Нет ничего легче, чем выкупить девушку из борделя
В двадцать-первом веке мы стали рабовладельцами старинным способом.[i] Заплатили деньги и приобрели двух девушек и на каждую нам выдали квитанцию. Мы могли делать с ними что хотели.
Нет ничего легче, чем выкупить девушку из борделя. Гораздо сложнее сделать так, чтобы она туда не возвращалась. Отторжение, которое девушки чувствуют в своих семьях и деревнях в сочетании с наркотической зависимостью и угрозами сутенеров, часто заставляют бывших проституток возвращаться в районы красных фонарей. Нет ничего ужаснее для работников НПО, чем после успешного рейда на бордель, отвести девушек в убежище, накормить и уложить спать, а утром узнать что они сбежали.
Наша необычная покупка состоялась когда Ник ездил с редакционным заданием от Нью-Йорк Таймс в северо-западную Камбоджу – настоящее преступное государство в государстве. Его сопровождал редакционный фотограф Нака Натаниэль. Ник и Нака явились в Пойпет, прописались в гостинице, и тут выяснилось, что в стоимость ночлега (восемь долларов) входят определенные услуги. Так они познакомились с однофамилицами Сирей Нетт и Сирей Момм.
Нетт была очень хорошенькой, небольшого роста, со светлой кожей. На вид ей было четырнадцать или пятнадцать, но точнее она не могла сказать, потому что не знала даты своего рождения. Женщина-сутенер привела ее в комнату Ника и она сидела на диване, дрожа от страха. Она провела в борделе только месяц, а тут такое – клиент-иностранец. В комнате также был переводчик. Женщина-сутенер удивилась, но спорить не стала.
Нетт была одета в тесную розовую майку, узкие джинсы и сандалии. Личико у нее было круглым, а все остальное худым и хрупким. И косметика была неумело размазана по лицу как у ребенка впервые добравшегося до маминой сумки.
После несколько неуклюжего диалога через переводчика о том, где Нетт выросла и кто ее родители, она начала успокаиваться. Она перестала дрожать и смотрела в основном в телевизор в углу комнаты. Ник включил его на случай если кто то будет подслушивать. Нетт отвечала на вопросы коротко и без особого интереса.
Первые пять минут Нетт утверждала, что работает добровольно и может в любой момент оставить бордель. Но как ей стало ясно, что это не поставленная сутенерами ловушка и никто не будет ее бить, если она расскажет правду, Нетт начала монотонно рассказывать свою историю.
Двоюродная сестра увезла Нетт из деревни в Пойпет, а родителям сказала, что устроит Нетт во фруктовую лавку продавщицей. В Пойпете Нетт была продана в бордель и содержалась взаперти. Ее осмотрел врач, подтвердил что девственная плева цела и тогда бордель продал ее девственность за крупную сумму таиландцу, владельцу казино. Впоследствии он умер от СПИДа. Теперь Нетт жила в гостинице и была еще достаточно свежей, красивой и светлокожей чтобы предлагать туристам.
— Меня на пускают в город одну. Только с кем-то из родственников хозяев. Они боятся что я убегу.
— А почему не сбежать ночью? – спросил Ник.
— Меня поймают и водворят обратно. Могут и побить.
А полиция? Почему не обратиться в полицию?
Нетт пожала плечами.
— Полиция не будет мне помогать потому что они получают взятки от хозяев – безучастно сказала она, уставившись в телевизор.
— Ты хочешь сбежать отсюда? Если бы ты получила свободу, куда бы ты пошла?
Нетт оторвалась от телевизора, последний вопрос задел ее за живое.
— Домой, к моей семье. Я постараюсь открыть магазинчик.
— Ты действительно хочешь сбежать? Если я куплю тебя и отвезу в родную деревню, ты уверена, что не вернешься сюда?
Безучастность Нетт как ветром сдуло. Она оторвалась от телевизора.
— Это ад, а не жизнь. Неужели вы в самом деле думаете, что мне здесь нравится?
Тихо и без лишней помпы, Ник обещал Нетт купить ее из борделя и отвезти домой к семье. Поломавшись для вида, владелец борделя взял у Ника 150 долларов и выписал ему квитанцию.
В другом борделе мы познакомились с Момм, хрупкой и большеглазой девушкой, которая занималась проституцией уже пять лет и начала потихоньку сходить с ума. Шутки и смех перемежались у нее с рыданиями и приступами ярости, но она просила выкупить ее и отвезти домой к семье. Мы поговорили с владелицей Момм, отдали 203 доллара и получили еще одну квитанцию.
Потом мы увезли девушек из города в их семьи. Деревня Нетт была ближе и мы оставили ей денег на магазин. Сначала у нее дела пошли хорошо. Ближайшая американская НПО согласилась за ней приглядывать. Нетт не отсутствовала дома долго, ее семья ничего не заподозрила и обрадовалась ее возвращению.
Момм жила на другом конце Камбоджи. С каждой милей она все больше беспокоилась, примет ее семья или отвергнет. Она уже пять лет как сбежала из дома и не общалась ни с кем из близких. Момм буквально подпрыгивала на сидении когда мы подъезжали к ее деревне. Вдруг она вскрикнула и выскочила из машины на полном ходу. Со слезами она бросилась обнимать женщину средних лет – свою тетю – а та стояла обалдевшая, не понимая что происходит.
Через минуту нам показалось, что встречать Момм высыпала вся деревня. Мать Момм торговала на рынке за милю от въезда в деревню и целая толпа людей побежала сообщать ей радостную новость. Мать прибежала в слезах, обнимала дочь, та пыталась встать на колени и попросить прощения и кончилось тем, что обе упали. На радостях закатили праздничный обед. Члены семьи если что-то и подозревали, допытываться не стали, а Момм не вдавалась в подробности. Было решено, что Момм будет торговать мясом на рынке около прилавка своей матери. Мы оставили им денег и следующие несколько дней Момм звонила нам с радостными сообщениями.
А спустя некоторое время мы получили от нашего переводчика, Лора Чандара, следующее письмо:
Очень плохие новости. Отец Сирей Момм сказал мне, что она добровольно вернулась в бордель, в Пойпет. Я спросил, может быть ее кто-то бил или обижал, но отец заверил меня, что ничего плохого не было. Она просто уехала утром ничего никому не сказав и позвонила уже из Пойпета.
Как и многие узницы борделей, Момм наркозависима. Часто сутенеры сажают девушек на наркотики чтобы сделать их зависимыми и послушными. В деревне Момм осталась без привычной дозы метамфетаминов и сломалась. Еще два раза пыталась она убежать, но каждый раз возвращалась за дозой. Момм не цинична и не корыстна. Она милая и слегка кокетливая, вечно покупает подарки своим подружкам и молится у буддистского алтаря. Она хотела уйти из борделя, но не могла преодолеть свое пристрастие к наркотикам.
Следующий раз мы появились в Пойпете через год. Когда Ник зашел в бордель, где она работала, она узнала его и в слезах убежала. Но потом все-таки собрала себя в кучу, вышла и грустно сказала:
— Я никогда не вру, но получилось, что я солгала вам. Я сказала вам, что не вернусь в бордель, но вернулась.
Нетт и Момм – живые иллюстрации к мысли, что большинство проституток барахтаются в каком-то болоте между свободой и рабством. После возвращения в бордель, Момм была привязана к нему долгами и наркотиками. Ее отпускали в город с клиентами, потому что не боялись что убежит.
Через несколько лет цена на услуги Момм понизилась до полутора долларов за сеанс. Ее поселили в комнате с другой девушкой. Соседка Момм по комнате, шестнадцатилетняя Вен Лок сбежала из дома из страха перед гневом отца после того, как у нее угнали принадлежавший семье мотоцикл. Контрабандист обещал ей работу горничной в отеле в Пойпете, а потом продал в бордель, где жила Момм. Там ее побоями заставили принимать клиентов и поручили Момм за ней следить.
Когда-то Момм саму вот так заставили, а теперь у нее были все шансы передать это дальше. Раб стал надсмотрщиком.
Но так не вышло и карьеру Момм закончили государственные репрессии против борделей. Владелицей борделя, где работала Момм, была женщина средних лет по имени Сок Хорн. Она вечно жаловалась на трудности ремесла. «Столько работы, а прибыли так мало» говорила Сок Хорн сидя на диване в гостиной своего дома (он же бордель). «И эти пьяницы блюют по углам и полиция только и знает что карман подставлять». Разочарование Сок Хорн в бизнесе стало в частности результатом ее скандалов с мужем. Вместо того чтобы помогать ей, он только и знал что спать с девушками. Вскоре они развелись. Более того, тринадцатилетняя дочь Сок Хорн была вынуждена делать уроки в гостиной (все комнаты были заняты под девушек с клиентами). Туда периодически вваливались буйные пьяницы и хватали всех существ женского пола до которых могли дотянуться. Окончательно добили бизнес репрессии, которые в 2008 году камбоджийское правительство обрушило на бордели. Цена на девушек подскочила, а полицейские стали требовать более крупных взяток. Любой полицейский мог заявиться к Сок Хорн и потребовать аж пять долларов. От такого давления закрылась половина борделей Пойпета и Сок Хорн решила, что откроет магазин.
Те бордели, что остались, не покупали новых девушек и Момм очутилась на свободе. У нее голова кругом шла от счастья и от страха. Она вышла замуж за полицейского, одного из своих бывших клиентов и поселилась у него. На рождество 2008 года мы с детьми поехали в Камбоджу и навестили Момм в Пойпете.
— Я теперь мужняя жена и больше клиентов не принимаю – сказала она нам с гордостью.
Что же до Нетт, то сначала ее магазин процветал потому что был единственным в деревне. Но когда односельчане увидели как у Нетт хорошо идут дела, они пооткрывали магазинов. Что еще хуже, семья Нетт продолжала считать ее глупой маленькой девочкой и ее права никто не уважал. Любой мужчина в многочисленной семье Нетт просто заходил в ее магазин и брал что ему надо – а платить забывал. На храмовый праздник нужно было сделать угощение, денег в семье не было и магазин Нетт просто обчистили.
Ее мать впоследствии вспоминала «Конечно Нетт сердилась. Все на правах родственников таскали из ее магазина и ей не на что было купить новый товар.» Но Нетт никто не слушал и через четыре месяца ее бизнес прогорел.
В ужасе от того, что пропал ее капитал, Нетт стала обсуждать с подружками поиски новый работы. Контрабандист обещал им работу посудомойками в Таиланде за 100 долларов с человека. Ни у кого не было таких денег, а стало быть новая работа начиналась с долга под грабительские проценты. Именно когда девушки не могут заплатить такой долг, их и продают в бордель.
Конечно Нетт боялась, но нуждалась в деньгах. У ее отца развился туберкулез, а денег на лечение не было. В последний момент работник НПО уговорил ее не ехать в Таиланд. Но мало было уговорить, надо было предложить какое-то реальное решение взамен. НПО поселила Нетт в своем убежище в Пном Пене и устроила ученицей в лучший в городе салон красоты. Нетт работала и училась там полный день и учила английский по вечерам. Она выиграла районный конкурс по маникюру и жила тихо, без развлечений, наполняя свою жизнь только учебой и работой. Хозяин салона не мог нахвалиться на Нетт, но огорчался что она отказывается изучать массаж. В таком респектабельном заведении массажи не были сексуальными и практиковались только между мастером и клиентом одного пола. Но у девушки с биографией Нетт любая двусмысленная ситуация вызывала страшные воспоминания. Нетт мечтала выучиться и открыть собственную парикмахерскую в провинциальном городке Баттамбанге около своей деревни. Тогда она могла бы навещать семью и приглядывать за отцом.
И тут у нее начались нелады с здоровьем. Появились необъяснимые головные боли и лихорадки, Нетт стала терять вес. Она пошла в клинику в Баттамбанге и протестировалась на СПИД. Через полчаса она вышла из клиники сжимая в кулаке бумажку со страшным диагнозом.
В сельской Камбодже такой диагноз означает смертный приговор. Нетт плакала днями и не спала по ночам. Она переехала обратно к своей семье и тут у нее появился ухажер – молодой человек по имени Сотеа. В других обстоятельствах это было бы большой удачей для девушки из крестьянской семьи. Сотеа получил образование и даже немного знал английский. Очень серьезный, старше и опытней Нетт, он, тем не менее, влюбился по уши. «Нетт несколько раз отказывала мне – вспоминал Сотеа – Она говорила: я из бедной семьи, живу около Баттамбанга, а ты из Пном Пеня. Не нужно меня любить. Но я сказал что это ничего не изменит и я все равно на ней женюсь.»
Долго такую осаду Нетт выдержать не смогла. Они поженились. Нетт рассказала, что работала в Пойпете и знакома с американскими журналистами, но не могла признаться что была проституткой и инифицирована ВИЧ. Мы видели, как чувство вины грызло ее изнутри.
Вскоре после свадьбы Нетт забеременела. Если беременная женщина с ВИЧ принимает невирапин, а потом не кормит грудью, то у ребенка есть все шансы не заразиться и вырасти здоровым. Но для этого Нетт должна была признаться, что она заразилась СПИДом и где заразилась. Сотеа любил ее все больше и больше, а мы жили в страхе что будет если обман раскроется и он поймет, что Нетт подвергает опасности его жизнь и жизнь их младенца.
— Она совсем не ест – волновался Сотеа – Обычно беременные едят в три горла, а она ничего не хочет.
Когда Сотеа ушел по делам, Нетт повернулась к нам вся в слезах.
— Я знаю, знаю, я должна ему сказать. Но он меня так любит, как же он такое вынесет? Меня кроме него никто не любил.
Мы высказались, что если Нетт в самом деле любит мужа, то она не имеет права его обманывать. Сотеа вернулся и мы снова повернули разговор на предмет здоровья Нетт.
— Вы бы оба проверились на СПИД перед родами – как между прочим предложил Ник – А то потом будете бегать вокруг младенца, времени не будет.
— Откуда? – обиделся Сотеа – я по борделям не хожу и жене не изменяю.
Несколько раз мы приходили к Нетт в гости, привозили смесь в порошке для ребенка и у нас просто сердца разрывались, глядя на нее. Те шесть недель, которые она провела в борделе, наградили ее смертельной болезнью, которая могла убить ее, ее мужа и их ребенка. Только когда у нее все начало налаживаться, все развалилось.
Незадолго до родов, Нетт решила таки пройти тест. И результаты показали, что никакого СПИДа у нее нет. Предыдущая клиника ошиблась. Нетт конечно была худа, но за это надо было винить туберкулез или глистов, а вовсе не СПИД.
Нетт начала расцветать от радости. Она поправилась и выглядела куда более здоровой. Перспектива рождения внука или внучки обрадовала родителей Сотеа до такой степени, что они простили его своеволие и брак с девушкой из класса ниже.
В 2007 Нетт родила сына. Мальчик был крупный и здоровый. Когда мы явились в гости к Нетт и Сотеа в конце 2008-ого, она с гордостью вынесла показать его нашим детям и смеялась, глядя как он делает первые шаги. Свекровь купила Нетт собственное кресло в парикмахерской. «Когда-нибудь у меня будет своя парикмахерская – поделилась с нами Нетт своими планами – и я назову ее в вашу честь.» После стольких ужасов и разочарований, она наконец наладила свою жизнь. Девушка, которая дрожала от страха на гостиничном диване, исчезла навсегда.
Для нас, в этих историях есть три основных урока. Урок первый – спасать девушек из борделей дело сложное и непредсказуемое. Иногда это вообще невозможно и куда более продуктивное направление деятельности – превентивные меры и разорение борделей. Урок второй – не сдаваться. Помогать людям это вообще дело сложное и непредсказуемое. Результат никто гарантировать не может, но успех возможен и каждая такая победа очень важна.
Урок третий – даже когда огромную социальную проблему нельзя решить полностью, это не означает, что ее на надо решать вообще. Возможно, не получится отправить в школу всех девочек в бедных странах. Возможно, не получится предотвратить все смерти в родах или спасти всех узниц борделей. Но мы думаем о Нетт и вспоминаем гавайскую легенду, рассказанную нам Накой Натаниэлем, который сам уроженец Гаваев.
На берегу лежат умирают морские звезды, вынесенные прибоем. Мальчик одну за другой кидает их обратно в море. Старик его спрашивает:
— Что ты делаешь? Видишь, сколько морских звезд тут лежит? Ты не изменишь ситуацию.
Задумался мальчик, а потом подобрал и бросил в воду очередную морскую звезду.
— У этой морской звезды я только что изменил ситуацию