Когда средневековые европейцы воображали себе Африку южнее Сахары, они придумывали самые невероятные подробности. Ранульф Хигден, бенедиктинский монах составивший карту мира в 1330 году, писал что в Африке все люди поголовно одноглазые и закрывают голову ногами от жары. Уже в следующем веке еще один георграф заявил что в Африке живут люди с одной ногой, тремя лицами и львиными головами. В 1459 году итальянский монах Фра Мауро написал что в Африке живет огромная птица Рок, такая большая что может унести в когтях слона (наверное арабские источники читал).

В Средние века у европейцев просто не было возможности удостовериться кто живет в Африке – трехголовые люди или огромные птицы. Средиземноморский берег африканской континента занимали враждебные мавры и европейцы предпочитали туда не соваться, и уже во всяком случае никто не пытался пересечь пустыню Сахара. Те, кто плыл вдоль западного берега Африки знали что после Канарских островов начинается Море Тьмы откуда никто еще не возвращался.

Лишь в пятнадцатом веке, европейцы начали осторожно заплывать южнее и возглавили эту операцию португальцы. В 1440-ых годах лиссабонские кораблестроители начали строить корабль нового класса – быстроходную и компактную каравеллу, не более ста футов в длину. Мореплавателей подстегивала не только жажда наживы. Они надеялись отыскать место где берет начало река Нил, загадка котора не давала европейцам покоя с античных времен. И еще они верили в распространенную со средних веков легенду о том то где-то в Африке или в Азии царствует легендарный христианский владыка Пресвитер Иоанн. Он живет во дворце из прозрачного хрусталя и правит сорока-двумя вассальными королями, а еще в его владениях живут великаны и кентавры. Всех гостей он сажает за изумрудный стол и мест за этим столом многие тысячи. Конечно Пресвитер Иоанн поделится с единоверцами своими сокровищами и поможет им отыскать путь в Индию.

В 1482 опытный мореплаватель Диого Кан забрался дальше всех на юг вдоль африканского побережья. В какой-то момент он понял что с неба над его каравеллой исчезла Полярная звезда. Это означало что он пересек экватор. Но сюрпризы для Кана и его команды только начинались. В какой-то момент они заметили что вода в море не синяя, а желто-коричневая и что она совершенно несоленая. Когда они плыли к материку вдоль залива, каравелле пришлось преодолевать течение в восемь-девять узлов. Диого Кан нашел устье огромной реки равной которой не было в Европе. Уже в наше время географы подсчитали что река «вылизала» в морском дне каньон длинной в сто миль и глубиной до четырех тысяч футов в некоторых местах.

В том месте где река впадала в море Кан высадился на берег и поставил известняковую стелу с железным крестом наверху. На стеле нарисовали герб португальского королевского дома и написали: «В год 6681-ый от сотворения мира и 1482 от рождения господа нашего Иисуса Христа могущественнейший, великолепнейший и совершеннейший король Жуан II Португальский приказал открыть эту землю, что и исполнил рыцарь на его службе Диого Кан и поставил здесь эту стелу». Реку европейцы назвали Конго. Она протекала по северной границе крупного африканского государства, федерации нескольких десятков племен по властью одного короля. Население королевества насчитывало от двух до трех миллионов человек. Столица располагалась в городе под названием Мбанза Конго (слово «мбанза» означает «королевский двор») на высоком холме на расстояние десятидневного перехода от побережья. Сейчас это место находится на ангольской стороне границы между Конго и Анголой. В 1491 году, спустя девять лет после экспедиции Диого Кана экспедиция португальских священников и дипломатов совершила десятидневный переход от побережья в столицу и основала в Мбанза Конго первое в истории постоянное посольство европейской страны в стране африканской.

В той форме в которой португальцы его застали королевство Конго существовало по крайней мере сто лет до их прибытия. Монарх назывался Мани Конго и избирался на ассемблее глав племен. Как и его европейские коллеги, он принимал посетителей сидя на троне, в его случае деревянном инкрустированном слоновой костью. В качестве символа своей власти Мани Конго всегда носил с собой кнут из хвоста зебры, а с его пояса свисали высушенные головы детенышей разных животных.

В своей столице король вершил суд, принимал дань и проводил военные парады. Подходить к нему следовало не иначе как на четвереньках. Под страхом смерти никто не смел смотреть как король ест и пьет. Когда ему хотелось есть или пить, церемонимейстер ударял железной палкой в железный гонг и все присутствующие падали ниц.

Мани Конго который тогда занимал трон, принял португальскую делегацию достаточно тепло. Вполне возможно что это было не потому что понравились истории про таинственного Спасителя которые нежданные гости рассказывали, а потому что ему понравилось оружие плюющееся огнем на дальние расстояния. Таким оружием можно было легко подавить бунт в любой из провинций.

Португальцы начали строить церкви и миссионерские школы. Как и последующие поколения миссионеров, они были в ужасе от африканской полигамии и писали что наверное африканские специи наделяют местных жителей столь неуемным сексуальным аппетитом. Но несмотря на свое презрение к язычникам-конголезцам, португальцы не могли не признать, что государство Конго высоко развитое и сложно организованное. Мани Конго назначал провинциальных губернаторов и судей по строго определенным вопросам, например «главный судья по делам о супружеских изменах» или мани-вангу-вангу. Хотя конглезцы не имели письменности и не знали что такое колесо, они ковали оружие из железа, делали украшения из меди и ткали одежду из волокон получаемых из листьев пальмы рафия. Согласно местной мифологии, основателем королевского дома был кузнец и кузнечное дело считалось занятием для истинно благородных людей (привет, Людовик Тринадцатый и Петр Первый). Конголезцы выращивали ямс и бананы в тех же количествах что европейцы пшеницу, разводили коз, свиней, крупный рогатый скот. Они измеряли дистанцию дневными переходами, жили по лунному календарю, а неделя состояла из четырех дней и первый был выходным. Король собирал с подданных налоги и контролировал запас валюты; монеты жителям королевства заменяли ракушки каури, который добывали на тщательно охраняемом королевскими войсками острове.

Как и почти повсюду в Африке, в королевстве практиковалось рабство. Большая часть рабов становилось таковыми в результате военных набегов и конфликтов между разными племенами. Иногда в рабство обращали преступников или должников, или членов определенной семьи которых могли дать за дочерью в качестве приданого. Как и любая система когда один человек полностью распоряжается другим, конголезское рабство могло принимать такие формы что волосы дыбом. Некоторые жители бассейна реки Конго приносили рабов в жертву по особо торжественным поводам, например когда два племени заключали мир. Раба привязывали к дереву и оставляли умирать и его скелет символизировал судьбу любого кто нарушил договор. На похоронах вождей часто убивали принадлежавших им рабов чтобы они могли сопровождать хозяев в загробный мир. В чем-то конголезское рабство было более гуманным чем то что практиковали европейцы в своих колониях в Новом свете. У рабов были всякие социальные лифты, возможности выкупиться на свободу и разрешались браки между свободными и рабами. Но то что в Африке вообще существовала концепция торговли людьми привело континент к катастрофе. Когда явились европейцы готовые закупать рабов целыми трюмами, они нашли африканских вождей готовых продавать им рабов в таких количествах.

Скоро появились работорговцы. Сначала их было немного, а потом события на другом берегу Атлантики спровоцировали настоящий потоп. В 1500 году, через девять лет после того как португальцы послали в Мбанза Конго первое посольство, португальская экспедиция заблудилась и открыла Бразилию. Через несколько десятилетий западное полушарие превратилось в огромный, выгодный и практически ненасытный рынок для рабов из Африки. Их вывезли миллионы работать на рудниках и кофейных плантациях Бразилии и на сахарных плантациях на островах в Карибском море. Даже те португальцы, кто отправлялся в Мбанза Конго в качестве учителей или оружейников вскоре понимали что на торговле живым товаром заработают в разы больше.

Жажда наживы развратила даже некоторых священников. Нашлись те кто переставал проповедовать, начал брать в качестве наложниц туземных женщин, сами держать рабов и продавать в рабство своих учеников и новообращенных. Единственное что их волновало это что продаваемые рабы не оказались в руках врагов церкви, еретиков-протестантов.

К 1530-ым годам деревня на территории которой Диого Кан установил свою стелу стала портовым городом и региональным центром работорговли. К следующему веку из Конго вывозилось пятнадцать тысяч рабов ежегодно. Многие из них были жителями королевства Конго, за другими отправлялись на охоту вглубь материка. Их отправляли на берег целыми караванами, скованными попарно деревянными рогатинами. Каждый такой караван оставлял после себя страшный след из человеческих костей белеющих под тропическим ливнем.

На берегу рабов массово крестили, одевали в одежду из упаковочной мешковины и набивали ими трюмы кораблей отправлявшихся в Бразилию. С начала семнадцатого века спрос и хорошее вознограждение подвигли многих капитанов на более длительное путешествие – в английские колонии на территории северной Америки. Каждый четвертый раб оказавшийся на хлопковых или табачных плантациях английских колоний начал свое путешествие в Конго. Язык Киконго на котором говорили в долине реки Конго является одним из африканских языков чье влияние и чьи следы лингвисты нашли в диалекте гичи-галла на котором говорит население островов у берегов Джорджии и Южной Каролины.

* * *

В 1506 году Мани Конго стал Нзинга Мбемба Афонсо и правил под именем короля Афонсо Первого почти сорок лет. Он прожил долгую жизнь. Когда он родился, никто в Конго не знал о существовании европейцев. На момент его смерти работороговля угрожала самому существованию его страны. Он обладал выше среднего интеллектом и кругозором и оставил на развитии своей страны неизгладимый след. Как через триста лет скажет один миссионер: «Каждый конголезец знает имена трех королей – нынешнего, предыдущего и Афонсо».

На момент появления португальцев в 1491 году Нзинга Мбемба был вождем одного из племен и было ему около тридцати лет. Он одним из первых принял христианство под именем Афонсо и начал учиться у португальских миссионеров. В письме королю Португалии один из этих миссионеров не пожалел слов расхваливая интеллект Афонсо, его жажду познаний и глубокую веру. Непонятно было ли это письмо результатом желания миссионера произвести впечатление на короля или результатом желания Афонсо произвести впечатление на миссионера.

Говоря языком следующей эпохи, Афонсо Первый был реформатором. Он старался заполучить европейские знания, оружие и товары чтобы усилить свое государство и бороться с дестабилизацией, которая стала следствием появления европейцев. Но он не был бездумным подражателем. Ему нравились церковь, письменность, европейская медицина, а так же ремесла столяра и каменщика, которые он сам выучил у португальцев. Но когда из Лиссабона прибыл посол с настоятельной рекомендацией принять португальское законодательство и португальский же придворный протокол, Афонсо вежливо проигнорировал. И он препятствовал тому чтобы португальцы искали в недрах земли его королевства руду дабы они не объявили ее своей.

Почти все что мы знаем об этой части Африки еще несколько сотен лет будет исходить от белых колонизаторов. Поэтому историки должны расцеловать Афонсо в обе щеки уже хотя бы за то что он оставил нам нечто бесценное – записи об Африке сделанные африканцем. До 20-ого века этого вообще не будет много. Он вел переписку с двумя португальскими королями на прекрасном португальском языке. Это вообще первое что было написано африканцем на любом европейском языке. Сохранилось несколько десятков его писем красивым почерком и с собственноручной подписью. Тон довольно формальный, как подобает от монарха к монарху: «Могущественному повелителю и брату нашему королю Португалии…» (если кто-то думает что это осталось в 16-ом веке, ха-ха два раза. В середине 19-ого века Наполеон III обозлился на своего российского коллегу Николая Первого за то что в письме тот назвал его другом, а не братом, тонкий намек на то что Бонапарты не совсем легитимная династия. В результате Франция помогала туркам вооружаться и выступила против России в Крымской войне). Но в этих письмах говорит не только король, но и человек и видно какие эмоции испытывает этот человек от того что тысячи его соотечественников насильно увозят из страны.

Конечно никаким аболиционистом Афонсо не был. Как и большинство африканских владык, он владел рабами. Некоторых он даже послал в Лиссабон в качестве подарка «брату нашему королю Португалии» вместе с леопардовыми шкурами и попугаями. Но для Афонсо традиционный обмен подарками между королями было совсем не то что смотреть как десятки тысячи его ранее свободных подданных увозят за море. Вот что он пишет португальскому королю Жуану III в 1526 году.

Каждый день торговцы похищают наших людей – детей это страны, сыновей аристократов и вассалов, даже членов нашей семьи… Коварство и алчность грозят оставить землю без людей… В нашем королевстве нам нужны только священники и учителя, а торговцев нам не надо, если только они не привезли вино и муку для святого причастия… Мы не хотим чтобы наше государство стало местом покупки рабов…

Позже, в том же году:

Многие наши подданные сошли с ума от жажды португальских товаров, которые ваши подданные нам привозят… Чтобы удоволетворить эту жажду они хватают людей которые никогда не были рабами. Их продают после того как захватили обманом ночью… Как только пленники оказываются в руках белых, их клеймят раскаленным железом.

В письмах Афонсо пытается убедить Жуана III присылать ему учителей, врачей и аптекарей, а не купцов. Лавина дешевого товара подрывала королевскую власть и Афонсо в этом признается. Его беспокойство оказалось пророческим – не в последний раз погоня за дешевыми европейскими товарами подрывала традиционный образ жизни.

Но официальный Лиссабон к Афонсо не прислушался. Жуан III писал: «Вы утверждаете что не хотите работорговли в вашей стране потому что ваша земля на грани того чтобы обезлюдеть… Однако наши подданные доносят нам, что земля Конго огромна и народ многочислен настолько что увоза рабов никто даже не заметил». Афонсо даже обращался к другим королям и из этих писем видно что миссионеры научили его антисемитизму при том что он евреев в глаза не видел. Вот еще отрывок, насчет священников которые решили заняться работорговлей:

В этом королевстве вера хрупка как стекло из за тех кто приезжает сюда наставлять народ, а потом отворачивается от правды из за того что жаждет мирских благ и богатства. Так же как евреи распяли сына божьего из за своей алчности, ныне священники распинают его, брат мой, по той же причине.

Несколько раз Афонсо посылал посланцев прямо в Рим к папе, чтобы положить конец работороговле, но их снимали с корабля тепленькими в Лиссабоне и ни в какой Рим они не доехали.

Судьба подготовила Афонсо страшный удар на закате жизни. В 1539 десяток его юных племянников и внуков отправились в Португалию на учебу и не доехали, пропали. Афонсо страшно переживал – что же он за король если не может защитить даже свою семью? Переживал он, как выяснилось, не зря. На пути в Лиссаборн юношей обратили в рабство и отправили в Бразилию. В 1540 году на Афонсо было совершенно покушение, прямо в цервки, на пасхальной мессе. Пуля застряла его мантии, несколько придворных было ранено, один погиб.

После смерти Афонсо не нашлось никого кто мог бы внушить лояльность провинциальным губернаторам и племенным вождям. Многие из них сама продавали рабов португальцам с большой выгодой. К концу семнадцатого века попировать слетелись другие стервятники – английские, французские и голландские корабли курсировали вдоль западного побережья Африки в поисках живого товара.

Кроме писем Афонсо у нас нет ни одного письменного источника где африканцы бы рассказывали о том как они видят европейцев. Какими же представлялись жителям Африки Диого Канн и его три каравеллы с выцветшими красными крестами на белых парусах? Чтобы ответить на этот вопрос, надо обратиться к африканским мифам и легендам. Очевидно африканцы приняли европейцев за вумби, духов предков, потому что согласно конголезской мифологии кожа человека становится цвета мела когда он уходит в загробный мир. Увезенные на кораблях в океан никогда не возвращались что еще сильнее убедило оставшихся – европейцы посланцы загробного мира. Так же как европейцам многие сотни лет не давал покоя африканский каннибализм, так и африканцы были уверены что пленники нужны европейцам в таких количествах чтобы их пожрать. Будто бы из мяса пленников европейцы делают солонину, из мозгов сыр, а из крови делают столь любимое красное вино. Кости африканцев европейцы будто бы сжигают, а потом перемалывают и из порошка делают порох. Многие рабы уже на кораблях отказывались есть потому что опасались что мясо которое им предлагают это мясо их соплеменников, а это табу, низзя. Уже в девятнадцатом веке один миссионер записал следующий миф. Европейские капитаны спускаются в трюмы своих кораблей чтобы брать оттуда ткань. Но ткань не лежит в трюме, ее ткут морские духи и загружают на корабль со дна, а в обмен требуют тела черных невольников. Наивно конечно, но так ли далеко от истины? Разве труд рабов на хлопковых плантациях Америки не превращался в ткань?

* * *

Так как африканские работорговцы услужливо привозили рабов прямо на берег, португальцы вглубь континента особо не совались. Почти четыреста лет после того как Диого Кан открыл устье Конго, никто не знал где ее истоки. Конго несет в океан 1.4 миллионов кубических футов воды в секунду, больше только Амазонка. Кроме размеров и непонятного течения, Конго озадачивала европейцев еще и тем что у нее не было ярко выраженных сезонов, как у Нила или Ганга. Любой, кто пытался исследовать Конго натыкался на то что не может плыть вверх по течению. Река текла по дну каньона, а потом превращалась в непроходимые пороги. Теперь мы знаем что большая часть долины реки Конго находится на центрально-африканском плато. От западной окраины плато (почти тысячу футов высотой) до побережья каких-нибудь 220 миль. Во время этого спуска река течет по узким каньонам, вздымается волнами до сорока футов высотой и образует 32 водопада. Любой кто решался исследовать этот регион, сталкивался с высокими обрывами, крутыми подъемами и болезнями, которыми европейцы дотоле не болели. Лишь две экспедиции капуцинских монахов с большим трудом добрались до первых порогов и повернули назад. Следующая экспедиция вовсе не вернулась. К началу девятнадцатого века центральная Африка оставалась белым пятном на европейских картах и никто не знал где берет свое начало река Конго.

В 1816 искать истоки Конго отправилась английская экспедиция под командованием Джеймса Таки. На его два судна набились самые разные люди – военные моряки, плотники, кузнецы, хирург, ботаник, анатом. Анатому научное общество в котором он состоял велело изучить гиппопотамов и «заспиртовать и привезти ухо этого животного, желательно в трех экземплярах». В списке пассажиров один значится как «собиратель объектов естественной истории», а другой как «наблюдательный джентльмен».

Когда Таки прибыл к устью реки Конго, он увидел что там на якоре стоят восемь невольничьих кораблей под флагами разных стран, ждут когда можно будет принять на борт живой груз. Он доплыл на своих кораблях вглубь материка настолько насколько это было возможно, до первых порогов. Дальше начались отвесные обрывы, пенящиеся каскады и огромные водовороты. В дневнике Таки записал «пейзажи здесь прекрасные и не хуже чем на берегах Темзы» (в устах англичанина высшая похвала, че). Но один за другим путшественники заболевали неизвестной болезнью, суда по описанию, желтой лихорадкой. Пройдя 150 миль, Таки решил повернуть обратно. Он умер на обратном пути на побережье. Из 54 участников экспедиции в Англию вернулись 33. Источник Конго и секрет постоянства ее течения оставались загадкой. Для европейцев Африка оставалась источником ценного сырья – человеческих тел и слоновьих бивней. Но континент представлялся им безликим, пустым и неизвестным.

1) Диого Кан

2) Афонсо Первый (иллюстрация, прижизненных изображений не сохранилось)

3) Отчет об экспедиции Джеймса Таки