Маргарет Мид явилась в университет ДюПо (Индиана) в 1918 ожидая «принять участие в интеллектуальном пиршестве». И была крайне разочарована обнаружить что ее соучениц занятия интересуют меньше всего. Большинство из них были первыми в своих семьях кто не вышел замуж со школьной скамьи и они хотели не учиться, а наслаждаться этой небывалой доселе свободой. В том университете все крутилось не вокруг занятий, а вокруг клубов и вечеринок. Духовная дочь прогрессивной эры, Маргарет вляпалась прямо в авангард десятилетия флэпперов.

Американские женщины после первой мировой олицетворяли изменения произошедшие с их страной. США догнали и перегнали Европу по темпам роста промышленности и превратились в потребительскую экономику, где от людей всех классов требовалось одно – тратить, тратить, тратить. Вместо трудолюбивой и скромной благотворительницы а ля Джейн Адамс (в общем монахиня в миру на протестантский лад) самым популярным женским архетипом стала девушка с короткой стрижкой танцующая чарльстон. Потребление стало модным. В понятие «потребление» входило распитие алкогольных напитков, курение и секс – впервые для женщин в той же степени что для мужчин. Все что пахло «реформами» и «социальным служением» стало очень немодно. «Феминизм стал негативным термином для современной молодой женщины» — писала в 1927(!) году Дороти Данбар Бромли – «Само это слово вызывает образ либо феминистки старой школы в обуви на плоской подошве и с полным отсутствием женского очарования либо слегко осовременный тип которые вечно ругаются с мужчинами относительно девичьих фамилий, равных прав и т.д., и т.п. (То есть высмеивать феминисток добившихся для тебя прав и возможностей – совсем не исключительно 21-ого века фишка. Стравливать между собой разные поколения женщин – то же самое. Буквально у меня на глазах в Америке девяностых развернулась такая же кампания. Но если флэпперы 1920-ых обвиняли старшее поколение в том что оно зажатое и не понимает что такое удовольствие от жизни, то «хорошие девочки» 1990-ых обвиняли поколение своих матерей в обратном – что своей сексуальной революцией они добились только вседозоленности и это дочерям жизнь сильно осложняет. Выходили книги под названиями “Возвращение к скромности: заново открываем потерянную добродетель”, «Бунтовщицы в поисках самоуважения и моральных стандартов” и “Революция хороших девочек”. Я была девочкой и девушкой в Штатах в 1990-ые и могу сказать следующее: да, везде секс, секс и секс. Да, противно и унизительно когда тебе предлагают едва познакомившись. Но феминистки, добившиеся для женщин возможности избежать нежелательной беременности и не вкладываться в секс эмоционально, в этом не виноваты. Феминистки никого не заставляют ни с кем спать. Это делают немножко другие люди и немножко другого пола).

Понятно что не каждая молодая девушка в Америке вдруг решила пить джин из фляжки у пояса и смеяться на всеми в обуви на плоской подошве. Маргарет Мид перевелась из ДюПо на женский факультет Колумбийского университета (колледж Барнард) и нашла там «студенческую жизнь которая соответствовала моим изначальным мечтам». Там же она начала академическую карьеру которая приведет ее к известности и лаврам всемирно известного антрополога. Большинство американских девушек было из бедных фермерских, или иммигрантских, или негритянских семей и у них были проблемы посерьезнее чем выбрать на какую вечеринку пойти. Но образованные женщины- активистки социальных движений, которые определяли повестку до первой мировой войны – уже ее не определяли. Их дочери хотели для себя совсем другой свободы – свободы развлекаться наравне с мужчинами. Это было очень дезориентирующее время для женщин старшего поколения, которые считали что раз уж Господь благословил образованием и возможностями – они обязаны изменять мир к лучшему. Немногие женщины – университетские преподавательницы совершенно не понимал своих студенток, как существ с другой планеты. Молодые женщины платили той же монетой. Они хотели стать партнерками мужчин во всех увлечениях и увеселениях последних и не понимали как в компании других женщин вообще может быть интересно и приятно. Зелда Фитцджеральд, которую муж писатель Фрэнсис Скотт сделал символом «ревущих двадцатых» говорила: «Я хотела быть флэппером потому что флэпперы веселые, хорошенькие и ничего не боятся.» (Мне где-то попадалось версия что большинство из опубликованного под именем Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда написала Зелда).

«Хотят быть худыми, плоскогрудыми и популярными»

Непонятно как слово «флэппер» стало означать образцовую девушку «ревущих двадцатых», но уж как прилипло, так и осталось. Флэппер была энергичной, дерзкой и поглощенной собой. Ее главным маркером была удобная одежда. Она не носила корсет и обнажала руки. Ее подол доходил до колен и иногда она ходила без чулок. А вот грудь полагалось прятать, иначе не оденешь платье прямого силуэта с сильно заниженной талией. Если у девушки была большая грудь, ее приходилось забинтовывать чтобы добиться желаемой плоской формы. Это была уникальная комбинация сексуальности и мальчишества и любая девушка которая не была очень-очень-очень серьезной хотела поучаствовать в этом празднике жизни, независимо от расовой, классовой или этнической принадлежности. Опрос в Милуоки в 1927 показал что лишь 70 из 1300 работающих девушек носили корсет. (Я та самая очень-очень-очень серьезная девушка. Забинтовывать грудь, коротко стричься – бррр. Я понимаю, ради дела, если надо в армию идти и туда не берут женщин, тогда хотя бы понятно зачем. И это времперпровождение – вечеринки, выпивка, гольф – yawn, тоска зеленая. Голда Меир 1898 рождения, то есть в 1920 она была самая что ни на есть девушка. Вы можете себе представить чтобы даже в юности она занималась этой ерундой? Вот и я не могу).

«Что вы за поколение такое?» — вопрошает старшую дочь Фрэнк Гильберт, персонаж романа «Оптом дешевле» — «Никто не хочет быть умной или доброй или даже привлекательной. Нет, сэр, вы все хотите быть худыми, плоскогрудыми и популярными». Родители в конце концов разрешают дочери коротко постричься, но совсем недавно коротко стриженная голова у женщины считалась признаком опасного радикализма. В 1918 какая-то левая организация арендовала для своего съезда банкетны зал и дело закончилось потасовкой. Вызвали полицию, долго ли коротко, перед судом предстал хозяин банкетного зала. Он оправдывался тем что женщина которая арендовала банкетный зал была хорошо одета и приехала на хорошей машине. «Если бы я тогда знал что у нее короткая стрижка, я бы отказал».

Женщина двадцатых должна был быть дружбаном своим друзьям-мужчинам (подруги не предусматривались), а потом своему мужу. Она не собиралась хранить домашний очаг пока супруг развлекался. Она развлекалась с ним вместе. Она должна была быть физически свободной танцевать быстрые танцы, играть в гольф, водить машину, болеть на футбольных состязаниях. Девушки двадцатых не только хотели быть похожими на флэпперов, но и часть своих матерей уговорили и часто мать и дочь закупались с одной и той же вешалки. В прошлом женщины считали старение неизбежным и если удавалось сохранить моложавость, это считалось божьим благословением. Теперь седину можно было закрашивать, щеки румянить и кожу увлажнять до бесконечности. «Благодаря косметике матери легко почувствовать себя моложе и понять живет дочь» — с одобрением писал эксперт в индустрии косметики. Косметика стала четвертым по прибыльности продуктом потребления в Америке – после автомобилей, билетов в кинотеатры (!) и нелегально произведенного алкоголя.

В 1927 опрос показал что половина женщин пользовались румянами и 90% — пудрой. (Думаю речь идет только о белых женщинах). Все – от подростков до матрон – носили в сумочках пудреницы и пудрить носик стало чем-то что женщина рефлекторно делала когда не была занята чем-то еще. Летчица (или как тогда говорили, авиаторка) Рут Элдер была вынуждена сделать экстренную посадку во время трансатлантического перелета и первое что сделала выходя из самолета – попудрилась.