Заработки от своих колониальных владений Леопольд предпочитал тратить в Европе. Он был хитер и амбициозен и при этом отличался отсутствием воображения и достаточно банальным вкусом. Деньги он тратил в основном на сооружения – памятники, дворцы, павильоны, триумфальные арки. На своем любимом морском курорте Остенд Леопольд оборудовал набережную, несколько парков и целиком перестроил ипподром, который любил посещать. «Резиновые» средства оплатили поле для гольфа в Клемскерке, шале в Раверсийде и бесконечные перестраивания и улучшения дворца в Лакене. Многие из этих дворцов и шале Леопольд подарил государству, но продолжал ими пользоваться. О своих интересах этот человек никогда не забывал, даже когда делал королевские подарки. Во-первых часть стоимость ремонта оплачивалась из казны, а не из личных средств. Во вторых, подарив какую-то недвижимость государству, Леопольд знал что она не достанется по наследству его дочерям, которых он ненавидел и всячески гнобил.

В 1895 году Леопольду исполнилось шестьдесят лет, а с возрастом пришли ипохондрия и мнительность. Любой человек из окружения короля, которого угорзадило в его присутствии кашлянуть, изгонялся на несколько дней. (Совсем как Трамп, еще до ковида – примечание переводчика). Леопольд боялся простыть и поэтому надевал на бороду непромокаемый мешок, если выходил на улицу в дождливую погоду или плавал в море. Он требовал чтобы салфетки и скатерти ежедневно кипятили чтобы убить микробов.

Когда король не путешествовал, он жил в основном в Лакене. Он рано вставал, принимал душ, сам подстригал бороду, потом приходил массажист, потом Леопольд читал утреннюю почту и завтракал. Завтрак состоял из шести яиц всмятку, стопки гренок и банки мармелада. День Леопольд проводил гуляя по своим любимым теплицам, оранжереям и садам и при этом читал почту и диктовал ответы; секретарям приходилось учиться писать на ходу. Обед продолжался ровно полчаса; король читал газеты и письма во время еды и иногда писал инструкции на полях неразборчивым почерком. Другие члены семьи за столом были обязаны молчать.

Ранним вечером его везли в королевский дворец в Брюсселе, где он принимал официальных посетителей и ВИП-гостей, потом назад в Лакен ужинать. Надо сказать, что получение газеты «Таймс» из Лондона было обставлено целым ритуалом. Каждый день аккуратно упакованную газету выкидывали из окна экспресса Остенд-Базель на станции Лакен. Экспресс на станции Лакен не останавливался, там останавливался только королевский поезд. Специальный слуга проглаживал газету утюгом, чтобы король не пачкался типографской краской и Леопольд непременно прочитывал свежий номер на ночь, от корки до корки. Когда на страницах «Таймс» начали критиковать его колониальные художества, Леопольд публично разгневался и во всеуслышании объявил что аннулирует свою подписку. Однако он тайком посылал слугу ежедневно в Брюссель покупать ему «Таймс» в магазине на вокзале.

* * *

Леопольд ни разу не выразил желания посетить Конго. Да и зачем? В его голове уже сложилась определенная картина, а если реальность этой картине не соответствует – тем хуже для реальности. В мифическом Конго в голове Леопольда не было ни голодных носильщиков, не изнасилованных заложниц, ни валящихся с ног сборщиков резины, не куч отрезанных рук. Зато там были гигантские деревья, экзотические животные и верные подданные, благодарные за то что Леопольд осчастливил их своим мудрым управлением. Вместо того чтобы ехать туда, Леопольд привез Конго себе. Спальный вагон в королевском поезде был облицован конголезским красным деревом, животных везли в бельгийские зоопарки, а экзотические растения хорошо прижились в отведенной для них теплице с четырьмя стеклянными куполами по углам и одним восьмиугольным в центре, с золотой звездой на синем фоне.

Даже людей Леопольд принудил к участию в своих фантазиях. В 1897 в Брюсселе прошла международная выставка. В пригороде Терверен открылась «этнографическая деревня» с живыми экспонатами – 267 мужчин, женщин и детей вывезенных из Конго. Выставка состояла из трех отделений – деревня речная, деревня лесная и деревня цивилизованная. Жители двух «нецивилизованных» деревень привезли с собой из Африки инструменты, барабаны и горшки для приготовления пищи. Они танцевали и плавали в самодельных каноэ по пруду. В то время пока выставка была открыта для посетителей, местом пребывания африканцев стали круглые острокрышие домики стилизованные под африканскую экзотику. Сексуально озабоченных зрителей мечтавших поглазеть на голые груди женщин ждало разочарование. Даже в «нецивилизованных» деревнях женщин нарядили в дешевые ситцевые платья без корсетов, вроде тех что носили работницы и служанки. Королева Мария-Генриетта проявила редкий интерес к колониальным проектам супруга и посетила выставку вместе со своим антуражем. Когда королю доложили что у некоторых конголезцев заболели животы потому что им бросили слишком много конфет, он распордился повесить табличку «За кормление черных отвечают распорядители выставки». В «цивилизованной» деревне насчитывалось около 90 солдат Force Publique. Они маршировали на плацу, играл военный оркестр, а в конце выставки для них сделали специальный банкет, на котором все пили за здоровье короля.

(про такой же «человеческий зоопарк» в Нью-Йорке и чем это закончилось — ссылка на пост в комментарии)

* * *

Корабль который отвозил конголезцев на родину после закрытия выставки, очевидно пришел обратно с грузом резины. Каждый месяц в Антверпене швартовался современный грузовой пароход, оснащенный электричеством и холодильниками, с грузом резины, слоновой кости и других богатств. Эти пароходы принадлежали ливерпульской транспортной компании «Элдер Демпстер». Эта компания получила контракт на грузовые перевозки из Конго. Для любого кому было любопытно узнать как на самом деле в Конго обстоят дела и при этом не выезжать из Европы – не было лучшей работы чем на «Элдер Демпстер». Это все равно как если бы кто-то хотел узнать что происходит с европейскими евреями в 1942-1943 годах и получил работу в министерстве железнодорожного транспорта Третьего Рейха.

Компании «Элдер Демпстер» нужен был человек который согласен был бы часто ездить в Бельгию и наблюдать за отправлением и прибытием их кораблей. Такого человека нашли, это был умный и трудолюбивый сотрудник компании по имени Эдмунд Морель. Ему было чуть за двадцать и он был билингвом, владел английским и французским как родными. Мать его была англичанка; отец, мелкий французский чиновник, умер молодым, не успев заработать на пенсию вдове и сыну. Эдмунд с матерью жили то в Англии, то в Франции, очень нуждались. В пятнадцать лет Эдмунд бросил школу и поступил клерком в парижское отделение «Элдер Демпстер». Через год его перевели в Ливерпуль. Денег по прежнему было впритык и Морель давал уроки французского за два шиллинга шесть пенсов в час и писал статьи в отраслевые журналы с названиями вроде «Вестник грузовых перевозок» или «Ливерпульский коммерческий вестник». Итак, он с энтузиазмом подписался ездить в командировки в Антверпен. Но очень скоро глазастый и наблюдательный Морель стал замечать что сметы и списки которые Независимое Государство Конго передавало руководству компании «Элдер Демпстер» разительно отличались от публикуемого те же Независимым Государством Конго в общем доступе. Его поразили три следующих обстоятельства.

Во первых, в нарушение всех договоренностей и против всех публичных заявлений бельгийских дипломатов бОльшую часть грузов направлявшихся из Европы в Конго составляло оружие. Во вторых, сравнивая сметы и цифры, Морель понял, что какой-то инсайдер нехило наживается на резине и слоновой кости прежде чем эти товары поступают в открытую продажу на свободном рынке. В третьих, он сравнил экспорт и импорт и понял что объем груза из Конго в Европу в пять раз превышал объем груза в обратном направлении. Он знал, что европейские деньги в Конго хождения не имеют, что никакая другая компания не возит туда товары, у «Элдер Демпстер» была монополия. Большая часть грузов из Европы в Конго, как уже говорилось, составляло оружие. Из этого Морель сделал вывод что никакой материальной компенсации за богатства своей земли, за резину и слоновую кость, жители Конго не получают.

Позднее Эдмунд Морель познакомится с сэром Артуром Конан Дойлем, но сам он разгадал загадку на порядок сложнее все разгаданное легендарным сыщиком Шерлоком Холмсом. Стоя он антверпенском пирсе, изучая документы компании в ливерпульском офисе, он понял главное – что экономика Свободного Государства Конго основана на принудительном рабском труде.

«Цифры повествуют беспристрастно… Лишь принудительный труд в нечеловеческих условиях способен приносить такие прибыли… Я был потрясен значением обнаруженного мною. Любой человек случайно обнаруживший убийство будет потрясен. Я обнаружил убийство в промышленном масштабе, убийство поставленное на конвейер, целую корпорацию убийц во главе с королем».

Так в лице пока что никому неизвестного клерка компании морских перевозок король Леопольд Второй обрел самого опасного и последовательного врага.

На снимке: “человеческий зоопарк” в Терверене, 1897 год. Примечательно что последняя выставка из серии “человеческий зоопарк” состоялась в 1958 (!) году в той же Бельгии, а экспонатами были выходцы из того же Конго. Спонсором этого мероприятия был правнучатый племянник Леопольда король Бодуэн Первый. Через полтора года Конго получило независимость. Так что Патрис Лумумба имел полное право публично бросить в лицо Бодуэну Первому: “Мы не ваши обезьяны”