В 1932 журнал «Форчун» решил внести свою лепту в борьбу с бедностью и призвал домохозяек нанимать домработниц вместо того чтобы покупать холодильники. Сумма стоимости миллиона холодильников проданных потребителям в предыдущем году, могла бы оплатить тысячи мест служанок и «всякие плюшки вроде чистых углов, полированного столового серебра и вовремя поданных обедов». Но агитация была – не в коня корм. Домохозяйки предпочитали холодильники, а вынужденные работать женщины предпочитали идти на завод где делают холодильники – лишь бы не идти в домработницы. Опрос за опросом периода Великой Депрессии показывали что общество считает – замужняя женщина не должна работать, это непозволительная роскошь. Даже в том случае когда семья нуждается в деньгах, лишь 35% респондентов сказали что замужней женщине допустимо работать. Даже Фрэнсис Перкинс, которая в 1930 работала в аппарате губернатора Нью Йорка Франклина Рузвельта присоединилась к этому хору, сказав что замужняя женщина подрабатывающая «на булавки» — «угроза для общества, эгоистичное и близорукое существо, которой должно быть стыдно».

Однако роскошь подрабатывать на булавки была лишь у очень немногих женщин – сама Перкинс содержала семью, мужа-инвалида и дочь. Но вопрос допустимо ли замужним женщинам работать продолжали жевать на все лады в прессе, как будто перед американским обществом в 1930-ых не стояли более серьезные проблемы. Федеральное правительство приняло циркуляр по которому работать на государство в женатой паре мог только один человек. Женщины-сотрудницы федерального правительства составили три четверти уволенных по этому циркуляру. (Элеанора Рузвельт назвала эту меру «злой и глупой» потому что зарплаты в федеральном правительстве были такие низкие, что их нужно было две чтобы прилично жить). В 26 штатах были выдвинуты законопроекты «запретить замужним женщинам работать». (Такой закон прошел лишь в одной Луизиане и был быстро отменен судом как неконституционный). Более трех четвертей школьных округов в стране не брали на работу замужних учительниц, но брали женатых учителей.

И несмотря на все это процент работающих замужних женщин неуклонно возрастал все тридцатые. Хотя большинство из них были действительно бедны и зарабатывали на буквально на то чтобы семья не умерла с голоду, немало было и представительниц средних классов которые пытались сохранить прежний уровень жизни – газ, электричество и возможность посылать детей в школу. Это был монументальный культурный сдвиг – замужние женщины поняли что рассчитывать на мужчин бесполезно и сами впряглись.

«Сегодня чудесный день, совсем не было пыли»

В тридцатые годы на фермах жила пятая часть населения США и их жизнь мало чем отличалась от времен освоения фронтира, разве что появились автомобили и сетки на окна. В 1935 шесть миллионов из почти семи миллионов американских ферм не имели электричества. Лишь на 20% ферм в штате Миссури была кухонная раковина со стоком. В Кентукки лишь 7% ферм имели туалет в доме, а не во дворе. Социолог посещавший на Юге семьи белых издольщиков писал что там топят печку дровами, ходят за водой к колодцу и рожают с помощью деревенской повитухи. Программой Нового Курса которая больше всего повлияла на качество жизни женщин можно с уверенностью назвать электрификацию сельских районов. Невозможно переоценить насколько электричество изменило жизни женщин сельской Америки, на поколении позже чем жизнь женщин Америки городской. Фермерши кормили электриков и техников самой лучшей едой какую могли приготовить – ведь эти смелые ребята ставили вышки, вешали провода и жизнь становилась совершенно другой. Электричество прогнало тьму и тоску на изолированных фермах, когда женщина сидела в темноте, а дети делали уроки вокруг керосиновой лампы. И хотя большинство фермерских семей не могли позволить себе холодильник или стиральную машину, они могли купить вентилятор, электрический утюг или радиоприемник – и на ферму «посредине нигде» приходили из большого мира музыка, новости, речи президента Рузвельта и бесконечные романы Хелен Трент.

Женам фермеров была очень нужна хоть какая-то возможность отвлечься от окружающей дейсвительности. Им приходилось жить не только с экономической Великой Депрессией, но и с экологическим коллапсом. Предыдущие поколения фермеров распахали верхний слой, не давая земле отдыхать, не сажая деревья чтобы предотвратить эрозию, не заботясь о том что будет завтра. В тридцатые годы двадцатого века пришлось расплачиваться их потомкам. Начавшаяся засуха превратила истощенную почву в пыль, а ветра на открытых пространствах прерий превращали эту пыль в кошмарные пыльные бури. Из дневника Джоан Остандер из Южной Дакоты: «В полдень воздух сгущался и становился как бы матовым. Пыль спускалась медленно и неотвратимо, покрывая все толстым слоем. Днем было темно как ночью. Мы чувствовали пыль у себя на лицах, между пальцев, между зубов. Лишь к вечеру черная масса хоть как-то рассасывалась. Клен, еще утром яркий и красный, стоял сморщенный и иссхоший. Астры и подсолнухи были серыми, серым вообще было всё». Фермерши затыкали щели под дверью и вокруг окон промасленными тряпками, но пыль все равно проникала. Сараи и изгороди стояли полузанесенные пылью, гибли дикие и домашние птицы. Фермерша из Канзаса Мэри Дайк тоже вела дневник. Она записала сто дней с пыльными бурями в первые полгода 1937. Пыльные бури убили ее цветник и фруктовый сад, а ее мужу приходилось приходилось вкалывать копая в поле глубокие борозды чтобы всю почву не унесло. Мэри была в полном отчаянии. День без пыльной бури уж был сам по себе событием. «Сегодня чудесный день, совсем не было пыли» — записала она 4 февраля 1938.

* * *

Дальше не из книги Гейл Коллинз, а из документального сериала America: The Story of Us. Правообладатель бдит, поэтому видео не будет, но у меня сохранились субтитры. Конечно видеоряд очень жалко, но совершенно невозможно поделиться этим видео так чтобы вы его увидели – его тут же сносят и фейсбук, и тебетруба.

11 мая 1934. Тьма опустилась на Америку. Самая ужасная природная катастрофа в истории страны. Пыльные бури обрушились на Нью Йорк, Чикаго и Бостон. В Манхэттене уличные фонари зажигают посреди дня. Облако пыли шириной 1800 миль – от Великих равнин до атлантического побережья превратило воздух в землю. Буря несет три тонны пыли на каждого американца. Корабли на рейде вдоль атлантического побережья останавливаются, капитаны не понимают что происходит. Капитан судна «Дойчланд» при виде облака пыли над Манхэттеном вспомнил пустыню Сахару.

Пыльная буря – порождение мертвой зоны в сотни миллионов акров на территориях Оклахомы, Техаса, Канзаса и Колорадо. Когда-то Великие равнины были самым плодородным местом на земле. Слой чернозема достигал шести футов в глубину, но он распахан и использован четырьмя поколениями фермеров. Теперь солнце его высушило. К 1930-ому году дожди почти прекратились. Почва буквально «унесенная ветром». Мелкие частички почвы зависают в воздухе, а потом происходит странный и пугающий феномен. Между поверхностью земли и пыльным облаком возникает статическое электричество и притягивает к себе все больше и больше частичек почвы. Чем больше облако, тем быстрее оно разрастается. Возник настоящий монстр. Подгоняемое сильными ветрами в верхних слоях атмосферы, гигантское пыльное облако носится по стране в поисках жертв. Там где это облако зависло, люди могут много дней подряд не видеть дневного света, а выходить на улицу просто опасно – может унести, можно потеряться, видимость никакая. Если надо было дойти от дома до сарая или коровника, привязывали себя веревкой к крыльцу, чтобы не унесло и чтобы нащупать дорогу назад. Гибли лошади и кровы, а при вскрытии в их желудках находили кучу песка.

Начинается исход библейских масштабов. К 1936 фермеры теряют 25 миллионов долларов в день. Приходит день выплаты за землю купленную в рассрочку, а платить нечем. Ничего не растет. За век до 1930-ых полмиллиона людей прошло по трактам на запад в поисках надежд и возможностей. А теперь 250000 человек в отчаянии бегут из пыльного котла. Но две трети жителей пыльного котла остались.