Евреи в христианской Америке

Статистка за 1915 год гласит что в США проживало 2,933,874 еврея и в подавляющем большинстве это было иммигранты.  Приток евреев в страну начался с 1880-ых годов и с тех пор не прекращался, лишь немного замедлился в 1915 из-за начала войны в Европе.  С 1881 по 1910 год в страну приехало 1,562,800 евреев, из них 840,260 из Российской империи и 130,142 из Австро-Венгрии.  Многие иммигранты были из исторических польских земель, но их вписывали в российскую или австро-венгерскую статистику потому что Польши как государства тогда не существовало.

Евреи мигрировали в Америку как правило семьями.  С тех пор как начали собирать статистику, было видно что в этой иммиграции примерно одинаковое количество мужчин и женщин и довольно много детей.  Из каждый ста иммигрантов которые приехали в Америку в 1914, двадцать-пять вернулись домой, а у евреев этот показатель составлял всего пять человек на сотню.  Тогдашние социологи отмечали, что евреи не только приезжали сами, но и привозили свои общинные институты и что приезжали евреи всех классов и уровней образования, а не только бедняки и необразованные.

(Хорошо об этом сказано у Макса Даймонта в книге «Евреи, Бог и история».  «Богатые и образованные русские, поляки, румыны, венгры не покидали своих стран. С евреями дело обстояло иначе. Гнет распространялся на всех. Поэтому бежали все – богатый и бедный, рабочий и ученый, ортодокс и радикал. С ними уходила их культура. Ее не выкорчевывали. Ее пересадили на новую почву.»)

Ехали евреи как правило в большие промышленные города.  В 1915 в Нью-Йорке жило 975000 евреев и они составляли 28% населения города.  Крупные общины были в Чикаго, Балтиморе, Филадельфии, Детройте, Бостоне, Кливленде и Сент-Луисе.  Евреи ехали в эти города потому что рынок труда там требовал профессий и навыков которыми они владели.

Сельское хозяйство евреев совершенно не привлекало.  Это повелось еще из Европы – в большинстве мест евреям запрещали владеть землей и работать на ней.  Еврейская традиция не одобряла возделывания какой-то другой земли кроме святой.  Поэтому в сельскохозяйственные штаты поехало лишь мизерное количество евреев, в основном мелких торговцев.  В 1914 году в Кентукки, Алабаму и Луизиану поехало меньше чем 200 человек в каждый и никто не поехал в Миссиссиппи, Арканзас или Западную Вирджинию.

Евреев привлекали ремесла, умение делать что-то руками и головой.  В 1910 в США ремеслом занималось 37% работающих евреев и почти половина из них была занята в чем-то швейном.  Кроме швейников среди евреев были обильно представлены сапожники, стекольщики и столяры.

Во второй декаде двадцатого века материальное благосостояние евреев медленно, но верно росло.  Многим удалось совершить прыжок из наемного рабочего во владельцы бизнеса, пусть маленького, из синих воротничков – в белые.  Отчеты в цифрах благотворительных организаций за этот период показывали неуклонное падение количества нуждающихся.  В этот же период в основном еврейские профсоюзы добились скромных прибавок к зарплатам.  И иммигранты делали все чтобы их детям не пришлось работать в мастерской.  В 1918 евреи составляли 9.7 процентов всех американских студентов.  Евреи составяли 23% из всех студентов изучавших стоматологию, 28 – фармацевтику, 22 – право и 16 – медицину.  Очень небольшая, но очень заметная группа евреев входила в финансовую элиту Америки.  Шиффы, Варбурги, Зелигманы, Лоебы, Левинсоны числились среди самых богатых семей Нью-Йорка и разительно отличались от единоверцев-иммигрантов во всем.

Но протяжении всей еврейской истории, по крайней мере на протяжении последних двух тысяч лет, евреи задавали себе вопрос и обсуждали – «кто еврей?».  Где бы евреи не жили, этот вопрос у них вставал и США 1915 года не были исключением.  Можно сказать что евреи привезли в Новый свет мировоззренческий и идеологический конфликт света Старого.  На выходцев из западной и центральной Европы оказала огромное влияние идеология просвещения и либерализма конца 18-ого века.  Нельзя сказать чтобы все традиционные социальные барьеры для евреев сразу упали, но стало возможно жить где-то кроме гетто.  Евреи стали вхожи в профессии, в литературу, в высшее светское общество.  Они пользовались образовательными и социальными возможностями мира за стенами гетто и находились под большим влиянием своих сограждан-христиан.  Пытаясь привести в гармонию свою древнюю веру и свой новообретенный статус, еврейская интеллектуальная элита в немецких землях пришла к мысли что иудаизм это частное дело, вопрос личной свободы совести, что это такая же разновидность религии как католичество, лютеранство, кальвинизм и т.д., а не отдельная культура и образ жизни.  Они ввели множество религиозных реформ – мужчинам и женщинам сидеть вместе во время богослужений, хор, орган, литургия на немецком.  В какой степени соблюдать кашрут и шабат оставлялось на личное усмотрение.  Западноевропейские евреи иммигрировавшие в США привезли реформизм с собой.  В Америке у них появились свои раввины и свои учебные заведения для подготовки раввинских и учительских кадров.

А вот евреи из восточной Европы пережили совсем другой опыт.  Идеи либерализма и просвещения не проникали в Российскую империю дальше столиц, да и там не особо приветствовались.  Жизнь евреев в местечках определялась бедностью, традициями и зашкаливающим антисемитизмом окружающего христианского мира.  «Русские» евреи не делали никаких усилий модернизировать свой иудаизм.  Для них он был больше чем религией – он был образом жизни, источником всего, потому что окружающее нееврейское общество ничего им не предлагало.  Конечно восточноевропейские евреи не сидели в вакууме и многих, особенно молодежь, привлекали новые идеи по построению нового общества – социализм и сионизм.  Отношения между условно западными и условно восточными евреями в Европе были далеки от гармонии.  Западные рассматривали восточных как отсталых и диких, которые своим существованием тянут весь еврейский народ назад.  Восточные рассматривали западных как отступников и приспособленцев, которые непонятно с какого перепугу называют себя евреями.

В Америке этот конфликт был окрашен как противостояние американцев и иммигрантов потому что немецкие евреи начали приезжать в страну на два поколения раньше русских.

Американское еврейство отличалось большим идеологическим разнообразием, чтоб не сказать раздробленностью.  Многие иммигранты из восточной Европы стекались под радикальные знамена.  Хотя большинство евреев голосовало за республиканцев или демократов, социалистическое меньшинство было не таким уж меньшинством, во всяком случае достаточно громко о себе заявляло.  В 1916 еврейский район Манхэттена Нижний Ист Сайд послал в Конгресс социалиста и адвоката по трудовым правам Меира Лондона.  Главной газетой на идиш в стране была социалистическая «Форвертс» или Jewish Daily Forward.  Два в основном еврейских профсоюза швейников возглавляли убежденные социалисты.  Понятно что социалистические идеи находили отклик у тех кто работал в потогонных мастерских, сама жизнь к этому подталкивала.  Многие в руководстве этого движения проходили политическую школу в царской России.  Эти люди не стеснялись своего еврейства, были очень привязаны к еврейской культуре и при этом были воинствующими атеистами и регулярно высказывались о ненужности раввинов и синагог.

Даже среди левых евреев наличествовало разнообразие идеологий – юнионисты, социал-демократы, анархисты, коммунисты.  Каждая из этих групп создавала институты для распространения своей идеологии.  Газеты и журналы, школы и летние лагеря служили для пропаганды и воспитания в нужном духе.

К социалистам примыкали идишисты – евреи которые были связаны со своим наследием через язык идиш.  Они рассматривали культуру на идише как прогрессивную культуру еврейского рабочего класса.  Героями этого движения были писатели-просвещенцы Шолом-Алейхем, Ицхок Лейбуш Перец и Менделе Мойхер Сфорим, которые доказали что идише можно писать хорошую литературу.  Идишисты делали свои организации, такие как Арбайтер Ринг (Рабочий Кружок) – касса взаимопомощи из которой финансировались образовательные и культурные программы.

Сионисты отличались от левых и идишистов своей главной идеей – что евреям нужна своя страна.  Этот лагерь тоже не был однороден.  Рабочие сионисты набирались в основном из восточноевропейских иммигрантов мечтавших о построении социалистического общества в Палестине.  Территориалисты считали что на Палестине свет клином не сошелся и что национальный очаг для еврейского народа можно сделать в другом месте (в разные времена предлагались Уганда, Мексика и Центральная Америка).  Рожденные в США сионисты, такие как Генриетта Сзольд и Луис Брандайс считали что еврейское государство пригодится в первую очередь гонимым и угнетенным евреям из восточной Европы, а американским евреям оно опционально.  Но все сионисты считали необходимым возрождать иврит в качестве живого национального языка и помогать еврейским сельскохозяйственным колониям в Палестине.

Так как евреи были разделены по признакам идеологии, класса, происхождения, языка, каждая группа основывала себе институты и организации.  В 1917 в одном Нью-Йорке насчитывалось 3637 еврейских организаций – религиозных, культурных, развлекательных, образовательных, благотворительных, политических, похоронных, касс взаимопомощи.  В одном только 1915 году в США было основано 200 новых еврейских организаций и начало выходить 31 новых еврейских газет и журналов.  Среди этих организаций были детские дома, молодежные кружки, санатории (один такой туберкулезный санаторий в Денвере упоминается в мемуарах Голды Меир, там лечилась ее старшая сестра), Американский Еврейский Конгресс и Бнай Брит с его Анти-Диффамационной Лигой.  Бнай Брит был основан в середине 19-ого века как организация взаимопомощи по образцу масонских лож и скоро имел отделения во всех концах страны.  В 1913, после того как в Атланте был арестован Лео Франк, Бнай Брит основал Анти-Диффамационную Лигу чтобы «прибегнув к силе закона остановить клевету на еврейский народ».  На ранних этапах своей деятельности Лига занималась в основном тем что боролось с негативной репрезентацией евреев в прессе и на сцене.

При всех идеологических разногласиях и культурных различиях евреи прекрасно объединялись для помощи бедным.  Первыми объединились благотворительные сообщества «немецких» и «русских» евреев в 1895 году в Бостоне чтобы не дублировать организационные расходы и не изобретать велосипед.  В 1896 благотворительные организации объединились в Цинцинатти, в 1901 в Филадельфии, в 1904 в Кливленде и в 1906 в Балтиморе.  В 1914 Джойнт собрал и распределил миллионы долларов помощи евреям Европы пострадавшим от военных действий.

Антисемитизм существовал в Америке еще с колониальных времен.  Любая книжка по истории американского еврейства непремнно включает рассказ о том как в 1654 году группа беженцев от португальской инквизиции высадилась в Новом Амстердаме и как антисемитюга Питер Стайвесант сквозь зубы разрешил им остаться с условием «чтобы бедняки вашей общины не стали бременем для компании (Dutch West India Company) и для христианского населения, а обеспечивались исключительно вашими средствами».  До окончания Гражданской войны евреев в США было так мало, что антисемитизм находился в состоянии спячки, но когда в последние десятилетия 19-ого евреи начали массово иммигрировать в США, он проснулся и заявил о себе.

В США антисемитизм стал таким пугалом которым пользовались самые разные движения и партии.  В глазах обедневшей новоанглийской элиты и потерявших в войну всё южных аграриев-популистов евреи были жадными, агрессивными и вульгарными капиталистами.  Нативисты, которым чесалось ограничить иммиграцию, везде носились с идеей что ни один народ, ни одна цивилизация не сумела абсорбировать евреев и подчинить их своим законам, а раз так то они никогда не американизируются и лучше их в страну не пускать.  А деловые круги как раз видели в евреях опасных радикалов с опасными социалистическими идеями вроде профсоюзов.

В те годы антисемитизм пропитывал американскую жизнь.  Карикатурные описания евреев регулярно встречались в книгах, как в популярных, так и в интеллектуальных.  На сцене еврей представал как отвратительный старьевщик или гротескный ростовщик, плохо одетый, помешанный на деньгах и с жутким акцентом.   Во многие фешенебельные курорты и клубы евреи не допускались.  За пределами больших городов и иммигрантских гетто им было трудно снять жилье.  Еврейским врачам было трудно устроиться в резидентуру, еврейских адвокатов не брали в престижные фирмы, а ведущие университеты не давали еврейским профессорам постоянных кафедр.  В то время как карикатурный еврей практически исчез со сцены после первой мировой, дискриминация в академическом мире достигла своего пика в середине 1920-ых, когда многие университеты установили для евреев процентную норму, как в России.

В 1913 Лео Франк, владелец карандашной фабрики в Атланте был арестован по обвинению в изнасиловании и убийстве юной работницы этой фабрики по имени Мэри Фаган.  Улики против Франка были так себе, но белое христианское население Атланты требовало обвинительного приговора еврею, янки и капиталисту.  Процесс превратился в шоу.  Случилось небывалое – негру разрешили давать показания и дворник фабрики Джим Конли свидетельствовал в пользу обвинения.  Потом он правда признался что соврал, но маховик уже был раскручен.  Пресса Джорджии обвиняла Франка в разнообразных сексуальных извращениях, таких уникальных и гадких, что они могли возникнуть только у еврея.

Франка признали виновным и приговорили к смертной казни, но губернатор сменил ему смертную казнь на пожизненное заключение.  Это еще больше всех разъярило.  Газеты и журналы Атланты требовали возмездия.  Воспламенная этой риторикой толпа штурмом взяла тюрьму в Мариетте, где содержался Лео Франк, выволокла его из камеры и линчевала.

Евреи были в ужасе.  Дело Франка вовсю сравнивали с делом Бейлиса и делом Дрейфуса – не в пользу США.  Бейлис и Дрейфус не только живы остались, но и были оправданы.  Все это дело и особенно его трагическая развязка заставили американских евреев всех идеологий задуматься о своем будущем в Америке.

Но что рост антисемитизма совпал с перемещением евреев в средний (а кого-то и в высший) класс не было простым совпадением.  Большинство американских евреев 1915 года были синими воротничками и иммигрантами, но картина изменилась буквально за одно поколение.  В 1900 60% американских евреев работало в мастерских и на фабриках, через тридцать лет этот показатель упал до 13.7%.  В 1900 около 20% евреев занималось бизнесом, тридцать лет спустия это показатель превысил половину.

Небольшое число американских евреев выбились в финансовую элиту страны.  Их было немного, но их было отовсюду видно.  Не было еврея который бы не знал имен Юлиуса Розенвальда, Джейкоба Шиффа, Феликса Варбурга и Герберта Лемана, да и большинству грамотных американцев-неевреев они были известны.  С одной стороной они служили живой иллюстрацией мифа о еврее как о безжалостном финансовом воротиле.  С другой стороны они использовали свою власть и влияние на благо народа и сделали немало добрых дел.  Показательная история произошла со звездой американской юриспруденции Луисом Брандайсом.  Президент Вудро Вильсон сначала хотел видеть его министром юстиции в своем кабинете, но поднялся такой антисемитский визг что Вильсон просто испугался.  Два года спустя, после долгих и жарких дебатов в Сенате, Брандайс был назначен на освободившуюся вакансию в Верховном Суде.

Чернокожие в белой Америке

Для негритянской общины 1915 тоже стал годом перемен.  Не произошло никаких резких социальных и экономических изменений, но подземные толчки давали о себе знать на поверхности.  В 1915 умер директор института Таскиги Букер Т. Вашингтон.  И в 1915 же началось то что потом назовут великим переселением.  Всё больше и больше негров понимали что на Юге для них нет никакой надежды, что там не избавиться от бедности, бесправия, сегрегации и судов Линча.  Можно сказать что 1915 был серединной точкой на историческом графике.  Прошло пятьдесят лет с окончания Гражданской войны и отмены рабства.  Еще пятьдесят лет пройдет прежде чем будут приняты не беззубые законы о гражданских правах.  Метафорически можно сказать что в 1915 афроамериканцы находились ровно на полпути от рабства к свободе.

Масштаб личности Букера Т. Вашингтона был таким что он его идеология и влияние доминировали в расовом дискурсе до самой его смерти.  Он призывал соплеменников временно смириться с сегрегацией и бесправием и бросить всю энергию на то чтобы получать образование, становиться респектабельными и накапливать собственность.  Эта идеология сделала его идеальным лидером для общины на долгом пути, для общины которая только начала сбрасывать психологические и экономические оковы рабства.  Но идеология «черпай ведром там где стоишь» (знаменитая цитата из речи Вашингтона) не могла процветать без самого Вашингтона, без его авторитета и личного обаяния.  Как только он умер, другие лидеры раскритиковали ее в пух и прах.

Массовая миграция с Юга на Север и Запад стала типичным примером «голосования ногами».  Между 1910 и 1920 с Юга уехало 454,300 чернокожих.  За десять лет негритянское население Чикаго выросло на 148%, Детройта на 623%, Кливленда на 308%.  В центре сталелитейной промышленности Гэри (штат Индиана) – на 1283%.  (На Юге негров даже близко не подпускали к тем немногим заводам и фабрикам что там были.  Даже такая степень грамотности и владения техникой какая требовалась от заводского рабочего считалась для них недопустимой и опасной.  Только сельское хозяйство и добыча сырья – каменоломни, шахты, лесопилки).

Множество факторов толкало негров уезжать с Юга.  Нашествие хлопкового долгоносика и хроническая нехватка капитала в сельском хозяйстве сильнее всего ударили по безземельным издольщикам.  Юг вообще был самым бедным регионом страны, а неграм доставались вовсе остатки – плохое жилье, так себе школы, медицина и вовсе была большинству недоступна.  Покорность насаждалась террором и насилием.  С 1900 по 1914 линчевали порядка 1100 человек.  В конституциях многих южных штатов английским по белому было написано что гражданами чернокожие не являются.

На Севере дела обстояли иначе.  Там не хватало рабочих рук – с началом первой мировой войны прекратился приток иммигрантов из Европы.  Зарплаты были больше, условия лучше, было больше возможностей учиться и орагнизовываться.  Выходящая в больших городах негритянская печать призывала соплеменников заканчивать прозябать на Юге и мигрировать.  Например газету «Чикаго Дефендер» запретили в нескольких южных городах с мотивировкой «мы так без рабочих рук останемся».

Конечно не-южные штаты США не были свободным о расовых предрассудков раем и проблем хватало.  Хватало и жилищной сегрегации, и дискриминации при приеме на работу, не говоря уже о регулярных погромах.  И все-таки негры смотрели на свое будущее вне южных штатов с оптимизмом.  Началось то чего не было со времен Реконструкции – у негритянской общины появилось хоть какое-то, пусть куцее, не все-таки политическое влияние.  В городах севера и запада хотя бы не препятствовали неграм голосовать и они голосовали.  В 1915 в Чикаго в городской совет был избран первый чернокожий.  В Нью-Йорке кандидаты в мэры и городской совет впервые начали вести предвыборные кампании на «негритянской улице» и что-то обещать – раньше такого не бывало.

Появились возможности для протеста.  Можно было собираться, осбуждать проблемы, публиковать свою прессу – и не бояться что приедет Ку-Клукс-Клан и всех убьет.  В 1915 Национальная Ассоциация содействия прогрессу цветного населения организовала кампанию протестов против фильма «Рождение нации» (изначальное название The Klansman).  В том же году в деле «Гвинн против США» негритянские правозащитники успешно опротестовали в Верховном Суде так называемые «законы о дедушках», то есть запрет голосовать тем чей дед не голосовал в данном округе.  Надо ли говорить что эти законы были составлены специально с целью оттереть от избирательных участков внуков рабов.

Такое не могло случиться если бы негры остались в сельской местности, неграмотные и запуганные. Именно тогда был заложен фундамент под дальнейшую борьбу за равноправие и про расцвет культуры известный под названием «гарлемский ренессанс».

Два меньшинства

Собственно отношения двух меньшинств начались с миграции негров в северные и западные города.  В период между двумя мировыми войнами евреи начали видеть в неграх символ неспособности Америки претворить в жизнь свою риторику равенства и демократии.  Не то чтобы евреи негров не замечали до 1915 года.  Задолго до евреи помогали деньгами негритянской благотворительности и правозащитному движению.  Но после линчевания Лео Франка и массовой миграции негров с Юга, евреи заинтересовались этим вопросом живо и массово.

В девятнадцатом веке позиция евреев по вопросу была не столь единодушной как в двадцатом (книга написана в 1977 году, с тех пор много чего произошло).  Среди евреев были рабовладельцы, и работорговцы.  Был госсекретарь Конфедерации Джуда Бенджамин, которого Даниэль Вебстер называл «евреем с сердцем фараона». (Джуда Бенджамин был прежде всего прагматиком.  В 1864 он предложил освободить рабов и набрать из них армию.  Никто не стал его слушать, он не стал бодаться с догматиками, уехал в Англию и стал солиситором королевы Виктории).  Был флоридский сенатор Давид Юли, который отчаянно распинался в Сенате защищая рабовладение и нью-йоркский (!) раввин Морис Рафаль, который всю свою богословскую карьеру посвятил оправданию американского рабства с позиции Торы.  Но были и Мозес Джуда (нью-йоркский коммерсант который давал деньги на централизованный выкуп рабов с целью их освободить), Мориц Пиннер (редактор аболиционистской газеты в Канзас-сити) и Август Бонди, сражавшийся в аболиционистском ополчении под началом Джона Брауна.  (В комментариях ссылка на пост про Августа Бонди).  В двадцатом веке ни один еврей уполномоченный кем-то говорить от имени общины не поддержал сегрегацию.  Не было ни одной еврейской газеты которая не выразила бы сочувствия неграм в какой-нибудь форме.

Аболиционистское движение было насквозь пронизано образами из Торы начиная с своего возникновения.  (Сами аболиционисты называли это Ветхим заветом, но не суть).  Один из самых ранних аболиционистских памфлетов изданный в 1700 году, назывался «Продажа Иосифа в рабство».  В проповедях и газетных статьях американских негров часто сравнивали с древними евреями в рабстве у фараона.  Задолго до того как евреи стали массово приезжать в США аболиционисты всех цветов вовсю пользовались библейскими образами в своей агитации.  Знаменитая Гариетт Табмен говорила что Господь дал ей такую же миссию как Моше – выводить из рабства свой народ.

Но библейские «дети Израиля», о чьих страданиях рассказывали проповеди в 19-ом веке, остались в древности, а евреи, которые жертвовали деньги на негритянские правозащитные и благотворительные инициативы, были совсем другие.  Эти евреи были продуктом многих веков жизни в Европе и слабо понимали в расовых делах.  На своем опыте они знали что люди одного цвета кожи могут угнетать друг друга только так.  Евреи из восточной и центральной Европы могли прочесть об американских неграх в письмах из США от друзей или родственников.  Евреи читавшие западноевропейскую прессу наверняка читали о непростых межрасовых отношениях в США.  Иногда в Европу попадала нью-йоркская «Форвертс», она же Jewish Daily Forward.

Венский журналист и основатель политического сионизма Теодор Герцль в 1902 написал утопию под названием «Альтойленд» (Старая новая страна, на русском нет).  Там есть такая сцена.  Молодой еврей по фамилии Кингскорт оказывается в Палестине и заходит в гости в лабораторию к доктору Штейнеку.  Гость спрашивает хозяина над чем он работает.

— Я работаю над тем чтобы открыть Африку.

Посетитель не поверил своим ушам.  Не тронулся ли умом искатель научной истины?

— Вы сказали – открыть Африку?

— Да.  Я имел в виду что хочу найти способ лечить малярию.  В Палестине мы ее преодолели осушением болот, строительством каналов и эвкалиптами.  Но в Африке другие условия.  Те же меры не могут быть приняты потому что не выполнено главное условие – массовая иммиграция.  Белые колонисты в Африке долго не живут.  Эту страну можно открыть цивилизации только если малярия будет побеждена.  Тогда откроются огромные пустые пространства, где можно будет расселить людей которые в Европе лишние.  Тогда пролетарские массы найдут куда приложить свои силы.  Вы поняли?

Кингскорт засмеялся.

— Вы хотите отправить белых на черный континент, о творец чудес!

— Не только белых – серьезно ответил Штейнек – Черных тоже.  Проблема расового угнетения не решена.  Глубину этой проблемы и весь ее ужас может до конца понять только еврей… Подумайте об ужасах работорговли.  Людей берут, похищают и продают как вещи.  Их потомки растут в чужой стране, презираемые и ненавидимые.  Пускай меня находят смешным, но я дожил до возрождения евреев как народа и хочу проложить неграм дорогу к такому же возрождению.

«Душа обоих народов» — негритянский вопрос в американской прессе на языке идиш

Первые американские газеты на идиш выходили на диалекте дейчмериш, очень близком к немецкому, практически на немецком, но еврейскими буквами.  Евреи из Восточной Европы не могли это читать.  Газеты на дейчмериш начали выходить в 1870-ые годы, но вскоре захирели, не пережили массовой иммиграции из Российской империи.  Хотя первой массовой газетой на идиш в США стала ультраортодоксальная «Идише Тагеблат» основанная в 1885 Касриэлем Сарансоном, своего расцвета пресса на идиш достигла в руках социалистов.  Радикалы понимали необходимость разговаривать с трудящимися еврейскими массами на их родном языке и в 1880 в Нью-Йорке начали появляться первые социалистические газеты на идиш, сначала не ежедневные.  Первая ежедневная социалистическая газета «Дас Абенблат» начала выходить с 1894 года.  К 1900 выходило пять ежедневных газет на идиш, к 1910 году – одинадцать.  Даже в 1933, через десять лет после того власти США приостановили массовую иммиграцию из Европы, своих читателей находили восемь ежедневных газет на идиш.  На вершине своего успеха, в 1925 году, пресса на идиш могла похвастаться читательской аудиторией в 550,000 человек.  Тогда же был проведен статистический опрос среди читателей.  Среди читателей газет на идиш 48% родились в бывшей Российской империи за исключением Польши, 42% на землях по состоянию на 1925 год независимой Польши и 9% в США.  70% читателей прожило в США одинадцать или больше лет.  Лишь 13% читателей газет на идиш не знали английского, зато 77% регулярно читали прессу на английском языке.  То есть можно сказать, что евреи-иммигранты читали газеты на идиш не потому что не знали других языков, а потому что у них были запросы которые англоязычная пресса по тем или иным причинам не удоволетворяла.  Пресса на идиш широко освещала события еврейской жизни в США, Европе и Палестине и даже местные новости, например муниципальные выборы рассматривала в первую очередь с точки зрения «а как это отразится на евреях?»

Как уже говорилось, «Идише тагеблат» была газетой ультраортодоксальной.  По субботам и праздникам она не выходила.  Несмотря на заяву «американская газета на идиш», по своему содержанию и тону «Идише тагеблат» была весьма местечковой и секторальной.  Они явно не освоили американскую науку уважать чужие убеждения и право на них.  На страницах «Идише тагеблат» постоянно осуждался реформизм и устраивались показательные выволочки реформистским раввинам, как главным врагам иудаизма.  Прошлись по ассимилянту и реформисту миллионеру Джейкобу Шифу и без конца полоскали еврейских радикалов и социалистов.  По вопросам американской политики «Идише Тагеблат» придерживалась консервативных взглядов и осуждала большинство профсоюзов.  Особенной красной тряпкой для быка стали забастовки.  «Идише тагеблат» настаивала что своим участием в профсоюзах и забастовках евреи раздражают нееврейские власти и таким образом подливают масла в костер антисемитизма.  Другие газеты на идиш часто троллили и высмеивали благочестивую и консервативную «Идише Тагеблат».

В 1888 году «Идише Тагеблат» продавалсь по 3750 экземпляров в день.  Так как она была первой еженедельной газетой на идиш, на нее упала задача привить идишеязычным иммигрантам вкус к ежедневному чтению газет и с этим она успешно справилась.  К 1900 году продавалось уже 40000 экземпляров ежедневно, а в 1911 число ежедневно продаваемых экземпляров выросло до 69000.  В 1928 «Идише Тагеблат» слилась с «Морген Джорнал», единственной утренней газетой на идиш в Нью-Йорке.  Основанная в 1901 году, «Морген Джорнал» во многом следовала той же редакционной политике что «Идише Тагеблат».  Все то же самое – ортодоксальный иудаизм и американский патриотизм проявляющийся в лояльности власть предержащим.  Тиражи у «Морген Джорнал» были существенно выше чем у «Идише Тагеблат» потому что работающие люди привыкли начинать день именно с утренней газеты, обычно по дороге на работу.

Самой влиятельной и самой долгоиграющей среди американских газет на идиш стала основанная в 1897 Jewish Daily Forward чаще именуемая просто Forward.  Она была основана убежденными социалистами и разговаривала с десятками тысяч еврейских рабочих в американских городах на близкие им темы простым и понятным языком.  К Forward как к авторитету прислушивались еврейские профсоюзы.  Газета была антирелигиозная, высмеивала раввинов и устраивала балы и банкеты в дни когда полагалось поститься и молиться.  Кроме того, Forward  довольно долго занимала ярко выраженные антисионистские позиции.  Лишь к концу 1920-ых, по мере того как ишув в Палестине демонстрировал все больше и больше успехов, газета слезла с этого конька и стала по отношению к сионизму достаточно нейтральной.

Jewish Daily Forward не была самой радикальной из ежедневных газет на идиш (основанная в 1922 Фрайхайт (Свобода) была строго коммунистической и повторяла если не за Москвой, то уж точно за Коминтерном).  Но Jewish Daily Forward далеко опережала остальные газеты по массовости и популярности.  В 1925 у нее было больше читателей чем у любой другой газеты в США на иностранном языке.  Кроме флагманского нью-йоркского издания у Jewish Daily Forward выходили специальные региональные издания в еще десятке крупных городов.  В 1900 у нее было 19,502 подписчиков, а всего через шестнадцать лет их число составило почти двести тысяч.

В чем же секрет популярности Jewish Daily Forward? Эта газета не ограничивалась передачей новостей.  Ее редакторы и репортеры активно вмешивались во все происходящее в общине.  Без Jewish Daily Forward театр на идиш в Нью-Йорке никогда не встал бы на ноги.  Газета материально помогала многим писателям и литераторам на идиш, в том числе Шолом-Алейхему и Шолому Ашу.  Jewish Daily Forward не только освещала забастовки, но и организовывала материальную помощь бастующим.

Особенно следует сказать о личности главного редактора, возглавлявшего Jewish Daily Forward более полувека, до самой своей смерти в 1951.  Авраам Кахан был талантливым литератором, прекрасным организатором и убежденным социалистом.  Внук раввина и сын учителя талмуд-торы, он самоучкой выучил русский язык и окончил светский институт подготовки еврейских учителей в Вильно.  Примкнул к народовольцам, но одного столкновения с царской полицией ему хватило чтобы понять – пора валить.  В 21 год приехал в Нью-Йорк.  В совершенстве освоил английский, писал романы и повести и получал высокие оценки от американских писателей.

Газеты на идиш занимали в целом меньше страниц чем англоязычные, хотя на высоте своей популярности Jewish Daily Forward насчитывала 16 страниц по будням и больше по воскресеньям.  Кроме каких-то уж очень эпохальных международных событий, новости были на еврейские темы.  То, что в англоязычных газетах было бы третьестепенной новостью (кишеневский погром, декларация Бальфура), газеты на идиш печатали на первой полосе.  Все три очень любили криминальную хронику и расписывали ее в леденящих кровь подробностях.

Кроме новостей печатали статьи о еврейской истории, американской истории и страноведению про США.  Jewish Daily Forward из номера в номер знакомила своих читателей с социализмом и радикализмом.  Читатели любили научно-популярные статьи и регулярные колонки на тему «о здоровье».  Все три газеты регулярно печатали объявления иммигрантов ищущих в Америке своих родственников.  На женских страничках публиковались истории «из жизни», рецепты, новости моды и советы по воспитанию детей.  В социалистических газетах это разбавлялось рассказами о суфражистках и женщинах-исторических личностях.  В нерелигиозных газетах была еще страничка юмора с анекдотами и карикатурами.  Была одна тема на первый взгляд далекая от евреев, которой тем не менее газеты на идиш отводили много места и которую достаточно глубоко освещали.  И это была община чернокожих американцев, ее проблемы, достижения и надежды.