Почему в армии Союза штатов было столько “сыновей полка”

Монро Тауншип (штат Миссури) был настоящим очагом сепаратистских настроений. Но и там находились семьи сохранившие лояльность правительству в Вашингтоне. Такой была семья Джона Каджелла. Всего через несколько дней после того как федеральные войска заняли Монро Тауншип, младший сын Каджеллов поступил в местную тероборону. К осени четырнадцатилетний Джулиан Каджелл начал облизываться на регулярную армию. Первую попытку призваться его отец пресек, но Джулиан не унимался и устроился в 18-ую пехотную дивизию Миссури. В анкете он написал что ему семнадцать.

Джулиан было одним из тех более двухсот тысяч подростков младше восемнадцати лет кто служил в армии США во время Гражданской войны 1861-1865 годов. Они составляли около десяти процентов армии северян. У южан солдат подростков был примерно такой же процент – но там осталось меньше документов для подобного рода подсчетов. Эти юные солдаты существенно усилили обе армии, но и породили массу проблем в тылу. Для множества семей сын-подросток был полноценной рабочей единицей. Без его зарплаты или вклада в семейный бизнес в бюджете образовывалась гигантская дыра. Независимо от экономического положения семьи в этой ситуации возникали естественные родительские чувства – мало кто спокойно относился к перспективе гибели своего несовершеннолетнего ребенка на фронте, даже в те суровые времена. Иногда родители обращались в суд с целью вернуть сына – что вызывало конфликты между военными и гражданскими властями.

Чего только не предпринимали родители в попытках вернуть сыновей – прорывались в военные лагеря, писали избранным представителям и государственным чиновникам, обращались в суды. Когда эти усилия не приносили успеха, начинался совсем запредельный цирк. Некоторые родители следовали по пятам за воинской частью на самый глубокий Юг или ездили в Вашингтон чтобы обратиться лично к президенту. У этих конфликтов были долговременные последствия не только для семей, но и для страны, какой она вышла из войны. Не только тысячи несовершеннолетних освободились от родительского контроля через службу в армии, но и федеральное правительство централизовало свою власть и вошло во вкус игнорировать решения местных властей.

Все это как в капле воды отражается в попытках Джона Каджелла вернуть сына. На момент того как Джулиан успешно призвался в армию, закон требовал от молодых людей до 21 года (!) согласия на этот шаг от родителей. В феврале 1862 Конгресс понизил этот возраст до восемнадцати, но четырнадцатилетний Джулиан и до этого явно не дотягивал. То есть закон был явно на стороне отца. К кому только Джон Каджелл не обращался, все ему сочувствовали, обещали помочь, кормили «завтраками» — а Джулиана домой не отпускали.

Самого беглого взгляда на его личное дело достаточно чтобы понять почему. Он сражался битве при Шило в югозападном Теннесси в апреле 1862. В начале 1863 получает чин капрала, вскоре после того как ему исполнилось шестнадцать. Ни одного нарекания, ни одного отсутствия даже по болезни. Джулиан наверное был умнее и храбрее среднего подростка, но он был далеко не один такой. Многие солдаты-подростки отважно сражались и умели в армейскую дисциплину. Большинство из них служило обычными солдатами, а не барабанщиками и большинству было 16-17 лет. Но даже совсем маленькие «сыновья полка», еще даже не подростки – и те не просто отсвечивали. Конечно к таким относились как к детям – сажали на лошадь когда весь полк шел пешком, старались не пускать на линию огня. Но эти мальчишки таскали на себе раненых, были вестовыми, ухаживали за лошадьми, разводили костры, ставили палатки, готовили пищу, чинили одежду – и поднимали взрослым солдатам настроение одним своим присутствием. Именно поэтому армия не хотела их отпускать даже по требованию родителей.

Особенно вышеописанное касалось армии северян – что на первый взгляд кажется просто невероятным. Ведь мобилизационный резерв северных штатов (боеспособные белые мужчины) превышал мобилизационный резерв южан в три с половиной раза. Чтобы исправить этот перекос, правительство Конфедерации пошло на крайние меры и процент солдат от общего числа мобилизационного резерва у них был существенно выше чем у США. В апреле 1862 Конфедерация объявила всеобщую мобилизацию. В феврале 1864 мобилизационный возраст понизился до с восемнадцати до семнадцати. В тероборонах штатов под началом губернаторов служили 16-17 летние мальчишки. А на севере – во всяком случае на бумаге – в армию не брали добровольцев младше восемнадцати и не призывали младше двадцати. Северная пресса изобиловала обличениями на тему что Конфедерация «запускает руку в колыбель и в могилу» чтобы пополнить ряды своих солдат.

Однако стоит внимательнее взглянуть на источники – и мы видим куда более сложную картину. Руководство Конфедерации не хотело призывать подростков младше восемнадцати в действующую армию. Это называлось «брать кукурузу для посева и молоть ее в муку» — в аграрном краю все знали что глупо так поступать, под корень рубить будущее страны. Вместо этого 16-17-летних брали в тероборону, что до поры до времени считалось «не так опасно». Уже в конце марта 1865 конгресс Конфедерации принял решение формировать воинские части из рабов, но и тогда никто не предлагал брать в армию подростков. Конечно служили десятки тысяч, но давать этому официальную санкцию правительство Конфедерации так и не захотело.

Как политический и культурный символ солдат-мальчишка полюбился северянам куда больше чем южанам. Возможно это идет из французской революционной традиции, где был собственный пионер-герой – юный барабанщик Жозеф Барра. Если вы посмотрите на эпохальную картину Эдгара Дега «Свобода на баррикадах», то вторая по значимости там фигура после аллегорической Свободы – это юный парижский гамен с двумя пистолетами. Выбрав себе такой символ, северные штаты США как бы говорили себе и другим – мы юная республика, мы верны республиканским идеалам. Конфедерация хотела построить себе совсем другое общество – по образцу древнего Рима с его патрициями. Конечено в конфедератских источниках встречаются рассказы о героизме юных солдат как следствии несгибаемого духа нации, но там скорее несгибаемый дух причина, а юные солдаты это следствие.

Лишь в северных штатах подростки в армии создали бюрократическую проблему, которую вынуждены были решать судьи и гражданские чиновники. Общественные дебаты о солдатах-подростках стали частью дебатов о полномочиях правительства в военное время. Вопрос стоял так – законно ли правительству вмешиваться в отношения отца и несовершеннолетнего сына (с матерями особо не считались) и удерживать подростка в армии несмотря на требование отца его отпустить. Естественно, этот вопрос невозможно было обсуждать в вакууме.

В Конфедерации тоже шла общественная дискуссия на тему сколько власти отдавать центральному правительству и армии в военное время. Но в Конфедерации такие юридические конфликты практически не касались солдат-подростков. Если южане и добивались через суд чтобы кого-то отпустили из армии – это были взрослые люди, добытчики и кормильцы. Забрать беглого подростка домой на Юге было гораздо легче чем на Севере. Правительство Конфедерации не издавало никаких распоряжений удерживать подростков в армии.

То что случилось с Джоном Каджеллом и его сыном Джулианом очень символично. В конце 1863 года Джулиан возобновил свой контракт и за безупречную службу его наградили месячным отпуском. И вот тут он оказался между двух огней, между двух сущностей которые считали его своей собственностью – отцом и армией США. Решения Джулиана проявить сыновнее послушание дорого ему обошлось. В апреле 1864 он был объявлен дезертиром и в декабре того же года арестован – через неделю после смерти отца и меньше месяца после своего восемнадцатилетия. В марте 1865 военный трибунал приговорил его к позорному увольнению и году тюрьмы. Отсидел Джулиан всего пару месяцев – за него просил его командир и уважаемые люди из его родного города.

Свободу Джулиан Каджелл получил, но так и остался без финансовых и социальных плюшек положенных всем ветеранам. Из за позорного увольнения ему не полагалась пенсия, а в юбилейном альбоме его полка изданном 1891 году о нем ничего нет, хотя в 1891 он был еще вполне себе жив. Ясно одно – солдат может быть совсем юным, его родители могут быть против – но спрашивать с него армия будет как со взрослого.