Война года Дракона
Вести с юга доходили до Айдзу медленно и мало кому пришлись по вкусу. Братья Сутемацу вели серьезные разговоры. Влезать в эти разговоры она конечно не могла, но в доме с бумажными стенами между комнатами утаить что-то невозможно. Сутемацу слышала их голоса и часто проскальзывающее незнакомое выражение «кобу гаттай», что можно было понять как примирение между сегунатом и императорским двором. А разве сегун и император враждуют? Разве самураи Айдзу не клялись в верности сегуну, чья власть исходила от императора?
Последний сегун из династии Токугава, Йосинобу, занял свой пост в 1867 году без всякого энтузиазма. Все понимали, что сегунат обречен. Йосинобу отличался прозападными наклонностями, любил есть свинину, ездить на лошади с английским седлом и фотографироваться — и это раздражало консерваторов, которые хотели чтобы иностранцы все уплыли туда откуда приплыли. Он хотел радикальных реформ – кабинет министров по западном образцу вместо совета старейшин, профессиональную армию оплаченную налогами собранными по новой системе, развитие промышленности. Но южные провинции его не поддержали.
Недовольных сегунатом можно было найти в любой провинции, но особенно их было много в процветающих южных провинциях Сацума (остров Кюсю) и Тёсю (остров Хонсю). Они издавна враждовали, но в 1866 заключили союз с целью низложить сегунат и поставить императора во главе нового правительства. Южные провинции были лучше вооружены и лучше организованы чем преданные сегуну северяне. Кроме того, они вели умелую пропаганду и «завернулись в парчовое знамя» борьбы за законные права императора, тем самым выставив своих противников как предателей и узурпаторов.
Чтобы не допустить полномасштабной гражданской войны, Йосинобу сложил с себя власть. Его союзники пришли в ужас, но впоследствии стало ясно что этим шагом Йосинобу спас немало жизней и проявил политическое чутье. В январе 1868 верные императору силы взяли Эдо, упразднили сегунат и объявили о «реставрации» пятнадцатилетнего императора Муцухито, взявшего коронационное имя Мэйдзи. Началась новая эра.
В северных провинциях она началась не сразу. Хотя династия Токугава была низложена, ее верные вассалы не собирались без боя уступать этим южным выскочкам. Родина Сутемацу оказалась во главе альянса из пяти провинций, который предпринял отчаянную попытку победить лучше вооруженные императорские силы. Эти события получили название «война года дракона».
Связанные кодексом чести, эти люди были готовы воевать за проигранное дело, лишь бы на их имя не легло подозрение в предательстве. Во всяком случае так они себе говорили. Было легче следовать кодексу чем вникать в сложную политическую реальность. На самом деле энергичный и амбициозный дамио Айдзу Катамори Мацудайра лелеял планы восстановить сегунат во главе с собой. К сожалению, его арсенал не догонял его амбиции, а враги сполна отплатили и ему, и верным ему самураям.
Айдзу было нечего противопоставить современному вооружению южан. Те закупили в Европе современные винтовки и пушки. Северяне делали пушки из дерева, скрепляли их бамбуковыми обручами, а вместо снарядов использовали камни. После нескольких выстрелов такая пушка рассыпалась на куски. Но это не мешало самураям Айдзу быть уверенными в собственном превосходстве и смотреть на выходцев из Сацумы как на неумелых в бою «картофельных самураев» (японское название батата звучало как «корнеплод из Сацумы»).
В эту весну Сутемацу и ее сестры расставляли по полочкам свои любимые куклы, а их мать мрачно смотрела на куколку изображающую императора – ведь теперь он был лидером врагов. Летом стала слышна далекая канонада, эхом отдававшаяся в горах. Девочки класса самураев завязали сзади рукава кимоно, закололи волосы и начали учиться обращаться с нагинатой – легким копьем с насаженным на него серповидным лезвием. Это считалось оружием специально приспособленным для женщин – можно было поразить врага с расстояния, прежде чем он воспользуется своим превосходством в росте и весе. Сутемацу привыкла видеть эти копья развешенными по стенам в кордегардии. Занятия в школе прекратились, а здание превратилось в лазарет.
Грациозные, похожие на расправленные крылья, линии крыши замка Цуругу («цуру» означает «журавль») могли бы заставить неискушенного человека забыть о том, что это крепость. А забывать не следовало. Стены двадцать футов толщиной и пятьдесят футов высотой вставали прямо надо рвом. Сам замок стоял на гранитном фундаменте высотой в два этажа. Внутренняя поверхность стен была покрыта лестницами разной ширины чтобы много защитников стен сразу могло на них подняться.
В одном из углов стены располагалась набатная башня – приземистое квадратное сооружение из досок, поднимавшееся из каменной стены. 23 августа 1868 зазвучал набат, призывая всех кто мог, укрыться за стенами замка. Императорские части, численностью до 30000 человек, вошли в город. Тои, мать Сутемацу, собрала четырех младших детей и невестку (два старших сына находились в рядах сражавшихся) и побежала на звук набата.
Повсюду царил хаос. Шел сильный дождь и подожженные вражескими снарядами мокрые деревянные дома горели медленно, испуская облака густого дыма. Толпы заполнили улицы. Через пару часов ворота замка закрылись – там уже не было места для беженцев. Но Тои с семьей удалось прорваться и оказаться в относительной безопасности.
Сотни людей не ушли из своих домов когда зазвучал набат. Они предпочли уйти как положено. Одев белые одежды мертвецов, жены самураев помогали их пожилым родителям покончить с собой, потом убивали своих детей и себя. В доме одного сановника нашли мертвыми его мать, жену, двух сестер и пятерых дочерей. Две девочки лежали держась за руки, а на теле одной нашли стихотворение:
Держась за руки, мы не потеряемся
Мы готовы идти по горной дороге на смерть.
Брат Сутемацу, тринадцатилетний Кендзиро, поступил на службу в «отряд белых тигров», вспомогательную часть которую набрали из подростков. Им поручили охранять замок, но оружия не выдали. Ему еще повезло. Группа из двадцати «белых тигров» потеряла своего командира и отстала от основных сил. 22 августа на рассвете они увидели с своего холма окутанный дымом замок и предположили самое худшее – крепость взята, сюзерен погиб и жить больше незачем. Все кроме одного покончили с собой. Теперь эту историю рассказывают в школьных учебниках, туристических путеводителях и манга-комиксах.
23-летний Хироси, другой брат Сутемацу, сумел отличиться и выдвинуться в уважаемые командиры. Вражеские силы отрезали его часть от замка и тогда он пошел на хитрость – переодел своих бойцов в гражданское, добыл где-то музыкальные инструменты и привел свою часть в замок среди бела дня, успешно выдав их за бродячий оркестр. Дамио впечатлился такой находчивостью и назначил Хироси командовать обороной.
Женщинам и детям в крепости хватало дел – промывать и варить рис, убираться, ухаживать за ранеными и делать патроны для винтовок. Сутемацу, подвижная и крепкая восьмилетняя девочка, носила патроны на передовую.
Блокада продолжалась месяц. В последние дни шестьдесят пушек императорской армии не переставая обстреливали крепость. Тои послала Сутемацу с сестрами пускать воздушных змеев чтобы подразнить осаждающих. Когда на территории замка падали снаряды, женщины тушили их мокрыми одеялами. Тосе, жена Хироши как раз бежала тушить такой снаряд, но не успела – он взорвался. Осколки лишь поцарапали Сутемацу, а Тосе получила ранение в грудь. Раны загноились и Тосе умоляла Тои исполнить свой долг – помочь ей умереть достойно.
«Матушка, убейте меня!» — кричала она – «Где ваша храбрость? Помните что вы мать самурая!»
Но хотя Тои и носила на поясе острый кинжал полагавшийся женщинам ее ранга, она не сумела убить невестку. Она же все-таки пыталась спасти свою семью за стенами замка вместо того, чтобы ритуально самоубиться. Тосе умерла в мучениях.
22 сентября дамио провинции Айдзу сдался. Белый флаг сшитый руками женщин взвился над замком. Внезапная тишина, после месяца непрерывной канонады, казалась странной. Все, что находилось вне внутренних стен замка, было сожжено дотла, в том числе родной дом Сутемацу.
Жертв «войны года дракона» с обеих сторон насчитывалось до шести тысяч, из них половина пришлась на Айдзу. Сутемацу вместе с матерью и сестрами была отправлена в лагерь для военнопленных. Мир, который она знала, исчез навсегда.
Прошел год прежде чем в столице решили что делать с побежденными бунтовщиками. Ими решили заселить новую провинцию Тонами, на суровых и необжитых землях северной оконечности острова Хонсю. Правительство Мэйдзи наняло американские пароходы чтобы их туда отвезти. Весной 1870 года женщины семьи Ямакава сели на колесных пароход «Янки» в Ниигате. Так Сутемацу впервые увидела море.
Хироши, старший из братьев Ямакава и тут остался лидером и командиром. Теперь ему пришлось отвечать за несколько тысяч людей, которым предстояло строить новую жизнь. Летом все шло хорошо. Было не так скученно и грязно, как в лагерях для военнопленных. Ссыльнопоселенцы ловили рыбу, собирали грибы. Но изгнанники-самураи не умели крестьянствовать и как только похолодало, всем стало ясно что главные испытания еще предстоят. Не хватало всего – риса, теплой одежды, дров. Еда примерзала к посуде. Люди собирали водоросли на берегу, выкапывали из земли корни папортника-орляка, старались на подольше растянуть свои жалкие запасы соевых бобов. Везучим иногда доставалась собачатина.
Положение Хироши соверщенно не означало, что его семья будет пользоваться привилегиями. Выходило скорее наоборот. Не в силах видеть как страдают от голода мать и сестры, Сутемацу договорилась с местным торговцем тофу купить окару – волокнистые отходы от производства тофу, которые обычно шли на корм скоту. Но люди возмутились – не хватало еще чтобы самураи питались как скотина и Хироши запретил сестре заниматься подобной коммерцией.
Самурайская подготовка не содержала никаких практических навыков необходимых для выживания в этом суровом краю. Никаких кроме одного – выносливости и несгибаемости, которые и привели Айдзу к тому, чтобы встать на сторону уже проигравшего. Отцы говорили сыновьям: «Если эти подлецы из Сацумы и Хонсю, услышат что семьи самураев Айдзу умерли с голоду, они будут смеяться над нами. Не допусти этого. Твое поле битвы сейчас здесь и будет здесь пока Айдзу не сотрет со своего имени позор».
Несмотря на голод и холод, изгнанники скоро основали школу для своих сыновей, но вот учебная программа в ней сильно изменилась по сравнению с тем что было. Теперь мальчики читали книги Юкичи Фукудзавы, новатора и сторонника западной системы образования. Подражая западным авторам, которых он переводил на японский, Фукудзава разделил страны мира на четыре категории – дикие, варварские, полуцивилизованные и просвещенные. «Хотя Европа сейчас без сомнения самый цивилизованный и просвещенный континент в мире» — писал он – «раньше он был погружен в хаос и невежество». Япония, конечно, не такая просвещенная как Европа, но и не такая дикая как Африка, а значит есть надежда на улучшение ситуации.
Западные технологии помогли императорским силам победить. Лидерам Айдзу стало понятно, что их сыновья должны учить всю эту западную премудрость, но книги не могли наполнить голодные желудки. Беженцы продолжали страдать от недоедания и глистов. Одиннадцатилетняя Сутемацу работала в огороде, раскладывая по грядкам содержимое ночных горшков и искала на берегу крабов, чтобы хоть как-то разнообразить рацион своей семьи.
Юный император Мэйдзи был захвачен энтузиазмом реформ. Его столица теперь называлась Токио, а на Эдо. Следующий после Хироши брат Сутемацу, Кендзиро, сумел туда добраться. Ему исполнилось шестнадцать лет. Он притворился послушником буддийского монастыря. Какой-то монах пожалел мальчишку и привез его в Токио. Некоторое время Кендзиро прожил под чужим именем. Потом удалось сделать чистые документы и поступить в школу. Хотя снега в Токио было не так много как на равнинах Тонами, Кендзиро голодал так же как его сосланная семья.
Волна изменений, которая смела сегунат, оставила после себя шаткую коалицию людей, которые были лояльны в первую очередь собственной провинции. «Япония» оставалась абстрактной концепцией. Теперь, когда бунтовщики Айдзу были побеждены и исчез общий враг, коалиция пошла трещинами. Каждая провинция оставалась мини-страной со своим повелителем и своей армией.
А августе 1871 император позвал всех дамио во дворец и заявил им следующее: старая система отменяется и отныне страна будет поделена на префектуры, каждая во главе с назначенным из Токио губернтором. Бывшие дамио, на которых посыпались милости в виде денег и титулов, и которым простили долги, не особо сопротивлялись. А вот рядовые самураи – даже те, кто воевал на стороне победителей в недавнем конфликте – потеряли свои доходы, свой ранг и место в социальной иерархии. Те, кто подальновиднее, решили делать чиновничью карьеру или уйти в коммерсанты. Все остальные открыли кладовые своих предков и принялись распродавать накопленные предыдущими поколениями богатства и жить с этих денег. Иностранцы были в восторге от обилия сувениров. Как было написано в одном путеводителе: «В магазинах кучи самурайских мечей, с которыми лишь недавно их владельцы не расстались бы даже под угрозой гибели».
Братья Ямакава – целеустремленный Хироши и умный Кендзиро – оказались в числе дальновидных. Пускай семья потеряла престиж и доходы, она не потеряла главного – не потеряла лица. Хироши и Кендзиро было готовы строить благополучие и репутацию семьи Ямакава с нуля. Они даже помыслить не могли какую первостепенную роль сыграет в этом проекте их младшая сестра.