В 1895 Фрэнсис Уиллард, долгое время возглавлявшая Женское Христианское Общество Трезвости, написала маленькую книжечку «Как я научилась кататься на велосипеде». Там рассказывается как в возрасте 53 лет научилась управлять «самым восхитетельным, удивительным и необычайным транспортным средством когда-либо созданным на планете». Несмотря на то что книжка написана простым и доходчивым языком, там присутствует классическая фабула многочисленных литературных произведений на тему воздержания от пьянства – ошибка, момент осознания и возрождение к лучшей жизни. (Про женскую борьбу за трезвость ссылка в первом комментарии, перевод тоже из Гейл Коллинз). Виллард признается своим читателям что десять лет назад она нашла бы идею «женщина на велосипеде» «шокирующей». Авторка увидела свет и призывала своих читательниц «И вы тоже сможете, стоит только отважиться».

Если есть какой-то символ радикальных изменений в жизни американских женщин на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков, то это велосипед. Фотографии Фрэнсис Уилард верхом на чудо-машине, в непременной длинной черной юбке и блузке с высоким горлом, могут напомнить современному человеку про злую колдунью в экранизации «Волшебника страны Оз», которая быстро крутит педали и увозит в корзинке собачку Тото. Но женщины которые всю жизнь провели в тяжелых юбках и тугих корсетах наверное испытали незнакомые дотоле ощущения полета и свободы когда сели на велосипед. Ездить на велосипеде стало не только респектабельным, но и модным и высшие классы подавали пример. Певица Лилиана Рассел колесила по нью-йоркскому Центральному Парку на велосипеде с золотой инкрустацией, подарок миллионера Джима Брейди. (Джим и Лилиана любили устраивать лукулловы пиры и соревноваться между собой кто больше съест. Папарации только и ждали очередного обеда для очередного репортажа). Сюзан Б. Антони восторгалась что «для дела освобождения женщин никакое изобретение не сделало больше чем велосипед».

Вся страна полюбила велосипедную езду. К 1900 году по американским дорогам ездило десять миллионов велосипедов и почти каждый производитель предлагал «дамскую модель». Индустрия пошива белья быстро предложила на рынок специальный корсет, но спроса на него уже не было. Викторианские стандарты приличной одежды проиграли велосипеду. Тогдашние публицисты удивлялись насколько быстро этот процесс произошел, буквально меньше чем за десять лет. Лилиана Рассел призналась своим фанатам что для занятий велосипедом надевает под юбку шаровары и не носит корсет. Журнал «Лайф» в 1897 с одобрением писал: «Большая часть велосипедисток прекрасно выглядит в велосипедных костюмах… Одно из хороших дел, которые сделал велосипед это продемонстировал публично что у женщин есть ноги.»

С началом двадцатого века американцы вступили в мир где радикальные социальные изменения занимали пять-десять лет вместо того чтобы растягиваться на поколения. Опомниться не успели, даже не было время вопрошать а не повредит ли езда не велосипеде репродуктивным способностям или психическому здоровью женщин. Хотя бостонская организация помощи женщинам вовлеченным проституцию уверяла что тридцать процентов их клиенток «ездили на велосипеде в свое время». (Аргументация из серии «летели два крокодила: один зеленый, а другой в Америку – сколько лет ежику?». А теперь будет не смешно. В Израиле существуют населенные пункты где велосипедная езда запрещена женщинам и девочкам старше восьми лет. Я знаю Бейт Эль, но наверняка он не один такой).

«Когда ей было грустно или тревожно, она начинала переставлять мебель».

Невозможно рассказать об эре прогрессивизма (с 1890-ых по 1920-ые) не рассказав о женщине которая ее олицетворяла – Джейн Адамс. Поборница социальных реформ, писательница, пацифистка, и главное – основательница движения городских центров, где все что нужно было городской бедноте – клиники, детские сады, вечерние школы, рабочие общежития – собиралось под одной крышей. Джейн Адамс была дочерью самого богатого человека в маленьком иллинойском городке. В два года она лишилась матери. Джейн обожали старшие сиблинги и даже суровый отец. Может быть потому что она с детства узнала и горе, и любовь, в ней развилось то самое деятельное сочувствие другим людям, которое так привлекало к ней окружающих, особенно женщин. В колледже она была президенткой своего класса и лучшей студенткой в своем выпуске. Она была так независима, что никогда не носила корсет.

После колледжа Джейн хотела учиться дальше, стать врачом. Количество женщин-врачей быстро росло и в 1910 их процент профессии стал таким высоким каким следующий раз станет в 1980-ые. Но заболел отец, Джейн за ним ухаживала, потом он умер и она долго выкарабкивалась из депрессии сама. Она пришла к выводу что причина ее депрессии – отсутствие дела всей жизни. Это часто встречалось у женщин которые закончили колледж и не могли найти профессиональную нишу где можно было бы применить свои знания, умения и мотивацию. Она посетила городской центр для бедных в Лондоне, организованный добровольцами из студентов и решила открыть такой же в Чикаго. Такой же, да не такой. Джейн решила что в ее чикагском центре будут работать женщины.

Чикаго был домом двух социальных групп которые обозначили характер американского общества конца девятнадцатого-начала двадцатого века – бедных иммигрантов из разных стран и женщин с высшим образованием которые искали себе дело жизни. Гений Джейн Адамс был в том чтобы эти две группы объединить. Иммигранты шли к ней потому что она никого не судила, ни с кем не разговаривала с пьедестала и умела слушать. Джейн была способна рассказать о нуждах бедняков правдиво, но так чтобы богатые доноры ее слушали и открывали кошельки. Она не одобряла танцевальных залов, но понимала почему тяжело работающие в потогонных мастерских дочери иммигрантов хотят в жизни хоть крупицу радости. Она без обиняков называла причины почему девушки предпочитают работу на фабрике месту служанки и почему их отцы голосуют за коррумпированных профсоюзных функционеров.

Женщины со средствами признали в Джейн свою и охотно жертвовали на ее проекты. В 1889 Джейн с однокашницей Эллен Стар нашли покинутый особняк посреди бедного района населенного иммигрантами из Италии. Им владела некая Хелен Калвер, которая получила от своего отца не только наследство, но и деловую жилку. Хелен отдала особняк Джейн в аренду, потом прониклась, отменила арендную плату, а там и вовсе подарила. Заработала она на этом куда больше чем потратила – все чикагские газеты писали о благотворительности владелицы империи недвижимости. Джейн Адамс записала в дневнике что ее основным лекарством от эмоциональной и физической боли стала постоянная занятость. Впоследствии она писала что проект городского центра больше помог работавшим в нем женщинам чем иммигрантам, ради которых все собственно и затевалось.

Джейн переехала в особняк на улице Халстед и стала вить гнездо – поставила на каминную полку свое фамильное серебро, купила хорошую мебель, повесила картины. Она не хотела замуж, но хотела домашний уют и получила его. «Когда ей было грустно или тревожно, она начинала переставлять мебель» — писала про Джейн ее подруга. Городской центр социальной работы и квартира при нем – вот это был ее дом. Очень символичной была разница между викторианской и прогрессивистской эпохами. По своему складу Джейн Адамс была очень похожа на Клару Бартон, Доротею Дикс и Кэтрин Бичер. Те вечно кочевали по подругам и родственникам (про Кэтрин младшая сестренка Гариетт ехидно говорила «как сундук без обратного адреса») потому что ни одна община не была готова долго терпеть у себя таких нестандартных женщин, со своими представлениями о том что такое хорошо и что такое плохо и полной (в случае Кэтрин Бичер частичной) независимостью от чужого мнения. Но у Джейн Адамс и ее помощниц был дом. Они нашли домашний уют не с мужем и детьми, а в общине помогающей нуждающимся.

Джейн Адамс и Эллен Стар открыли первую детскую площадку в Чикаго, на пустыре рядом с особняком. Организовали ясли, женские клубы, лекции и выставки. Через два года в центре функционировало пятьдесят комнат для занятий и все пятьдесят были заняты по 12 часов в день. Джейн занималась лоббированием городских властей, чтобы они исполняли свои обязанности по вывозу мусору и ремонту колонок для воды.

К 1907 проект представлял собой кампус из тринадцати зданий, включая общежитие для работающих незамужних женщин. В 1892 в США существовало шесть городских центров, а к 1900 их было уже сто. Как и многие фигуры переходного периода в американской истории, Джейн Адамс подкидывала обществу новые идеи одновременно успокаивая всех что в новых идеях нет ничего опасного и радикального. Когда в 1931 Джейн Адамс получила нобелевскую премию мира, многие сочли что давно пора.

* * *

Если посмотреть на архетипы древнегреческих богинь, то мы увидим что за брак и за домашний очаг там отвечают две разные богини. За брак – Гера, за домашний очаг – Гестия. Гестия самодостаточна, он Старшая сестра (старшая из всех олимпийских богов), мужчина ей не нужен, мудростью она готова делиться с всеми кто ее спросит, но только после того как ее спросят. В Риме Гестию звали Веста и ее жрицы давали обет безбрачия. Выходит что Джейн Адамс – типичная Гестия.

Видео из фильма «Действуй, сестра!» с Вупи Гольдберг. Видео музыкальное, субтитры не нужны. Показано как группа женщин (в фильме это монахини) делают конфетку из бедного криминального района.