Когда на полках аптек появились первые противозачаточные таблетки, в обществе больше всего волновались что будет с женской моралью. «Ридерс Дайджест» предупреждал что отсутствие последствий в виде нежеланной беременности приведет общество к «одной большой сексуальной оргии». Частично это оказалось правдой. 1960-ые годы стали одним из тех периодов когда в обществе радикально изменился взгляд на интимные отношения и в центре этого изменения было то что женщины отвергли двойные стандарты. Двойной стандарт сексуального поведения был объектом гнева феминисток с 18-ого века, но реформаторки прошлых веков хотели чтобы мужчины сами практиковали те нормы поведения которых требовали от женщин. Даже в периоды огромных социальных изменений, правило что женщины должны заниматься сексом только в законном браке принималось почти единогласно.

Противозачаточные таблетки стали критическим фактором подвигнувшем женщин требовать той сексуальной свободы которая у мужчин всегда была. Возможно этот процесс продвигался бы медленнее если бы движение за гражданские права не внедрило в общественное сознание идеи равных для всех возможностей и дать шанс каждому. Но как только сексуальная свобода добавилась в пакет новых идей, он приобрела больше сторонников чем права афроамериканцев, права женщин, права ЛГБТ или осуждение войны во Вьетнаме. Ради сексуальной свободы никому не пришлось организовывать демонстрации или стоять в пикетах.

Первые залпы сексуальной революции раздались в Голливуде и на книжном рынке. Сексуальный двойной стандарт стал мешать голливудским сценаристам и пошли фильмы в которых главным грехом были лицемерие и ханжество, а совсем не добрачный секс. В 1962 вышла книга Хелен Герли Браун «Секс и незамужняя девушка», где авторка открытым текстом призывала читательниц спать с женатыми мужчинами. Браун убеждала своих читательниц что им положены те же плюшки что холостым мужчинам – интересная карьера, собственные сбережения и сексуальные удовольствия. Они могут получить от жизни кайф, а замужество подождет, никуда не убежит. Брак, писала она – «Это страховка на худшие годы вашей жизни. В лучшие годы жизни муж не нужен». Она призывала своих читательниц делать карьеру, быть интересными людьми – и статусные любовники приложатся.

Это было нечто принципиально новое, но неслабая часть страны была готова сей призыв услышать. С 1957 возраст заключения первого брака снова пополз вверх, а рождаемость снова поползла вниз. Женщины уже не так торопились отказаться от периода независимости между школой и замужеством. Частично это объяснялось прозаическими причинами – потому что стремительно заканчивалась лафа с льготами для ветеранов. Но страх остаться старой девой тоже потихоньку отступал. «Секс и незамужняя девушка» произвела эффект разорвавшейся бомбы – до следующего года, когда вышла «Загадка женственности» Бетти Фридан. «Загадка женственности» обращалась к тем самым женщинам которые уже убили лучшие годы своей жизни на то от чего Хелен Герли Браун рекомендовала их дочерям бежать как от огня.

Сексуальное раскрепощение пронизывало все другие общественные движения – от «зеленого» до антивоенного. Политический теоретик и столп идеологии «новых левых» Герберт Маркузе писал: «пошлость это не голая женщина, пошлость это генерал бряцающий медалями полученными за агрессивную войну». (Анжела Дэвис под руководством Маркузе защитила свою первую диссертацию). Протестующие против призывав на войну во Вьетнам несли плакаты «Девушки говорят да парням которые говорят нет». Аж в 1969 по данным одного из опросов 68% американцев осуждали добрачный секс. Но уже через четыре года, в 1973 та же организация провела опрос и осуждающие оказались в меньшинстве. В том же 1973 был проведен опрос в восьми колледжах и оказалось что сексом занимаются 76% студенток, примерно столько же сколько студентов. (В отчете Альфрда Кинси 1953 издания говорилось что сексом занимается 25% студенток колледжей).

Когда маятник с силой качнулся в шестидесятые и семидесятые годы, многие девушки поняли что имеют право на секс прежде чем поняли что имеют право в сексе отказать. Отказать в сексе было тяжело даже когда существовал консенсус что женщина должна выходить замуж девственницей. Теперь и этот консенсус был выкинут в окошко. Консерваторы (и консерваторки) тут же начали жаловаться что новая мораль «дала женщинам обязанности предаваться обезличенной похоти чтобы продемонстрировать свою свободу». (Сейчас будет длинное примечание переводчика. Уже третье поколение pearl-clutchers винит феминисток в том что феминистки принуждают женщин заниматься серийным обезличенным сексом, что феминистки отняли у женщин возможность быть скромной, хранить себя для одного-единственного и романтическую любовь. В девяностые и нулевые этого были просто тонны, из каждого утюга. Немногие голоса здравого смысла не могли это перекричать. Феминистки никого не принуждают и ни у кого не отнимают. Феминистки выбивают опции и возможности, а как каждая женщина распоряжается этими опциями и возможностями – это ее ответственность. Мне случалось спать с людьми не вызывавшими у меня влечения. По многим причинам, но среди этих причин не было «феминистки заставили». И нет, наличие Х сексуальных партнеров на протяжении жизни не мешает романтической любви. Во всяком случае моей не помешало). Но даже левые активистки скоро поняли что двойной стандарт отступил только там где мужчинам это было выгодно, там где его отсутствие позволяло им требовать секс не боясь нарваться на отказ. В 1969 Сэм Мелвилл и Джейн Алперт вместе закладывали бомбы под правительственные здания и штаб-квартиры корпораций. Но дома Сэм имел обыкновение на любой пыльной поверхности писать «вытри меня», ну а для чего еще женщина в доме. На съезде лидеров новых левых в 1968 какой-то активист погладил по голове Шуламит Фаерстоун и заявил «подвинься, малышка, тут более важный дела чем женское равноправие». (Шуламит Фаерстоун на сама деле Шуламит Феерштейн. Она стала одним из столпов радикального направления в феминизме второй волны, авторкой многих трудов на тему. Мать Шуламит пережила несколько концлагерей, а отец в составе канадской армии освобождал Берген Бельзен. Сол и Кейт Феерштейн вернулись к ортодоксальному иудаизму. Такое впечатление что первое и главное что они там усвоили – как давать дочерям понять что по сравнению с сыновьями они второй сорт. Вся домашняя работа лежала на Шуламит и ее сестрах, Лее и Тирце, они были даже обязаны заправлять за братьями кровати. Шуламит бунтовала и скандалила, кричала отцу что лучше умрет чем будет на положении прислуги и будет заправлять кровать за братом, у которого свои руки растут. Кейт за дочерей не заступалась. Мораль сей басни – хотите вырастить радикальную феминистку, делайте как Сол и Кейт Феерштейн. Кстати похожая история произошла с другой известной еврейкой, анархисткой и радикальной феминисткой – Эммой Гольдман. Ее тоже в детстве запрягали по дому пока братья учились и читали).

Молодые люди спокойно относились к бракам где и муж, и жена могут гулять налево, но делать свою долю домашней работы упорно не желали. Ни черные, не белые радикалы упорно не желали подпускать женщин к местам где принимались решения и контролировались финансовые потоки. На студенческих сходках ожидалось что женщины будут строгать на всех бутерброды, убирать со столов и раздвигать ноги.

Для белой молодежи средних классов вся политическая активность второй половины шестидесятых-начала семидесятых вертелась вокруг войны во Вьетнаме. Растущая усталость от войны и разочарование в ней, даже среди людей с традиционными политическими взглядами, сделали больше чем посеяли в обществе недоверие к политикам в Вашингтоне. Неудачная война во Вьетнаме словно опустила покров нелегитимности над любыми авторитетами и любыми властями. Если власть предержащие могли ошибаться насчет такого серьезного вопроса как война, какой смысл их слушать когда они призывают хранить девственность, не курить траву и прилично одеваться в школу. Но, как в любую войну, мужчины находились в центре обсуждения. Именно им грозило быть отправленными на войну и погибнуть в джунглях юго-восточной Азии. Именно им приходилось решать идти в армию или бежать от призыва в Канаду. А женщины остались на периферии.