«Если бы Бог существовал, то единственным способом которым он мог бы послужить делу свободы человека – это исчезнуть»

Михаил Бакунин.

Во время гражданской войны в Испании почти семь тысяч католических священников, монахов и монахинь были казнены силами республиканцев или замучены толпами линчевателей, а сотни церквей и монастырей сожжены до основания. Повсюду осквернялись католические святыни к радости собравшихся толп. Международное сообщество впало в шок (одно дело где-то там, далеко, в России, а совсем другое прям вот тут в Европе), но шокироваться мог лишь сторонний наблюдатель мало что понимавший в испанских делах. Происходящее стало лишь всплеском возмущения которое копилось последние почти пятьсот лет. Слишком много испанцев видело в церкви безнадежно коррумпированный аппарат обслуживающий интересы богатых и знатных.

С тех пор как вестготы Иберийского полуострова в конце шестого века приняли христианство, религия играла центральную роль в формировании политического облика всего региона. Именно там произошел последний (и успешный!) крестовый поход (реконкиста), именно там католическая церковь полностью подчинила себе светскую власть, чего не было нигде больше в Европе. В 1478 их католические величества Фердинанд и Изабелла основали принципиально новую инквизицию, как государственный орган с карательными полномочиями. До этого в Испании тоже была инквизиция, но как и в других европейских странах, она занималась исключительно судами над духовенством и подчинялась только Папе. Но в обмен на неограниченные полномочия Фердинанд и Изабелла срастили церковный орган с государственным аппаратом и поставили перед ним абсолютно светские задачи, например функционировать в качестве тайной полиции, выявлять и уничтожать угрозы государству.

В восточных провинциях – Каталонии, Арагоне и Валенсии (где неслучайно чаще чем в других провинциях происходило антицерковное насилие в конце 1930-ых) – население всегда относилось к инквизиции плохо. Регулярно поднимались восстания, а главного инквизитора Арагона, Педро Арбуэса, зарезали прямо во время молитвы в соборе у алтаря. Эти восстания были кровавыми, но долгосрочного успеха не имели. Более трехсот лет испанский народ жил в атмосфере тотальной слежки, паранойи и вечного страха. Более трехсот лет над каждым жителем Испании висел топор. Конечно в первую очередь усилия инквизиции были направлены на евреев, мусульман, протестантов и прочих инаковерующих, но гнетущий холод ощущался на всех уровнях испанского общества, и в частной сфере и в общественной. Человека могли потащить на суд инквизиции за ссору с другим прихожанином в церкви, за мат, за игру в кости, за комплимент девушке, за нарушение запрета на мясо по средам и пятницам и за неявку к мессе по любой причине.

Помимо слежки за поведением населения, инквизиция служила испанской монархии инструментом для подавления политической оппозиции и каких-либо публичных дебатов. Остальная западная Европа вовсю глотала идеи эпохи Просвещения, обсуждала их, пыталась применять – но не только не Испания. Любые ростки светского образования, социального и научного прогресса, репрезентативной демократии, женской эмансипации, религиозной терпимости и гуманизма беспощадно выкрочевывались испанской инквизицией как не имеющие места в обществе верных сынов и дочерей святой церкви.

Формально этот кошмар закончился в 1834 году, когда инквизиция была упразднена королевским декретом. (Кстати упразднила женщина, Мария Кристина принцесса обеих Сицилий, которая правила как регент при своей малолетней дочери Изабелле). Но шрамы оставленные инквизицией на психологии народа были глубоки и жить так как будто инквизиции не было не получилось.

(Дальше примеры погромов, насилия и убийств направленных против церкви и ее служителей в середине 19-ого века. Это первая испанская республика. Изабеллу вынудили отречься от престола. В 1874 монархия восстановлена, на троне сын Изабеллы под именем Альфонсо XII. Эта монархия была не такая реакционная как предыдущие, но церковь ничему не научилась. Опять присосалась к правящей власти и опять использовала это для накопления земных благ, расправляясь со всеми кто ей в этом мешал.)

Во время пасхальной процессии 1896 года в Барселоне анархисты бросили бомбу в толпу, погибло шесть человек, было ранено 45. Было объявлено военное положение, под это дело замели в тюрьмы не только анархистов, но и профсоюзных активистов и социал-демократов. В Кадизе, Сарагосе, Валенсии начались демонстрации уже в солидарность с арестованными и они неизменно сопровождались антицерковными эксцессами. Это не закончилось в 1896, а продолжалось еще пять лет. В 1909 снова в Барселоне вспыхнули беспорядки, на этот раз в качестве реакции на обязательный призыв в армию служить в североафриканских колониях. Была сожжена почти половина церквей в городе, осквернены десятки могил и убито три священника. Чем бы не провинилось правительство, ярость толпы выплескивалась на церковь как на наиболее заметного и легко узнаваемого агента этого правительства. Следующее десятилетие ознаменовалось острыми классовыми конфликтами, в которых церковь неизменно принимала сторону эксплуатоторских классов, причем выражалось это не только в проповедях. На средства церквь покупалось оружие для подавления забастовок, нанимались штрейбрейкеры, с амвонов звучали призывы расправиться со смутьянами. Епископ Сарагосы Хуан Сольдевилья де Ромеро был убит анархистами за то что организовал и оплатил многочисленные убийства их активистов.

В 1923 власть захватил генерал Мигель Примо де Ривера и тут же закрутил гайки – приостановлено действие конституции, разогнаны профсоюзы, репрессии против оппозиционных партий, цензурный намордник на газетах. Сначала Примо де Риверу поддержал король Альфонсо XIII, а уж церковь с энтузиазмом поддержала. Это правительство продержалось семь лет, пока король не «попросил» Примо де Ривера в отставку в надежде установить в Испании конституционную монархию по образцу английской и спокойно править дальше. Вскоре состоялись общенациональные выборы, на которых победили республиканцы и король отправился в изгнание. Началась политическая, экономическая и социальная модернизация. Премьер министр республики Мануэль Азанья Диаз в первой своей речи заявил «Испания перестала быть католической» и сорвал бурные продолжительные аплодисменты. Глава всех испанских католиков кардинал Педро Сегура не остался в долгу и призвал всех верующих голосовать против республиканцев на всех будущих выборах и поддержать консервативную оппозицию «в защиту церкви».

«Мы собрали всех священников и паразитов… потом зажгли факелы и применили к церквям очистительное пламя… очистили от чумы религии»

Анархистская газета «Солидаридад Обрера» (Рабочая Солидарность) от 20 августа 1и836

17 июля 1936 генерал Франциско Франко поднял мятеж против законно избранного правительства, где республиканцы составляли большинство. Ему противостояли армейские части оставшиеся верными этому правительству и вооруженные формирования из социалистов и анархистов. Без помощи регулярных войск последние выбили франкистов из Мадрида, Барселоны, Валенсии, Бильбао и Малаги. Началась гражданская война, которая продлилась три года.

С самого начала Франко пользовался безоговорочной и активной поддержкой церкви. Священники проповедовали с амвонов ненависть к красным, благославляли солдат Франко, а некоторые приняли фашистское приветствие. Епископ Саламанки Энрике Пла и Даниэль назвал антиреспубликанское восстание «крестовым походом против сыновей Каина… крестовым походом в защиту религии, родины и цивилизации.»

Согласно самым точным подсчетам, от красного террора в испанскую гражданскую войну погибло 6832 католических священнослужителя, большинство в первые два месяца войны. Среди них было 13 епископов, 4172 приходских священника и семинариста, 2364 монаха и 283 монахини. Большая часть этих убийств были коллективными и публичными – собирали группами и расстреливали на глазах бывших прихожан. Это не было выражением чьей-то личной мести или садизма, а всплеском многие годы копившейся в обществе ненависти. Даже после казни священников не оставляли в покое – над телами часто надругались и таскали их по улицам, не давая похоронить. Более того, выкапывали уже захороненные тела с целью выставить на всеобщее поругание. Останки часто клали на церковный алтарь, в Мадриде разложили на алтаре черепа.

Собственность церкви подвергалась систематическому разрушению и разграблению. Разбивали статуи, жгли костры из церковной утвари и предметов искусства. Это делалось специально чтобы подорвать ту власть которую церковь все еще имела на людскими сердцами и душами. Когда пыль осела, выяснялось что полностью разрушено 150 церквей и соборов, а повреждено почти пять тысяч. В этом празднике непослушания был явный элемент классового конфликта. Это был способ для крестьян показать что они теперь у власти, что они больше не боятся дворян. Поколениями местные аристократы дарили церквям и монастырям картины и статуи и считали себя хранителями этих сокровищ. Публично уничтожать культурные и политические ценности угнетателей стало формой психологической войны.

Те церкви которые не были сожжены, лишались всех католических символов, а здания отдавались под клубы, театры, общественные кухни, школы, казармы и больницы. Даже исповедальным кабинам находили применение. Их выволакивали на улицу и использовали как будки для охраны или газетные киоски. В мадридском монастыре Святого Сердца исповедальню приспособили под курятник.

Особенную ярость антиклерикалов вызывал культ Святого Сердца, очень традиционный в Испании. В Аранхезе близ Мадрида памятник Святому Сердцу с помощью рычагов и веревок стащили с постамента, памятник разбился, а голову утопили в реке. В Альмерии такой же памятник взорвали динамитом. По всей стране Святое Сердце сжигали, ломали ручными кирками, бросали с балконов и показательно «ставили к стенке».

Публичное богохульство и издевательские представления на религиозные темы происходили везде где республиканцы сохранили власть (вспомним «красные седеры» и «красные йом кипуры» которые устраивала Евсекция, примечание переводчика). В Сьемпосуэлосе процессию священников в полном облачении по улицам конвоировали вооруженные анархисты – священников принудили исполнять сатирические куплеты о церкви. В Сиудад Реале в насмешку над ритуалом венчания «венчали» священников с проститутками. В Каланде местных дворян вынудили тащить статую Девы Марии на арену для корриды, где статую разбили.

Воинствующая секуляризация проникла в язык. Улицы, деревни, здания, реки – все что содержало имя святого или церковного иерарха – все переименовывалось. В одной Каталонии было переименовано более ста деревень с названиями «Сан» или «Санта». Дошло до того, что любого кто прощался словом «adios» (то есть «с богом»), поправляли «бога теперь нет». (Так же в революционной России пытались отменить «спасибо»).

Фалангисты победили в гражданской войне и республиканцы сдались 1 апреля 1939. Папа Пий XII одним из первых поздравил Франко (наряду с союзниками Гитлером и Муссолини). С благословения церкви правительство отомстило красным уже белым террором – с 1939 по 1946 было казнено 50000 человек, еще несколько сотен тысяч отправились сидеть или были изгнаны из страны, некоторых выдали нацистской Германии. Началась новая инквизиция.

После отставки Франко соблюдение перестало быть принудительным и ныне в Испании практикующими католиками являются только те кто практикует по зову сердца – по данным опросов летом 2021 года это 16.7% населения. Конституция 1978 отменила католицизм как государственную религию и сейчас таковой в Испании нет.

* * *

Из истории мы учим что люди перестают видеть в религии что-то святое, как только она срастается со светской властью, начинает служить ей и с ее рук кормиться. Так было во Франции в восемнадцатом веке, в России и Испании в девятнадцатом и двадцатом. Во всех трех странах имел место карнавал насилия над священниками и осквернение святынь – как только сменившаяся власть сказала «можно». До 1948 у евреев не было государства, не было светской власти, с которой у религии был бы соблазн срастись, а значит проблема не стояла. Есть над чем подумать.