Узницы блока номер 10

Рут Йоланда Вайнбергер, журнал «Нашим»

Около четырех тысяч евреев и евреек подверглось медицинским экспериментам в руках нацистских врачей и почти четверть из них оказалось в стяжавшем жуткую славу блоке 10 в Освенциме. Эти далекие от всякого намека на этику эксперименты следовали официальным научным протоколам и проводившие их врачи видели в них исключительно легитимные медицинские исследования.

Так как официальная идеология Третьего рейха была помешана на расовой чистоте, репродуктивная медицина занимала центральное место в нацистских экспериментах. Исследовательский центр в десятом блоке Освенцима не испытывал недостатка в подопытных, а изучались там методы стерилизации и лечения маточных опухолей. Этот проект проводился под началом трех врачей – группенфюрера СС Карла Клауберга, оберфюрера Хорста Шумана и оберштурбанфюрера Эдуарда Вирца. Но понятно что эти трое из ларца не могли делать всё, им нужны были дополнительные люди для выполнения разных медицинских и административных работ. И стали привлекать к работе еврейских узниц, тех кто получил до войны медицинское образование. Мы расскажем о трех из них – Сильвии Фридман, Соне Фриц и Алине Бревда. Их собственные воспоминания и воспоминания других узниц дают пусть неполную, но достаточную для понимания картину тех невозможных условий в которых им пришлось жить и каждый день выбирать – что делать.

К 1942 руководство Третьего рейха поставило перед медицинским истеблишментом государственную задачу – найти способ дешево и массово стерилизовать расово неполноценных, но таким образом чтобы это не отражалось на их трудоспособности. Осенью 1942 Клауберг и Шуман начали свои эксперименты осенью 1942 в блоке номер 30 в Освенциме, а в марте 1943 переехали в блок 10.

Клауберг занимался методами внутриутробной стерилизации которые приводили к сращиванию фаллопиевых труб. Чтобы проверить насколько эти процедуры эффективны, подопытным делали просвечивание рентгеном. В матку женщинам вводили жгучую жидкость. По рассказам бывших узниц это было очень больно и вызывало сильный жар.

Шуман был по специальности обычным терапевтом, не имел подготовки ни в радиологии, ни в гинекологии. Это не мешало ему искать метод стерилизации путем рентгеновского облучения. Большая часть узниц подверглась облучению три раза за две недели. Некоторые вспоминают что после процедур им давали какую-то белую таблетку и она вроде как помогала от сильнейшей тошноты. Дозы радиации были такие что нередко оставляли ожоги. Некоторым жертвам пришлось еще хуже – у них уже облученные репродуктивные органы вырезали на операционном столе чтобы детально изучить. Этим занимался заключенный врач поляк Владислав Деринг. Анестезии он не применял, работал топорно и к подопытным относился по скотски. Выживших после этих операций преследовали внутренние кровотечения, инфекции и постоянные сильные боли. К весне 1944 проект свернули. Искалечив сотни людей, эсэсовские врачи так и не выполнили поставленную перед ними задачу.

Блок 10 представлял из себя единственный женский блок в сугубо мужском лагере. Женщин там содержали только в качестве подопытных. Их согласия никто не спрашивал, а альтернатива была одна – газовые камеры Биркенау. Сам блок представлял из себя двухэтажное здание. Напротив находился блок 11, где происходили казни, так что окна блока 10 выходящие на блок 11 заколотили досками. Комнаты для осмотра находились на первом этаже и там же общая душевая на восемь кранов. Душевую для узниц открывали только утром. Дальше – кабинет Клауберга, особая темная комната для обработки рентгеновских пленок, лаборатория, операционная, одна палата для тяжелых больных и комнаты для охранниц и капо. На втором этаже были сняты перегородки между комнатами и весь второй этаж представлял собой огромный жилой барак куда при желании можно было набить до пятисот заключенных. Там жили подопытные.

У этих узниц были некоторые привилегии. Им не надо было вставать в четыре утра и стоять на перекличках на аппельплаце. Еды было больше чем в других блоках и качество ее было не таким ужасным. Так как блок 10 претендовал быть медицинским учреждением, он содержался в большей чистоте чем другие блоки, даже пространство отведенное под заключенных. Вспоминает бывшая узница голландская еврейка Рут де Вайлд «Мы представляли ценность, такую же как подопытные кролики. Поэтому качество жизни было получше чем в Биркенау»

Женщины отобранные для экспериментов должны были отвечать определенным требованиям. Клауберг хотел чтобы его подопытные имели детородную функцию, до отправки в Освенцим родили ребенка или хотя бы сохранили регулярные менструации. На каждую подопытную составлялась карточка – дата последней менструации, девственна ли, роды, аборты и т.д.

Ужасы блока 10 впервые стали известны широкой публике в 1964 когда Владислав Деринг подал в английский суд иск против писателя Леон Юриса по обвинению в клевете. В романе «Эксодус» Юрис утверждал что Деринг сделал в Освенциме 7000 операций и не применял обезболивание. Деринг утверждал что операций было не так много и что отказаться он не мог ибо это означало погибнуть самому. Адвокаты Юриса и его издателя нарисовали суду совсем другу картину – Деринг исполнял волю своих немецких хозяев с энтузиазмом и причинял подопытным дополнительные страдания, даже когда над ним никто из немцев не стоял. Чтобы уличить Деринга во лжи, они пригласили свидетелем француженку доктора Аделаиду Отваль, которая сама будучи заключенной, не только наотрез отказалась сотрудничать с эсэсовскими врачами, но и всячески помогала узницам и облегчала их страдания. («Всех учили. Но почему ты оказался первым учеником…скотина?»). Три истории которые мы будем здесь рассматривать это скорее 50 оттенков серого, а не черное как Деринг или белое как Отваль. Возможно права бывшая узница доктор Дорота Лорска, еврейка из Польши, когда сказала в интервью: у врача в блоке 10 было четыре опции – отказаться выполнять приказ, саботировать приказ, исполнить приказ и исполнить приказ с энтузиазмом.

Сильвия Фридман (в замужестве уже после войны Весела) (1925-2009)

Сильвия Фридман родилась в городке Бардейов в восточной Словакии. Вскоре семья переехала в США и Сильвия получила американское гражданство. Однако в Штатах мать не прижилась, вернулась с Сильвией обратно в Словакию. Когда в 1939 Словакия стала сателлитом нацистской Германии, мать Сильвии уехала в Венгрию, а девочку оставила на тетку. Сильвия посещала курсы медсестер, жила в местечке Спасско-Подградие где была арестована 24 марта 1942 года. После недели в пересыльном лагере Попрад отправилась в Освенцим. Сначала работала на сельхозработах, потом попала в больницу и там приглянулась старосте 25 блока доктору Эрне Вайс. Та устроила Сильвию работать медсестрой. Сильвия сменила несколько блоков и в сентябре 1942 оказалась под началом Карла Клауберга. В десятом блоке в ее обязанности входило наблюдение за подопытными. Спала она, в отличии от подопытных, в комнате на первом этаже. Другие узницы вспоминают что Сильвия наслаждалась своей властью, требовала абсолютного послушания, могла ударить. В интервью в 1999 году Сильвия сама призналась в том что могла ударить кого-то из узниц «иначе до них не доходило что если будут кричать, отправятся в газовую камеру». По крайней мере одна из бывших узниц, Шева Мельцер, вспоминает что Сильвия делала ей болезненный укол и выполняла приказания Клауберга, даже когда его рядом не было. Несомненно Сильвия прекрасно знала какие эксперименты Клауберг проводит потому что сама подверглась стерилизации в том же блоке 10. Однако ее привилегированное положение позволило ей спасти мать, Прицку Маушеву. Та исполняла в блоке 10 какие-то подсобные работы и экспериментам не подвергалась. Мать и дочь часто громко ссорились на глазах других узниц, Сильвия упрекала Прицку что та вечно ее бросала и оставляла. После войны Прицка исчезла и не шла на контакт с дочерью.

После войны Сильвия вернулась в Словакию и вышла замуж и даже забеременела, но испугалась что родит что-то совсем не то и сделала аборт. Она 36 лет проработала в районной больнице, в туберкулезном и радиологическом отделениях. На старости лет жила в еврейском доме для престарелых в Братиславе. Умерла в 2009 году.

Соня Фриц (в замужестве Фишман) (1921-неизвестно)

Соня Фриц работала ассистенткой у Хорста Шумана на пару с другой узницей, полькой Казимирой Топоровой. Она родилась в Вене, была «мишлиге» (то есть еврейкой наполовину) и попала в Освенцим как политическая заключенная, носила красный треугольник. Перед лагерем она провела некоторое время в тюрьмах Вены и Праги. Работала на общих работах, пока ее не пожалел кто-то из земляков-заключенных врачей и не представил Шуману. Начала с блока номер 30. Впоследствии Соня Фриц давала показания на процессе над Шуманом и рассказала что между 25 ноября 1942 и концом февраля 1943 происходило в среднем по сорок облучений в день, что означало что полторы тысячи евреев и евреек способных зачать ребенка этой способности лишились. Вот что она рассказала:

Заключенные должны были раздеться в предбаннике. Я записывала номер каждого и каждой и составляла список. Каждый подопытный должен был встать между двумя рентгеновскими аппаратами, лицом к кабине где сидел Шуман. Из этой самой кабины Шуман включал аппараты. Это продолжалось несколько минут. Таким образом можно было стерилизовать много людей за несколько часов. Рентгеновское излучение «зажаривало» репродуктивные органы. Кроме того подопытные страдали от ожогов и рубцов на тканях живота. После радиации женщин часто испытывали тошноту и их рвало. Я попросила у Шумана разрешения давать им пить, но он отказал. После опытов заключенные женщины возвращались на второй этаж.

Потом Шуман «уступил» Соню коллеге, Эдуарду Вирцу. Для него она печатала на машинке и кипятила инструменты. Сам Вирц, будучи главной медперсоной Освенцима (он же исполнял обязанности врача гарнизона, то есть отвечал за здоровье персонала) сам медицинские эксперименты не проводил, но добросовестно при них присутствовал и ждал от Сони аккуратных записей. После пяти месяцев работы Соня решила использовать шанс – попросилась в другой блок, где умерла секретарша и ей повезло. Вирц был в отъезде в служебной командировке, а когда вернулся — отомстил. По его распоряжению Соню отправили в лагерь Моновиц-Буна, где продолжительность жизни еврейского заключенного составляла 3-4 месяца. (Кстати так же репрессировала Евгению Семеновну Гинзбург начальница женского ОЛП В.М. Циммерман – отправила 70 километров по тайге пешком работать в известковый забой в компании самых матерых уголовниц. И так же как Гинзбург, Соню Фриц вызволили из смертельного лагеря при помощи сложной комбинации в исполнении нескольких заключенных, врачей и медсестер, которые не побоялись просить за нее за спиной у всесильного Вирца). Ей разрешили вернуться в Биркенау, но когда туда наезжал Вирц, Соне приходилось прятаться чтобы не попасться ему на глаза. Осенью 1943 Соню увезли в Вену на суд по политическому обвинению, нашли виновной и вернули в Освенцим в декабре того же года. Тут ее взял к себе секретарем тогдашний комендант Освенцима оберштурбанфюрер Артур Либенхеншель. (Либенхеншеля окончание войны застало в Италии, где он сдался американцам. Однако те выдали его полякам, а поляки оперативно повесили). Соню осенью 1944 перевели в Равенсбрюк, а весной 1945 ей удалось сбежать с марша смерти и отсидеться в лесу до прихода советских войск. После войны Соня Фриц вернулась в Вену и вышла замуж.

Алина Бревда (в замужестве Белостоцка) – (1905-1988)

Алину Бревда выжившие узницы называли «ангелом десятого блока», человеком который не считался с риском для себя когда надо было облегчать чужие страдания и спасать чужие жизни. На процессе «Деринг против Юриса» 1964-ого года доктор Бревда выступала как свидетель защиты и впервые рассказала о своем пребывании в блоке номер 10.

Алина Бревда родилась в 1905 в Варшаве в еврейской семье. Ее отец и мать были зубными врачами. Изучала акушерство и гинекологию в Варшаве, проходила резидентуру в Париже. В июне 1939 стала главврачом небольшой еврейской больнице в Варшаве. До апреля 1943 находилась в варшавском гетто. Оттуда отправилась в Майданек, с сентября 1943 – в Освенциме. В блоке 10 ее поставили чтобы наблюдать за подопытными после экспериментов, будь то ядовитые уколы в матку Клауберга, сеансы облучения Шумана или хирургические операции по извлечению пораженных органов по указанию Вирца. Через три недели после появления Алины в десятом блоке, Хорст Шуман распорядился чтобы она извлекала хирургическим путем у женщин пораженные радиацией яичники. Дальше состоялся следующий диалог:

— Коллега, вы же понимаете что каждая такая операция займет от часа с четвертью до полутора часов. (Алина Бревда всегда называла эсэсовских врачей «коллега» чтобы продемонстрировать что она считает себя им равной и их не боится).

— Не надо меня обманывать. Другой врач тратит на эти операции от восьми до десяти минут. (Имелся в виду никто иной как Владислав Деринг).

Способов облегчить страдания своих пациенток у доктора Бревда было ничтожно мало. Иногда антибактериальный препарат Пронтосил, иногда бинты. Вспоминает Ализа Барух, единственная из греческих евреек на которых экспериментировал Хорст Шуман, кому после войны удалось родить ребенка:

Из за радиации кожа не заживала и появлялись нагноения, которые никак не рубцевались. Когда не было бинтов, мы затыкали их туалетной бумагой.

Алина Бревда:

Из под ожога показывалась некротическая ткань и ни у кого в блоке 10 не было чем прикрыть эти раны. Были бумажные бинты, и тех не хватало. Запах от этих ран стоял ужасный, но деваться другим узницам было некуда.

Бывшие узницы Элеанора Коэн, Дора Гершон, Лея Тремино, Рахель Эзрати вспоминали что во время процедур Алина сидела в головах, держала за руку и утешала на французском языке. Иногда ей приходилось объяснять абсолютно невинным молодым девушкам из патриархальных еврейских семей что их навсегда лишили возможности иметь детей. Чтобы хоть как-то облегчить страдания десяти греческих девушек, которых Деринг искромсал, Алина украла из запасов Клауберга шесть ампул морфия. Одна из девушек умерла ночью после операции и заполнять свидетельство о смерти поручили Алине. Зная что ее за это по головке на погладят, она в графе «причина смерти» написала правду – внутреннее кровотечение и послеоперационный шок. Рут Марго де Вайлд и Роза Бингер вспоминают что Алина после процедур их выходила, поставила на ноги и кабы не она – отправились бы в газовую камеру.

Кроме ухода за жертвами бесчеловечных экспериментов, доктор Бревда делала в Освенциме подпольные аборты. Шансов выжить у беременной не было практически никаких. Беременным была одна дорога – на смерть или в лапы к Йозефу Менгеле, уже для его экспериментов. Так Алина спасла голландскую еврейку Марианну Ван де Кар, которая попала в Освенцим будучи беременной на шестом месяце. Марианна вспоминала что немцы ничего не заметили – она была высокого для женщины роста и на ней было надето несколько слоев одежды. Алина положила Марианну в лазарет, а немцам сказала что инфекционная больная.

В январе 1945 стало ясно что скоро все закончится. Алина Бревда и Дорота Лорска договорились что останутся в Освенциме с теми больными кто уже не ходил. Но у эсэсовцев были другие планы. Всех ходячих женщин каких нашли собрали и погнали в Равенсбрюк. В филиале Равенсбрюка Нойштадт-Глеве Алина заболела тифом. Лишь 2 мая 1945 они с Доротой с трудом вышли из барака на улицу и увидели союзных солдат (по разным источникам не то английских, не то советских).

После освобождения Алина Бревда вернулась в Варшаву и вскоре эмигрировала в Лондон. В 1948 в Лондоне вышла замуж. Много лет проработала по специальности, акушером-гинекологом. Умерла в 1988 году.

Про Дороту Лорску будет отдельный пост, там тоже очень даже есть что рассказать.

В комментариях ссылки на подробный пост про судебный процесс «Деринг против Юриса» и на текст на русском с сайта Яд Вашема об Аделаиде Отваль.

На снимке Алина Бревда, вскоре после освобождения.