Шир Аарон Брам, перевод и после трех звездочек моё
Мартовским утром 1947 жители подмандатной Палестины узнали что Эцель (он же Иргун) казнил двух евреев – Кадию Мизрахи из Реховота и Леона Машиаха из Петах Тиквы – за сотрудничество с англичанами. Эти люди были не единственными кого после нечто отдаленно напоминающего судебный процесс казнил Иргун. Изучение объявления данного организацией об это казни и вообще этих событий поможет нам составить представление о том какое место занимали в политической жизни ишува внесудебные расправы.
Политические убийства без суда в подмандатной Палестине начались довольно рано. Первым таким убйиством обычно считают гибель Якова Исраэля де Хана в 1924. С тех пор и до основания государства в мае 1948 десятки евреев были приговорены к смерти разными организациями по обвиненям в стукачестве и сотрудничестве с англичанами или арабами.
Принято считать что такими делами промышляли только Лехи и Иргун, ну чего еще ждать от экстремистов. Однако Хагана тоже отметилась такими делами. Разница лишь в том что Хагана устраняла людей без лишнего шума, а Лехи и Иргун о своих акциях любили громко заявлять. Про сороковые годы можно сказать что большинство квази-судебных расправ над евреями это все-таки дело рук Иргуна и Лехи, а не Хаганы.
Объявление о казни марта 1947 начинается с описания обвинений предъявленных Кадие Мизрахи. «Шлюха вконец морально разложившаяся, предательница своего народа, прислуга врага и профессиональная стукачка которая выдавала англичанам евреев, даже собственного сына». Дальше говорится о том что суд получил неопровержимые доказательства (состав суда остался тайной за семью печатями) и что Кадию Мизрахи несколько раз предупреждали о недопустимости ее поведения, но она предупреждениям не вняла.
Родилась Кадия в Палестине в семье иммигрантов из Йемена. Видимо она с юности отличалась независимым характером и постоянно делала вещи которых никто от нее не ожидал. Совсем молоденькой она вышла замуж по любви, но ее семья кандидата не одобряла. На него нажали и он дал Кадие развод. Ей пришлось вернуться домой, но жизнь там была такая что она вышла замуж во второй раз за первого кто подвернулся. Это оказался некий Авраам Шрики (в какой-то момент сменил фамилию на Мизрахи). Кадия родила пять детей, занималась домом и еще успевала подрабатывать – убираться и готовить в семьях побогаче. В 1945 она снова сделала неординарное – обратилась в раввинский суд с просьбой о разводе. Развод она получила, но детей муж забрал. И вот тут Кадия обнаружила как это, оказывается, приятно жить в свое удовольствие – красиво одеваться, ходить на танцы, сидеть в кафе, курить. На себя одну ей денег хватало. А тут лидеры истеблишмента выступили с инициативой – еврейским женщинам и девушкам ходить на свидания с британскими солдатами, ездить с ними в поездки, чтобы склонить британское общественное мнение на сторону сионистов. Составлялись списки согласных на это женщин и Кадия подписалась.
Важно отметить что никто не вменял женщинам в обязанность с солдатами спать, это оставлялось на усмотрение конкретной пары. Однако многим в ишуве подобная практика не нравилась, как ведущая к ассимиляции. Был даже основан некий «Комитет защиты чести еврейских дочерей». У Кадии появились знакомые среди среднего комсостава местного гарнизона и кто-то из них устроил ее на работу в полицейский участок. Там она делала всего понемножку – мыла полы, переводила с арабского, проводила обыски женщин, когда этого требовало уважение к их скромности и религиозным чувствам.
Мы никогда не узнаем действительно ли Кадия Мизрахи на кого-то стучала. Но досталось ей именно за то что она была разведена, жила одна, в свое удовольствие, плевать хотела на чье-то неодобрение и зарабатывала как умела, в английском полицейском участке. Иргунисты некоторое время за ней следили, как-то раз даже вломились в дом. И когда англичане в марте 1947 объявили военное положение, решили пустить в расход.
Язык объявления об ее казни содержит то самое неодобрение которое Кадия при жизни игнорировала. Ясно что ханжество и сексизм руководство Иргуна несомненно сыграли роль в решении устранить Кадию Мизрахи. Получив некоторое количество угроз, Кадия обратилась за помощью к англичанами, но никто не принял никаких мер для обеспечения ее безопасности. Наконец группа иргунистов в масках проникла в ее дом и застрелили ее спящую, восемью выстрелами. Ей было 42 года. На ее могильном камне ее дети впоследствии написали «Убита в результате беспричинной ненависти и лживых наветов». (Из чего можно сделать вывод что на своего сына она точно не стучала).
Дело Леона Машиаха, который был казнен примерно в это же время, немного отличается, но привело к тому же самому. Уроженцу Болгарии Машиаху в 1947 было 29 лет. Он только что демобилизовался из британской армии. Обвиняли его в том же самом что Кадию Мизрахи – в стукачестве и предательстве. Сохранилось письменное признание за его подписью. Оно звучит так:
Я, нижеподписавшийся, объявляю совершенно добровольно что находился в контакте с детективом сержантом МакЛейхленом из Петах Тиквы. Я передал ему местонахождение двух тренировочных лагерей, один в синагоге близ мельницы, другой в детском саду в Махане Иегуда. Я разработал план захвата людей которые тренировались там.
Дальше следует подпись, дата, дата рождения и другие детали. Это признание не было опубликовано вместе с объявлением о казни и много лет пролежало в архивах.
Признав свою вину, Машиах попросил разрешить ему совершить самоубийство, чтобы защитить репутацию сына. (Не сказано сколько было лет сыну, но наверное немного, раз самому Машиаху 29). В этой просьбе ему было отказано, но иргунисты заверили Леона Машиаха в том что «позор отца-предателя не падет на сына, который вырастит верным родине». Из газетной статьи опубликованной через несколько дней после объявы Иргуна мы знаем что труп Леона Машиаха был найден и на глазах обнаружилась повязка.
Мы знаем как было получено признание Леона Машиаха и какие возможности ему дали доказать свою невиновность, если какие-нибудь вообще дали. Возможно что признание из него выбили, а возможно что действительно был сексотом, был пойман и счел за лучшее признаться. Текст признания – детали, имя детектива – может быть свидетельством что текст аутентичен. Но возможно что текст признания Леону Машиаху просто продиктовали.
Описание событий, например слова «суд отказал ему в просьбе» создает иллюзию что суд имел место. В реальности все могло быть совсем не так. В случае с Леоном Машиахом хотя бы было его признание, а в случае с Кадией Мизрахи – вообще никаких доказательств что она на кого-то доносила, вообще ничего кроме того что ее образ жизни кому высокопоставленному в Иргуне не понравился. Заметка об убийстве Машиаха была опубликована в газете «Ха-Цофе». В заголовке есть слово «убийство», но сама статья это деяние никак не оценивает. Важно сказать что в архиве Жаботинского до сих пор лежит папка по Леону Машиаху, но она засекречена.
Иргуновское объявление содержит общий параграф с предупреждением всем кто вздумает сотрудничать с англичанами или передавать им информацию. Любовь Иргуна и Лехи к публичности и театральности привела к тому что их всем ишувом осуждали. На внесудебные расправы Хаганы никто не жаловался потому что Хагана не сопровождала их общественной кампанией. В Иерусалиме появилась организация «Не убий» которая пыталась бороться с насилием в еврейской среде и неизбирательной местью арабам. После убийства Кадии Мизрахи эта организация распространила воззвание где она была названа по имени. Там подвергалась сомнению легитимность судов без гласности и состязательного процесса. «Что это за суд? Кто эти люди, каковы их имена?». Особенно общественность возмущалась когда по приговорам таких «басманных» судов убивали женщин (очевидно Кадия Мизрахи была не одна). Но, несмотря на возмущение, убийства продолжались аж до самого начала Войны за Независимость.
Мы никогда не узнаем правды потому что никто не вел протоколов и у обвиняемых не было адвокатов. В независимом Израиле казнь по приговору такой вот пародии на суд состоялась один раз – 30 июня 1948 был казнен Меир Тувианский, без какого-либо намека на процессуальные нормы, возможность защититься или обжаловать приговор.
* * *
Случай с Кадией Мизрахи очень типичный. Досточно вспомнить волну расправ над женщинами в послевоенной Франции за «горизонтальный коллаборационизм». На голову не налазит – расстрелять безоружную женщину у нее дома и хвастаться этим на всю страну, как боевой операцией.