Эвиан-Де-Бан
Президент Рузвельт испытывал общественное давление чем-то помочь австрийским и немецким евреям, но надежды уговорить Конгресс увеличить иммиграционные квоты у него не было никакой. Через одинадцать дней после аншлюсса он призвал к созыву международной конференции по проблемам беженцев. Несмотря на остроту проблемы, подготовка когференция велась неспешно и заняла три месяца.
Наконец-то конференция открылась в приятном курортном местечке Эвиан-де-Бан на Женевском озере. Сам Рузвельт не приехал. Двадцать-девять стран прислали не самого высокого уровня представителей и некоторое количество НПО подало руководству свои отчеты.
Красивых слов было сказано до кучи. Представитель Бразилии заявил что его страна готова «ответить на благородный призыв американскиого правительства… в рамках своей иммиграционной политики». Делегат из Бельгии, указав, что его страна «маленькая и густонаселенная», тем не менее отметил ее «традиционную репутацию гостеприимно принимающей беженцев» и при этом заявил что для Бельгии «дело чести не брать на себя международных обязательств, последствий которых она не в состоянии предвидеть». Австралийский представитель сказал, что у его страны «свои трудности», что иммиграция в страну было до сего времени «преимущественно англосаксонской и нам бы это менять не хотелось». Он добавил, «у нас нет национальных проблем и мы не хотим их привозить». Представитель Аргениты заявил «что ни одна страна не сделала больше Аргентины в деле приема иммигрантов независимо от их национальности, вероисповедания и политических убеждений» и обещал что его правительство «будет сотрудничать в деле изучения и решения проблемы».
Другие делегаты выражали столь же смешанные чувства – сочувствие в сочетании с отказом принять на себя ответственность и туманными формулировками. Эквадор, «аграрная страна, которая не может предоставить работу такому количеству работников умственного труда».* Мексика не могла выделить на процесс больше ресурсов чем десять тысяч песо (три тысячи долларов) ежегодно выделяемые на работу ведомства по приему иммигрантов. Ирландия призналась, что «не может внести значимого вклада». Швейцария указала не необходимость жесткого контроля над иммиграцией. Перу, отдавая должное «влиянию евреев, которое подобно дрожжам заставляет страны и народы подниматься», всё-таки была должна «ограничить свой энтузиазм».
Всё это было ожидаемо. Неожиданное заявление сделал лишь представитель Доминиканской Республики. Он сказал, что его правительство готово принять сто тысяч беженцев. Но и это обещание ничем хорошим не закончилось. В декабре 1938 Доминикана ввела налог на иммигрантов в размере 500 долларов с человека. В 1942-ому году 472 еврея приехало в Доминикану на ПМЖ и за каждого Джойнт выложил три тысячи долларов.
На конференции было решено создать межправительственный комитет по переговорам с Германии относительно упорядоченного выезда евреев из рейха. Были исписаны горы бумаги, но никаких реальных действий никто не предпринял. Настоящие решения, принятые закулисно Англией и США определяли ситуацию и они были принято до того как эвианская конференция была созвана. Англичане настаивали чтобы вопрос о расширении иммиграции в Палестину даже не поднимался. Американцы настаивали чтобы никто не заикался об увеличении квот на иммиграцию. Таким образом эвианская конференция не принесла ничего кроме вреда.
* — имхо, немецкие евреи из Эквадора бы конфетку сделали. Работать они умели. «Битте шон, герр доктор» — «Данке шон, герр профессор».