До середины 19-ого века уход за больными в больницах и госпиталях был занятием мужчин и женщин низших классов. За то, что это занятие стало респектабельным для леди, мы можем сказать спасибо Флоренс Найтингейл. Флоренс родилась в аристократической английской семье и прославилась на весь мир своей работой в Крымскую войну. Она реорганизовала работу госпиталей так, что смертность в них упала с 45% до двух. В Гражданскую войну в США более трех тысяч женщин на Севере и на Юге работали медсестрами за зарплату и тысячи других без зарплаты.

«Наши женщины на почве работы в госпиталях с ума посходили» — писал военный корреспондент журнала «Американ Медикал Таймс». Когда Элизабет Блэквелл (первая в США женщина врач) созвала у себя в клинике совещание на тему «что мы можем сделать для фронта», пришло 4000 (прописью, четыре тысячи) женщин – предложить свои услуги по уходу за ранеными. Сначала всяким определителям повестки в обществе это казалось немыслимым – пускать приличных женщин туда где они могут увидеть, о ужас, голых мужчин. Но как часто бывало в американской истории, соображения декорума и правильного женского поведения отходили на задний план когда возникала насущная необходимость. Расследование проведенное Конгрессом Конфедерации показало что смертность среди раненых солдат за которыми ухаживают женщины вдвое меньше чем среди тех за кем ухаживают мужчины.

В начале войны это было поистине народное движение, инициатива снизу, потому что сверху об организации ухода за ранеными никто не подумал. Женщины узнавали где идут бои, всеми правдами и неправдами пробивались на линию фронта и включались в работу. Ни армия Союза штатов, ни армия Конфедерации не были готовы массово кормить и одевать солдат, ни тем более эвакуировать и лечить раненых. Никто не рассчитывал что война будет такой долгой и такой кровавой. В первые пару лет войны раненые умирали лежа на поле боя, иногда через несколько дней после того как битва закончилась. Можно только догадываться каких усилий стоило женщинам среднего класса и выше преодолеть свои страхи и шагнуть в этот мир грязи, крови, стонов и смерти. Но они сделали этот шаг.

«Я – солдат Союза Штатов и не должна быть подвержена страху»

Клара Бартон была одной из тех неугомонных старых дев Новой Англии, которая вечно кочевала по подругам и родственникам и нигде не могла поселиться надолго. Талантливая учительница, она ушла с хорошей работы в Нью-Джерси, когда основанную ею сеть школ передали под руководство мужчины, который не прилагал к этому проекту никаких усилий. Она стала одной из первых женщин-клерков Государственного Патентного Бюро в Вашингтоне. Директор Бюро настолько впечатлился, что платил Кларе жалование как мужчине, но все-таки не осмелился включить ее в официальный список сотрудников, которые каждые полгода предоставлял Конгрессу.

Когда началась война, одним из первых набранных в Новой Англии полков, проходившим через Вашингтон, был 6-ой Массачусеттс. Около сорока человек в этом полку были бывшими учениками Клары, и их матери задействовали Клару для передачи своим сыновьям посылок. В какой-то момент Клара поняла, что посылки, скопившиеся у нее дома для солдат – не просто подарки из дома, но и вещи совершенно необходимые. В армии не хватало буквально всего. Хуже всего обстояло дело в госпиталях. Была страшная нужда в лекарствах, персонале, даже в бинтах. Врачи не дезинфицировали инструменты между операциями и заливали солдат хинином и морфием – в тех редких случаях, когда эти медикаменты были в наличии. Большая часть раненых умирала – из десяти получивших ранения в живот выживал один. Когда поезда с ранеными прибывали с фронта, выяснялось что раненым сутками никто не давал есть и пить. Кэтрин Уормели, медсестра-северянка, вспоминала что приходящие с фронта поезда привозили «массу, в которой живые сплелись с мертвыми в клубок». Хотя официальный набор медсестер шел медленно, любая, кто хотела помочь, находила для этого море возможностей.

Клара Бартон начала активно добывать пожертвования и оборудование для госпиталей. За шесть месяцев она забила три склада. Скоропортящиеся продукты Клара покупала на свои деньги и раздавала раненым в госпиталях. Когда госпитали немного организовались и там появилось достаточно женщин-доброволиц, Клара начала встречать поезда с ранеными прямо на вокзалах. Следующим логическим шагом было отправиться на фронт. После нескольких месяцев бюрократических рогаток, Кларе наконец разрешили возить свои фургоны с едой и лекарствами в расположение частей. Это был последний раз, когда она спрашивала разрешения. Армейское начальство было ей настолько благодарно, что просто неофициально сообщало, где будет следующая битва.

После войны наиболее известным достижением Клары Бартон стало основание Американского Красного Креста. Но ее звездный час настал намного раньше – в наспех основанных и из рук вон плохо управляемых полевых госпиталях первых лет Гражданской войны. Ее лицо часто бывало синим от порохового дыма, а подол юбки так намокал от крови, что его приходилось выжимать, чтобы двигаться дальше. Ее стойкость и невозмутимость под огнем противника стали легендой. Когда она шла по шаткому мостику, рядом разовался снаряд, и осколок оторвал ей кусок подола. В Энтитеме, где не хватало хирургов, она извлекла солдату из лица пулю, пока другой раненый его держал. Потом, когда госпиталь начали обстреливать и санитары убежали, Клара осталась и держала операционный стол, пока врач оперировал. Она говорила: «Я – солдат Союза Штатов и не должна быть подвержена страху»

Клара Бартон была не единственной женщиной, которая проявила инициативу в уходе за ранеными. Мэри Энн («Матушка») Бикердайк приехала в армейский лагерь в Каире (Иллинойс), чтобы привезти солдатам их посылки. Когда она увидела непролазную грязь в госпитальных палатках, она начала мыть, скрести, чистить и ухаживать, никого не спрашивая. В своем квакерском чепце она за четыре года с фонарем в руках обошла двадцать полей сражений, ища раненых. Она без проблем командовала мужчинами в высоких чинах и стяжала себе репутацию волны-цунами, которую остановить невозможно. Когда кто-то из хирургов не выполнил ее распоряжение, ему сказали: «Матушка Бикердайк даже Линкольном командует».

«Исполнила ли я свой долг?»

По мере того как война затягивалась, женщины по обеим сторонам фронта шли работать в госпитали чтобы быть поближе к мужьям. Некоторые шли чтобы справиться со скорбью о погибших мужьях и сыновьях. Им часто приходилось работать в не намного менее опасных условиях чем поле боя – под артиллирейским обстрелом, в инфекционных госпиталях где свирепствовали заразные болезни вроде оспы. Они практически не отдыхали – и истощенный организм становился легкой добычей для тифа или пневмонии. Мэри Эллис вспоминала как часами не отходила от операционного стола – «первый раз когда кровь брызнула мне в лицо, я упала в обморок, но как только встала, тут же вернулась на свое рабочее место.» Анни Этеридж перевязывала солдата и тут в него попал снаряд и ему снесло голову. Делия Фэй шла с батальоном мужа как санинструктор и несла все медицинские принадлежности на себе. Анна МакМейхон заразилась от пациентов тяжелой формой кори, спросила врача «Исполнила ли я свой долг?», получила утвердительный ответ, сказала «Хорошо, тогда я посплю немножко» — и умерла во сне. Ребекка Висвелл перевязывала раны в области живота, к которым больше никто не хотел притрагиваться.

Отдельного упоминания заслуживают католические монахини. Врачи по обе стороны фронта старались заполучить их к себе в качестве медсестер – вот кому ничего не надо было объяснять про тяжелый труд, дисциплину и субординацию. 617 сестер из разных орденов трудились в северных и южных госпиталях. На монахинь периодически выплескивались антикатолические предрассудки протестантского большинства и главная медсестра армии Союза штатов Доротея Дикс отказывалась брать их на государственные рабочие места. (У Доротеи Дикс вообще были строгие правила. На государственные должности медсестер брали только женщин от 35 до 50 лет и обязательно «невзрачной внешности». Им предписывалось носить темные платья без кринолинов и запрещались украшения и косметика).

Картинка – из современного фильма на тему.