Джордж Хааг, The Georgia Historical Quarterly
Один из главных индикаторов успеха литературного произведения – количество переводов на иностранные языки. По этому показателю роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» можно считать рекордсменом. Нет сомнений что европейским читателям роман полюбился по тем же причинам что и американским. Особенно это касается читательской аудитории в Англии и во Франции. Эти страны были традиционно связаны с США культурными и политическими узами, а в первую мировую войну были союзниками. А как встретили роман из жизни американского Юга в нацистской Германии? Если почитать немецкие источники на эту тему, мы получим интересную иллюстрацию к попыткам режима контролировать мысли и чувства своих подданных.
Литература в гитлеровском государстве была важным инструментом тоталитарного управления общественным сознанием. Нацистская ненависть к «ненемецким» и «враждебным» писателям и философам не была не для кого секретом. Весь мир облетели кадры кинохроники снятой 10 мая 1933, когда студенты берлинского университета (!) бросали в огонь книги Маркса, Фрейда и прочих неугодных. Вскоре вышел список запрещенных к публикации авторов, а в ноябре 1933 появился нацистский «союз писателей» под названием Райхшрифтштурмскаммер. Целью нацистских литературных бюрократов было не только искоренить ненужную режиму литературу, но и поощрять написание нужной, национал-социалистической, основанной на чистой крови и правильных инстинктах.
Эта цель была достигнута лишь частично и успех литературной пропаганды был весьма условным. Немцы получали лошадиные дозы пропаганды на работе и в общественном пространстве, а те немногие часы личного времени которые у них оставались предпочитали тратить на чтение эскапистской литературы, легкой, развлекательной и необременительной для ума. Геббельсовским бонзам это не нравилось и часто такую литературу в официальных отчетах и газетных рецензиях называли «китчем». (В английской статье дается перевод, по русски он нам не нужен).
Одним из самых успешных эскапистских романов и стали «Унесенные ветром». Первое издание вышло в середине сентября 1937. За два дня было распродано 12000 экземпляров. К июлю 1941 книга выдержала 16 изданий и было напечатано 276,900 экземпляров. Несомненно, прочло эту толстую (1008 страниц) и дорогую (двенадцать с половиной рейхсмарок) книгу больше людей, так как брали у родственников и знакомых или же в библиотеках. Возможно что к 1945 году «Унесенные ветром» прочли миллион немцев.
Первое упоминание в немецкой печати встречается в июне 1937, за несколько месяцев до выхода перевода. Лондонский корреспондент «Фолькишер беобахтер» написал пространный материал о том как исторические романы доминируют в английской литературе и сделал обзор критике которой этот жанр неоднократно подвергался. Про собственно «Унесенные ветром» автор написал что книга удерживает читательский интерес до последней строки, но «серьезный немецкий читатель» найдет ее «поверхностной».
Немецкий перевод «Унесенных» издало небольшое гамбургское издательство. Перевод был сделан первоклассный, известным литератором и критиком Мартином Бехейм-Шварцбахом. (По таланту и влиянию именно как переводчика Мартина Бехейм-Шварцбаха можно сравнить с Корнеем Чуковским. Именно в его переводах немецкие читатели узнали Чарльза Диккенса и Марка Твена и эти переводы признаны классическими. Бехейм-Шварцбах с режимом не ужился и в 1939 эмигрировал в Англию. Работал сначала на фабрике, потом журналистом на BBC. Писал пропагандистские материалы рассчитанные на немецких солдат. В 1948 вернулся в Гамбург). К концу октября 1937 в прессе начали появляться первые рецензии.
Берлинская «Дойче Альгемайне Цайтунг» была престижной и интеллектуальной, ее читала коммерческая элита Германии и на осень 1937 она считалась внепартийной, хотя евреев к тому времени оттуда уже вычистили. Рецензент Бруно Вернер отметил что из книги невозможно вынырнуть, что читатели нескоро забудут главную героиню и не забыл похвалить четкие расовые и социальные границы на довоенном Юге. В «Гамбургер Фреденблатт» рецензент Ханс Войдт назвал «Унесенных» «восхитительным произведением», «примером аутентичного американского искусства» и высказался в смысле что Митчелл не смогла бы написать такое произведение если бы не писала историю своей семьи, если бы ей не двигала верность своим корням. Дюссельдорфская «Дер Митаг» отметила мастерство Митчелл делать своих персонажей такими запоминающимися и трехмерными, что читатели их всех помнит, несмотря на огромное количество. А вот «Райниш-вестфалише Цайтунг» из города Эссена опубликовала довольно разгромную рецензию авторства Карла Арнса. Он назвал роман Митчелл «романтической басней», а персонажей аморальными, недостойными подражания.
Роман настолько мастерски написан что разные читательские аудитории умудрялись увидеть в нем разное, зачастую друг другу противоречащее. Так лютеранский журнал «Ди Кристлихе Вельт» дотоле занимающийся исключительно вопросами нравственного богословия увидел в любовно-историческом романе следующий посыл: вечно лишь милосердие божье, все остальное временно. Эта рецензия содержала не слишком завуалированную критику пропагандистских воплей про «тысячелетний рейх», который, как мы помним, просуществовал 12 лет. Журнал «Ди Фрау» в декабре 1937 похвалил «Унесенных» за то что теперь немецкие женщины представляют себе американский Юг не только по «Хижине дяди Тома» и прочей аболиционистской литературе. В июне 1938 в том же журнале вышла статья под названием «Скарлетт» где проводились параллели между послевоенными трудностями Скарлетт и послевоенными трудностями немецких женщин в 1918 году. Откровенно пронацистский журнал «Де Нойе Литератур» в августе 1938 разразился гневной простыней в которой «Унесенные» упоминались как один из многих примеров осуждаемого феномена. Написал эту простыню редактор «Де Нойе Литератур» Вильгельм Веспер, идейный нацист и записной антисемит, писавший антисемитские опусы еще во времена Веймарской республики. Он был вне себя что немецкие издательства наводнили Германию переводной английской и американской бульварной литературой и что немцы раскупают этот интеллектуальный мусор как горячие пирожки. Особенный гнев вызывало у него то что английские и американские издательства продавшие права на немецкие переводы с распростертыми объятиями приняли изгнанных из Германии литераторов – евреев и прочих врагов режима. Дальше шли призывы переводить шотландскую, а не английскую литературу. Веспер считал что шотландцы лучше англичан сохранили общеевропейский германский дух, не испорчены промышленной революцией, язык скотс ближе к немецкому чем английский, а главное шотландцы не испорчены «мировым еврейством» потому что в Шотландии евреев очень мало.
Что касается фильма, то он был запрещен к показу в 1941, но был доступен партийной элите, а Гитлер тот вообще регулярно его пересматривал. Запрещенные английские и американские фильмы доставлялись из нейтральной Португалии дипломатической почтой. В элитных кругах Берлина и Вены просмотр запрещенных фильмов стал маркером статуса. В Вене гауляйтер Бальдур фон Ширах пригласил на просмотр все театральные и кино-сливки города – и получил за это по партийной линии серьезную выволочку.
Эмоциональные реакции Гитлера на кинофильм «Унесенные ветром» отражали его идеи и предрассудки относительно США. До середины двадцатых он не особо интересовался этой страной, если не считать убежденности что в первую мировую войну США втравили евреи, контролирующие там банки, промышленность и прессу. Но по мере того как в США стали принимать законы ограничивающие «небелую» иммиграцию, Гитлер стал относиться лучше и писал что нордические силы наконец-то осознали свое превосходство и стали что-то делать. Однако когда президентом стал Франклин Рузвельт, мнение Гитлера о США резко ухудшилось и осталось таким до его самоубийства. Ну не могла истинно арийская страна иметь президентом инвалида, да еще проводящего недопустимо либеральные реформы. До конца 1941 года немецким военным атташе в Вашингтоне был генерал Фридрих фон Боттихер. Он изучил вкусы фюрера и слал ему то что тот хотел читать – пугалки о том как евреи контролируют США. Гитлер сформировал мнение что в Гражданской войне победила «не та» сторона и с тех пор США находятся в состоянии непрерывного упадка. Вот что он в 1933 году сказал лидеру данцигских нацистов Герману Раушнингу:
Начиная с Гражданской войны, как южные штаты были разбиты, против исторической логики и здравого смысла, американцы находились в состоянии политического и расового упадка. Побеждены были не южные штаты, а весь американский народ. В этой войне был разрушен образец прекрасного социального порядка и шанс на по настоящему великую Америку. В такой Америке правили бы не коррумпированный класс торговцев, а настоящая раса господ (херрен-фольк), которая бы избавилась от лжи всеобщего равенства.
(Цитируется по книге Раушнинга «Беседы с Гитлером», сам он уехал в эмиграцию).
Надо сказать что в своей уверенности что поражении Юга навсегда закрыло США путь к историческому величию фюрер был совсем не одинок и не оригинален. Такие идеи в консервативных и националистических кругах Германии не раз высказывались.
В начале 1942 вышел указ о запрете публиковать, покупать и хранить дома все книги американских авторов. На деле это касалось только издателей, у гестапо просто не было людей обыскивать каждую библиотеку и тем более каждый частный дом. С тех пор как участили воздушные налеты, кино и танцы стали редкостью и наверняка многие люди находили утешение в чтении.
На фото — немецкая киноафиша, 1940 год.