Власть короля зарубежом росла, а вот в собственной семье все было куда как печально. Леопольд не вылезал из постелей многочисленных любовниц, одну из которых язвительные бельгийцы тут же прозвали «королева Конго». В апреле 1885, лишь через шесть недель после своего дипломатического триумфа в Берлине, имя короля бельгийцев прозвучало в лондонском суде. Судили владелицу элитного борделя. Одна из служанок показала что Леопольд наносил регулярные визиты и платил мадам 800 фунтов в месяц за постоянный поток молоденьких девственниц, зачастую подростков в возрасте от десяти до пятнадцати лет. Парижская пресса вываляла короля в грязи, да и лондонские газеты не могли оставить эту историю потому что в суде был назван другой августейший постоянный клиент – принц Уэльский. В конце концов скандал удалось замять (не без вмешательства министерства внутренних дел), а мадам признала свою вину и отделалась небольшим штрафом.

Когда старшей дочери Леопольда, Луизе, исполнилось семнадцать, отец выдал ее замуж за австро-венгерского принца намного ее старше. Свадьба ознаменовалась народными гуляниями и праздничным фейерверком. Но народ не знал что в свою брачную ночь напуганная Луиза в слезах, в одной ночной рубашке, выбежала в парк и в панике спряталась в кустах. Слуги уговорили ее выйти и отвели к матери, которая прочла ей лекцию об обязанностях жены. Мужа Луиза возненавидела и чтобы насолить ему делала многочисленные долги, а потом начала роман с офицером-кавалеристом. Супруг вызвал любовника на дуэль, оба не пострадали, но австрийские власти заключили любовника в тюрьму. Луизе предложили выбор – вернуться к мужу или в сумасшедший дом. Луиза выбрала сумасшедший дом и Леопольд был в ярости что дочь позорит его подобным образом. Но любовник Луизу не забыл и устроил ей побег. Скрываясь от австрийских властей, они колесили по всей Европе и везде оставляли за собой долги. Луиза так же обсессивно скупала наряды как ее отец скупал страны – в отличии от людей, вещи не предадут, не отвернутся, не сделают гадость. Как-то раз кредиторам удалось наложить арест на часть ее вещей. С аукциона пошли 68 вуалей, 90 шляп, 27 вечерних платьев, 21 шелковая мантилья и 58 зонтиков.

Не лучшим отцом был Леопольд и средней дочери, Стефании. Когда ей было шестнадцать, он обручил ее с австровенгерским наследником Рудольфом (сыном Сисси). У Стефании была реальная преспектива стать императрицей. Леопольд был в восторге от Габсбургов потому что они правили как настоящие абсолютные монархи без всяких там парламентов и конституций. Когда Рудольф приехал в Брюссель знакомиться со Стефанией, он привез с собой любовницу. Рудольф так и не стал императором – покончил с собой вместе со своей юной любовницей Мэри Вечера (это трагедия получила название «случай в Майерлинге»). У Рудольфа и Стефании была одна дочь и после гибели наследника Габсбурги отпустили кронпринцессу с дочерью на все четыре стороны. Стефания вышла замуж по любви, за венгерского графа. Леопольд опять разозлился и не допустил Стефанию к ложу умирающей матери.

Отдушиной от семейных проблем для Леопольда стала его колония. Так же как он нашел идеальный политический момент для того чтобы захватить колонию, он оказался в идеальном технологическом моменте для того чтобы ее удержать. Когда он готовился зацементировать свою власть над Конго, он нашел технологии и инструменты которых не было у строителей империй прежних времен. Эти технологии и инструменты были критичными потому что позволили нескольким тысячам белых взять власть на двадцатью миллионами африканцев.

Для начала, это было оружие. Если у конголезцев и было что-то огнестрельное, это были заряжающиеся с дула мушкеты мало чем отличавшиеся от мушкетов повстанцев Джорджа Вашингтона. У европейцев начиная с конца 1860-ых были казнозарядные винтовки, которые более чем продемонстрировали свою смертельную эффективность на полях Гражданской войны в США. Они стреляли куда точнее и дальше, и стреляли непромокаемыми латунными патронами – вместе пороха, который имел обыкновение намокать под дождем. За этим последовала магазинная винтовка, которую не надо было заряжать перед каждым выстрелом, а там и до пулемета было рукой подать.

Еще одним технологическим новшеством позволившим европейцам захватить и поделить Африку, стала современная для того времени медицина. В середине 19-ого века исследователи приписывали малярию «болотным испарениям» и привычке спать при лунном свете, зато хорошо поняли что помогает – кора хинного дерева и препараты из нее. К концу девятнадцатого века научились лечить и желтую лихорадку и безумно высокая смертность европейцев в экваториальной Африке стала сходить на нет.

И наконец, из за уникальной географии Конго, один инструмент оказался Леопольду более необходим чем другим колонизаторам – и это пароход. Местные жители называли его «дом который ходит по воде» или звукоподражательным словом «куту-куту». В 19-ом веке немало империй применили пароход для освоение новых территорий – русские в Сибири, англичане в Индии. В Конго применялись оба вида колесных пароходов – с боковым и кормовым колесом. К 1880-ым годам паровые суда в основном заменили парусные и путешествие из Европы в Африку вдоль побережья стало делом предсказуемым и сравнительно безопасным. Пароходы отвезли в Конго первую группу агентов короля Леопольда. К 1889 в Конго жило и работало 430 европейцев – торговцы, солдаты, миссионеры и администраторы составившие аппарат управления новоржденным государством. Бельгийцев среди них было меньше половины – соочественникам короля его новое приобретение было по прежнему мало интересно. Почти все белые кто работал прямо на Леопольда, были офицерами бельгийской или какой-то иностранной армии в длительном отпуске.

Вооружившись технологиями и персоналом, Леопольд приказал строить в колонии транспортную систему. Без таковой богатства внутренних территорий, какими бы они ни были, не попадут на побережье иначе чем на головах носильщиков. В 1887 был составлен план строительства железной дороги в обход порогов и водопадов. Лишь через три года территория была расчищена до такого состояния чтобы по ней можно было прокладывать рельсы.

C 1885 по 1890 год король занимался в основном поиском инвесторов. Какое-то время ему давали в кредит банки, но со временем даже его главные кредиторы, Ротшильды, стали проявлять меньше энтузиазма. Его письма этого периода демонстрируют что он ни о чем другом думать не мог. Он потерял аппетит и сон; министры отмечали утомляемость и раздражительность. Леопольд дошел до того что приказал известить газеты что отныне будет есть на одно блюдо меньше за обедом. Королева Мария-Генриетта как-то воскликнула: «Леопольд, твое Конго разорит нас».

Король что-то заработал продав некоторое количество облигаций, но не столько сколько надеялся. Он писал Папе, уговаривая его покупать облигации и таким образом распространять для язычников слово божие. Для железной дороги и некоторых других проектов ему удалось привлечь частных инвесторов, но на таких условиях что ему самому мало что оставалось. Тогда Леопольд решил что единственный способ решить проблему — это колоссальный займ. Однако король уже был всем должен и идти ему было не к кому – кроме бельгийского парламента. Леопольд выгадывал правильный момент чтобы подъехать к парламенту с такой просьбой, а пока наводил глянец на свою репутацию гуманиста и правозащитника.

* * *

Европейцы продолжали ужасаться деятельности арабских работорговцев наводивших страх на восточную и центральную Африку. Негодование по отношению к этому гуманитарному кризису тесно переплеталось у европейцев с жаждой африканских колоний. Леопольд оседлал эту волну и так впечетлил всех своими красноречивыми обличениями работорговли, что его избрали почетным президентом Общества Защиты Туземцев, уважаемой британской правозащитной организации.

В ноябре 1889 в Брюсселе стартовала конференция ведущих держав по борьбе с работорговлей. Король любезно встречал всех в главном зале, где в качестве экспоната под стеклом хранилась рогатина, из тех которыми сковывали рабов попарно. Английский представитель писал своему правительству «это какая-то нескончаемая череда банкетов, фуршетов и празднеств». По дипломатическим причинам пригласили участвовать Оттоманскую империю, хотя рабство там сохранялось. Когда кто-то назвал мусульманский гарем одним из факторов создающим спрос на работорговлю, турецкий делегат совершенно по хамски расхохотался. Австровенгерский делегат граф фон Кевенхуллер запомнился тем, что каждый раз когда по улице проходила женщина в элегантной шляпе (окна конференц-зала выходили на фешенебельную брюссельскую улицу), он срывался со своего места и бежал разглядывать.

Леопольд получил от этой конференции то чего он хотел. Делегаты одобрили меры по борьбе с работорговлей – а меры эти сводились к строительству в Конго транспортной сети. Король не жалел красноречия описывая нужду в базах, дорогах, железнодорожной сети и пароходах как в инфраструктуре для борьбы с рабством. Он предложил услуги Свободного государства Конго для этой благородной цели, а в качестве компенсации попросил чтобы ему было дано право взымать таможенные сборы – разумеется, исключительно для финансирования аболиционистских кампаний. Делегаты согласились, таким образом изменив в пользу Леопольда Берлинское соглашение, которое гарантировало свободную торговлю.

Генри Шелтон Сэнфорд, который приехал на конференцию представлять США, был в полном ужасе. Шесть лет назад он добился признания США притязаний Леопольда на Конго взамен на гарантии свободной торговли и заверил это своей подписью. А теперь Леопольд хочет взымать таможенные сборы. Сэнфорд почувствовал себя преданным и обманутым. Он уже давно был тяжело болен, а это предательство его просто добило. Он умер через год после окончания конференции, с разбитым сердцем и в больших долгах. Его конголезские инвестиции ни к чему не привели и единственной памятью о нем остался пароход «Генерал Сэнфорд».

Пока конференция продолжалась, Леопольд пригласил в Бельгию Стэнли, вручил ему очередной орден, закатил в его честь банкет и оперный спектакль и поселил в отделанные пурпуром и золотом апартаменты, где обычно останавливались венценосные особы. Стэнли в долгу не остался и рассыпался в славословиях:

Как измерить величие монарха? Если смотреть на территорию, самый великий монарх это император российский. Если смотреть на красоту и силу армии, то первое место берет Вильгельм Второй (кайзер Германии). Но если величие монарха состоит в мудрости и милосердии, в том как он с отеческой заботой относится к своим подданным – то самый великий монарх ваш, бельгийцы.

Леопольд использовал Стэнли как нынче кандидат в президенты США может использовать голливудскую звезду. Король закатил грандиозный праздник в придворном парке в Лакене и пригласил туда 2500 человек. Впервые публику пустили в грандиозные оранжереи со стеклянными куполами, где хранилась самая большая в мире ботаническая коллекция в частном владении. Даже дельцы брюссельской биржи, которые раньше и слышать об авантюрах короля не хотели, дали в его честь прием, украсили здание биржей африканскими копьями и своеобразной икебаной, где роль цветочных горшков выполняли бивни слонов. На этой волне популярности Леопольд все-так получил займ от парламента – 25 миллионов франков, без процентов (около 125 миллионов долларов современными деньгами). Взамен он обещал оставить Конго Бельгии в наследство.

«Мы, Леопольд Второй, Король Бельгийцев и Суверен Независимого Государства Конго, желая сохранить за нашей любимой родиной плоды наших многолетних трудов на африканском континенте… завещаем после нашей смерти Бельгии все права на Независимое Государство Конго».

Даже тут Леопольд не мог удержаться от вранья и на версии манифеста обнародованного народу была проставлена более ранняя дата чем на оригинале. То есть это должно было выглядеть как подарок стране, а не часть соглашения с парламентом.

* * *

Для Генри Мортон Стэнли пять лет прошедшие до его ВИП-визита в Брюссель в 1890 были нелегкими. Начиная с берлинской конференции 1885-ого года Леопольд не знал что ему со Стэнли делать. Чтобы Стэнли не начал работать на англичан, король продолжал платить ему зарплату как консультанту. Но теперь Леопольду в Конго нужны были не исследователи, а землемеры, инженеры, капитаны речных пароходов, машинисты паровозов, солдаты и администраторы. Когда-то Леопольд обещал Стэнли назначить его губернатором Конго. Но взамен на признание французов (у которых на Стэнли был большой зуб за его конфликт с Де Бразза), Леопольд втихую обещал не давать Стэнли в Конго никаких официальных постов. В общем ни для чего кроме пиара Стэнли Леопольду был уже не нужен. По словам бельгийского премьер-министра, король «относится к людям к лимонам – выжимает до последнего, а шкурку выкидывает.»

Стэнли догадался что король договорился с французами у него за спиной и в который раз почувствовал себя жертвой предательства. Его снаряжение лежало готовое, а ехать было некуда. Не то чтобы Стэнли так нуждался в деньгах Леопольда – он зарабатывал больше на книгах и лекциях. Но такова была магия королевского титула, что Стэнли оставался верен человеку который его предал, нарушил свое обещание и держал на крючке.

Пока было неясно когда Стэнли поедет в следующую экспедицию и поедет ли вообще, он в очередной раз занялся личной жизнью. На этот раз объектов его неуклюжих ухаживаний стала светская аристократка и художница Дороти Теннант. Они рисовала греческих нимф, лондонских гаврошей и портрет самого Стэнли. В каком-то смысле они друг другу подходили потому что Дороти так же боялась мужчин как Стэнли женщин. В возрасте 34 лет она все еще делила спальню со своей матерью, а дневник писала в форме писем давно умершему отцу. Стэнли рассказал ей как его бросила Алиса Пайк, а потом предложил ей выйти за него замуж. Дороти отказалась и Стэнли был уверен что она сделала это из за сословных предрассудков.

1) Принцесса Луиза Бельгийская

2) Принцесса Стефания Бельгийская

3) Дороти Теннант, леди Стэнли. Художник Джордж Фредерик Уоттс.