– Хватит! Вы что думаете – ваша судьба в руках этих людей, а не в наших? Посмотрите внимательно: это всего лишь студенты и домохозяйки!

…Сегодня, выступая перед людьми в Иерусалиме и Нью-Йорке, Париже и Лондоне, я благодарю их за поддержку и каждый раз цитирую слова Володина. Спасибо вам, гражданин полковник, вы подсказали мне точную и эффектную формулировку: армия студентов и домохозяек одолела в конце концов полчища КГБ.

Натан Щаранский, “Не устрашусь зла”

* * *

30-го октября 1980 года миссис Островиц впервые взяла меня с собой к советскому консульству “кричать и скандалить”. Потом я узнала, что в этот день не только евреи поддерживали тех, кто сидел, и оплакивали тех, кто погиб. День Политзаключенного. Напротив консульства располагалась старинная синагога, так что мы чувствовали себя как дома. Туда пришли около ста человек с фотографиями и плакатами. Я стояла на переднем крае, как самая маленькая, и придерживала огромный, почти с меня ростом, плакат LET MY PEOPLE GO. Я помню, что меня поразили испуганные лица, изредка мелькавшие в зашторенных окнах консульства. Чего они так боялись, представители державы, соревнующейся с Америкой в мощи и влиянии? Толпы студентов, домохозяек и пенсионеров с самодельными плакатами? Пальцы закоченели, весь жар ушел в глаза, которыми я прожигала здание напротив. Бабушку спасти не удалось, маму тоже, может быть, мы хоть кого-нибудь спасем.

“Город на холме”

* * *

(Материал из газеты Jerusalem Post, автор не указан)

Люстры погасли в главном концертном зале Монреаля и аудитория затихла. Такое шоу случалось нечасто – на сцене должен был выступать легендарный балет из Большого театра в Москве, а на дворе холодная война. Затаив дыхание зрители ждали когда откроется занавес, а когда занавес открылся случилось неожиданное. Танцоры на сцене и большая часть зрителей в ужасе замерли наблюдая как десятки людей в первых рядах поднимались со своих мест и в полном молчании уходили из зала. А когда они ушли, в партере остался стоять лишь один человек. На нем была полосатая пижама заключенного.

Это необычная демонстрация стала очередной акцией в целой серии протестов. Спланировавшая акцию группа называла себя «Тридцатьпятницы». Группа была основана в мае 1971 в Лондоне в честь 35-летней одесской библиотекарши Рейзы Палатник, узницы Сиона, которую осудили на два года заключения и посадили в одиночную камеру. Обвинение было стандартным – распространение клеветнических материалов порочащих советский строй. Причина тоже стандартная – Рейза Палатник обратилась за разрешением уехать в Израиль и не собиралась в этом раскаиваться.

Из солидарности с Рейзой Палатник объединились 35 английских евреек и пошли протестовать к советскому посольству в Лондоне, одетые в одинаковые черные платья. Рассказывает одна из основательниц, Зелда Харрис: «В тот день мы решили что не уйдем оттуда и будем ночевать прямо на улице. Со времен суфражисток никто этого не делал».

На улице осталось лишь дюжина самых отчаянных, но этого хватило чтобы привлечь внимание газетчиков. Наутро цепочка женщин в одинаковых черных платьях потянулась в ближайший отель воспользоваться туалетом и умыться. Менеджер в ужасе хлопал глазами и кричал «Вы откуда? Вы куда?». И вездесущие репортеры были тут как тут.

Через несколько часов сотрудник израильского посольства сообщил тридцатьпятницам что Рейзу Палатник перевели из одиночки в камеру общего режима. На следующей неделе процессия из тысячи женщин одетых в черное пошла маршем на здание Форин-офис, министерство иностранных дел. Так родилась практика виртуальной опеки над отказниками и узниками Сиона. Среди тех, за кого демонстрировали тридцатьпятницы были такие известные личности как Эдуард Кузнецов, Сильва Залмансон, Ида Нудель, Натан Щаранский и Юлий Эдельштейн.

Они специально наносили удары по тому, что в СССР считалось символом престижа государства. Балетная труппа Большого театра давала спектакли в крупных городах западных стран чтобы продемонстрировать русскую культуру и советское искусство и тем самым набрать СССР пропагандистских очков в идеологическом противостоянии. Разумеется, с каждой труппой на запад отправлялось некоторое количество гебистов, в чьи задачи входило не только обеспечивать безопасность артистов, но и следить за их настроениями и предотвращать побеги. Через несколько дней после того самого спектакля в Монреале «от их всевидящего глаза» ускользнул Михаил Барышников, а потом всплыл, попросив политического убежища в Канаде.

Конечно на поле протестов и солидарности с советскими евреями «паслись» не только тридцатьпятницы. На лондонском выступлении балетной труппы Большого театра отметился британский аналог Лиги Защиты Евреев. Они выпустили прямо в зрительном зале сотни белых мышей и бросали на сцену гвозди. Советская сторона возмутилась и пригрозила свернуть гастроли. Форин-офис расшаркался как положено.

Нельзя сказать чтобы тридцатьпятниц всегда поддерживали верхи еврейских общин западных стран. Барбара Оберман подняла вопрос о солидарности с советскими евреями на заседании главного выборного органа британских евреев, что-то типа ваада. Вот что Барбара рассказала в 2007 корреспонденту «Джерузалем Пост»: «Они ответили очень вежливо, очень по-английски, а по существу что я просто еврейская домохозяйка, которая ничего не понимает, не должна вмешиваться в политику, а должна пойти домой и заняться чем-то более подобающим»,

Но тридцатьпятницам эти предупреждения не зашли. Их тактика была направлена на то чтобы шокировать публику и привлечь к проблеме как можно больше резонанса. У них не было достаточно людей чтобы организовывать массовые шествия, но их новаторские методы неминуемо приводили их на первые страницы газет. Большое влияние на тридцатьпятниц оказало движение womens liberation тогда захватившее западный мир. Тридцатьпятницы обстебывали и обыгрывали все негативные стереотипы о женщинах, особенно о домохозяйках, которые тогда имели хождение в обществе.

На некоторых демонстрациях они предлагали прохожим и репотрерам отведать типичный рацион советского заключенного. На завтрак: 14 унций черного хлеба, 1 унция селедки, кружка горячей воды. На обед: две трети чашки супа из крупы, вареная капуста, половина вареной картофелины. На ужин: три унции вареной картошки или чашка сырой капусты.

В апреле 1972 советский еврей, ученый по имени Сергей Гуревич, был уволен с работы с волчьим билетом за то, что подал документы на выезд в Израиль. Единстенное место куда он смог устроиться, было место уборщика. Тридцатьпятницы заявили журналистам, что улица Бейсуотер-роуд, на которой находилась советское посольство, завтра будет «необычайно чистой». Наутро сотрудники посольства увидели в окна построение одинаково одетых домохозяек с метлами. По команде они начали мести улицу из солидарности с Гуревичем и другими отказниками в его ситуации. В другой раз тридцатьпятницы арендовали козу. На демонстарцию они одели тюремную форму и таблички с именами узников Сиона. Коза убежала и наделала бед, а журналистам тридцатьпятница объяснили что это символ «козла отпущения», в которого советское правительство превратило евреев за свои неудачи в международной политике.

Через какое-то время тридцатьпятницами заинтересовались британские правоохранительные органы. Как-то раз протест был посвящен тому, что английская команда регби «Львы» согласилась играть в Советском Союзе. Зелда Харрис одела по этому случаю ростовую куклу льва, то есть костюм где не видно лица. Стоящий рядом детектив сказал – «Зелда, я знаю что ты там, внутри». «Откуда?» — удивилась Зелда под своим костюмом. «Я все про тебя знаю» — ответил полицейский – «Рост, голос, размер ноги».

Другой тактикой стало привлечение на свою сторону всяких селебритис и известных людей вроде актрис Ингрид Бергман, Джейн Фонда и Халли Миллс или философов Бертрана Рассела и Жан-Поль Сартра. Особенно Сартр стал большой победой для тридцатьпятниц потому что французский философ был очень левый и в прошлом выражал симпатии Советскому Союзу. Поддержка такой фигуры немало значила для левых кругов. Тридцатьпятницы переписывались и перезванивались с семьями узников Сиона, посылали подарки, распространяли информацию о каждом заключенном. Они добились своего – о проблеме заговорили, завеса молчания и изоляции была снята, началось политическое давление и многие узники Сиона и отказники были отпущены на свободу.

В числе таких была и Рейза Палатник. В декабре 1972 она прилетела в Израиль. Она работала по специальности, в Национальной Библиотеке. Коллеги Лизетт Амир и Рина Гольдшмит рассказали сотрудникам «Джерузалем Пост» что это была несгибаемая женщина-кремень и прекрасный профессионал. Рейза Палатник умерла в 1995 году.

Большинство оставшихся отказников покинуло СССР в конце восьмидесятых. После падения СССР все ограничения на эмиграцию были сняты.