Сегодня исполнилось 35 лет с того момента как Натан Щаранский сделал первый шаг на свободу на легендарном мосту Глинеке между Западным Берлином и Потсдамом. В мемуарах «Не устрашусь зла» Натан Борисович обходит молчанием вопрос с кем его привезли на мост и на кого обменяли. Тогда ему было, ясен пень, не до этого. Но я же гик, полезла искать. Оказывается, в то февральское утро на мосту Глинеке обменяли пятерых из Западного Берлина на четверых из Потсдама. Вместе с Щаранским на обмен привезли двух чехов и одного восточного немца, которые попались в своих странах на работе на западные разведки. Имен нигде нет, видно еще секретность не сняли. С «западной» стороны привезли группу из пяти человек, все разведчики – советского Евгения Землякова, польского Ежи Качмарека, восточного немца Детлефа Шарфенорта и супружескую пару Карела и Хану Кёхер, работавших на разведку Чехословакии. Вот о двух последних я хочу рассказать, тем более что рассказать там есть что.

Карел Франтишек Кёхер родился в 1934 году в Братиславе. Отец чех, мать еврейка. Я нигде не нашла что семья делала во время немецкой оккупации, нашла только что жили в Праге. Очевидно Ирена Кёхер избежала депортации потому что была замужем за чехом. Карел с детства изучал английский и французский языки. В Карловом университете в Праге изучал физику и математику, а так же учился в национальной киноакадемии на режиссерском факультете.

После окончания университета Кёхер работал сначала учителем, потом тележурналистом, потом сценаристом на радио. В своих программах он позволял себе критиковать и высмеивать правящий режим. Мы никогда не узнаем был ли он завербован до или после. В 1960 Кёхер вступил в компартию, а в 1963 женился на дочери влиятельного аппаратчика Хане Пардемецовой. Первые два года службы в чехословацкой госбезопасности он находился на обучении и занимался контрразведкой против западногерманских агентов в Праге. После этого Кёхера отобрали для внедрения на Запад и начался первый этап операции. В 1965 они с Ханой поехали в Австрию в гости к родственникам и остались, попросили политического убежища. В том же году выехали в США. Кёхер буквально сразу получил работу на радиостанции Свободная Европа – еще бы: журналист, диссидент, невозвращенец, прекрасный английский язык. Кроме того он учился и преподавал в американских университетах. В 1971 они с Ханой получили американское гражданство.

После «пражской весны» в чехословацкой госбезопасности началась масштабная чистка. Начальников и кураторов Кёхера поперли со всех должностей и более двух лет на связь с ним никто не выходил. Кёхер решил что его бросили и пытался завербоваться в ФБР, но бюро он не приглянулся. В конце 1972 ему удалось устроиться аналитиком в ЦРУ – переводить и анализировать документы и записи прослушки разговоров на восточноевропейских языках. Именно Кёхер выдал своей разведке Александра Огородника, советского дипломата завербованного ЦРУ. Во всяком случае так считает московская связная Огородника Марта Питерсон. Именно она держала с ним связь при помощи тайника и именно она доставила ему авторучку с ядом, при помощи которой Огородник отравился прямо на допросе.

Кёхер продолжал успешную разведывательную деятельность до конца 1984, пока их с Ханой не арестовали в Нью-Йорке. Карелу предъявили обвинения в шпионаже, Хану задержали как свидетеля (существует федеральный закон позволяющий властям задерживать кого-то как свидетеля, если могут доказать судье опасность что иначе человек сбежит). Вести дело было поручено блестящему прокурору Рудольфу Джулиани, но вот как раз в этом деле он показал себя далеко не блестяще.

Сначала хотели предъявить обвинения Хане в том что она под личиной торговли бриллиантами работала у мужа связной, но при сборе доказательств были допущены такие чудовищные ошибки, что было очевидно – дело дохлое. Тогда Джулиани пошел ва-банк – обещал Хане иммунитет в обмен на показания на мужа. При этом ей не дали встретиться с адвокатом несмотря на то что она неоднократно об этом просила. Хана взбрыкнула и от обещания своего отказалась ибо по закону никто не может заставить супругов давать друг на друга показания. Джулиани с командой думали ответить на этот аргумент тем что конфиденциальность общения между супругами исчезает если они вместе планируют совершить преступление. Кончилось тем что вопрос можно ли заставить Хану Кёхер давать показания на мужа достиг аж Верховного суда США. Но к тому времени как Верховный суд раскачался рассмотреть дело, вопрос этот был уже чисто теоретическим – супругов Кёхер отвезли в ФРГ для обмена. Когда это дело решалось в Москве, председатель КГБ Владимир Крючков будто бы сказал «За Кёхера – хоть трех Щаранских». Кёхер признал себя виновным в шпионаже в пользу Чехословакии и был приговорен к пожизненному заключению, которое судья тут же скосил до уже отсиженного при условии что Кёхер покинет США и никогда больше в стране не появится.

Кёхера приняли в Чехословакии как героя и до падения Берлинской стены он жил хорошо. После этого они с Ханой засветились в двух громких скандалах. После гибели принцессы Дианы некий американский авантюрист Освальд ЛеВинтер предложил Мухаммеду Аль-Фаеду документы типа из ЦРУ доказывающие что за гибель Доди и Дианы несут ответственность английские спецслужбы. Но старый зубр Аль-Фаед-отец заподозрил неладное и стукнул о подозрительном предложении куда следует. ЛеВинтера арестовали прямо на встрече с Аль-Фаедом, а Карел Кёхер проходил по делу как соучастник. Документы оказались липой. Тогда же, в середине девяностых, Хану уволили с работы переводчиком в британском посольстве в Праге. Об ее бурном шпионском прошлом там никто не знал пока какой-то чешский журналист Хану не заложил. Она подала в суд на газету, но суд ее иск не принял.

1) Мост Глинеке во времена обмена

2) Карел и Хана Кёхер