Израильские бойцы несли охрану вдоль границы между Западным протекторатом и Йеменом. Как только проносился слух, что новый караван на подходе, они немедленно направляли машины к границе и доставляли беженцев в Хашед. В самом Хашеде не хватало ни персонала, ни вообще ничего. Лагерь никак не успевал угнаться за все прибывающими новыми массами беженцев.
Вдобавок работники лагеря столкнулись с новой трудностью: на этот раз видавшие виды израильтяне имели дело с полудиким народом в полном смысле этого слова. Иемениты никогда в жизни не видели ни водопровода, ни туалета, ни электрического света. Эта община внезапно перепрыгнула расстояние в три тысячи лет. Автомобили, медицина, западное платье и тысячи других вещей внушали им подозрение и страх. Это была нечеловечески трудная работа.
Женщины оглушительно визжали, когда врачи и сестры пытались снять с них завшивевшие лохмотья и переодеть их в чистое платье. Они ни за что не соглашались, чтобы их подвергли медицинскому осмотру и яростно отбивались от прививок и уколов. Работникам лагеря приходилось все время воевать с ними, чтобы отобрать у них детей, нуждавшихся в срочной госпитализации вследствие острого недоедания.
«Эксодус», Леон Юрис
Леону Юрису за ашкицентричность уже только ленивый не попенял, но по факту он был прав.
Статья профессора медицины Йехиэля Бар-Илана из журнала «Сгула» о медицинских и социальных трудностях абсорбции репатриантов из Йемена.
На орлиных крыльях
Первая группа йеменских евреев приехала в Палестину еще в конце 19-ого века. Потом алия превратилась в слабенький ручеек и так продолжалось до Песаха 1949 когда оставшиеся в Йемене евреи – около 45,000 человек – снялись и пошли пешком на сборные пункты. Путь им предстоял неблизкий и сложный – из гористых внутренних районов страны на побережье, в порт Аден на Красном море, который находился под протекторатом англичан.
Медицины в западном понимании в Йемене не было. Единственный обученный в Европе врач пользовал только верховного имама и его семью. Более того, устные свидетельства и медицинская документация говорят о том что «долгая дорога в дюнах» с гор на побережье оставила йеменских евреев даже без тех крупиц здоровья что у них изначально были. Абсолютно все старадали от недоедания, людей косили малярия, улиточная лихорадка, сыпной и брюшной тиф, они выкашливали легкие от туберкулеза и повально слепли от трахомы. Ситуацию не улучшило то, что их направляли в лагерь для перемещенных лиц Хашед в 43 милях от Адена. Рассчитанный на полторы тысячи человек, он скоро заполнился, а беженцы все продолжали пребывать.
Лето 1949 в лагере Хашед было жарким и тяжелым. Возможно что работники лагеря, оформляя документы, преднамеренно занижали вес йеменитов чтобы летчики согласились взять на борт своих «орлов» больше народу. Но ни у кого не возникало сомнения что беженцы страдают от недоедания, особенно младенцы. Быстро ухудшающаяся ситуация убедила израильские власти как можно скорее вывести всех из Йемена, а с прививками и прочими медицинскими формальностями разобраться на месте. Так началась Операция Ковер-Самолет.
Из всех прибывших в 1949 году йеменитов две трети угодило в лагерь временного пребывания в Рош Ха Айн, еще 25% — в такой же лагерь в кибуце Эйн Шемер, а остальные рассредоточились по более мелким лагерям или к уже живущим в Израиле родственникам. Собственно йемениты сменили условия в Адене на те же условия в Эрец Исраэль – жизнь в палатках без электричества, без воды, без канализации и без рабочих мест. Вещей у них не было, даже то что принесли с собой в Хашед пришлось оставить – чтобы больше людей набилось в каждый самолет.
Современные методы
Бен-Гурион любил называть еврейский ишув в Палестине «государством в пути». За время «пути» и к моменту провозглашения государства ишув достиг впечатляющих достижений на ниве общественного здравоохранения. Справились с малярией и трахомой, открыли сеть женских консультаций «Капля молока» и систему больничных касс сделавшую базовую медицину доступной абсолютно всем. Незадолго до первой мировой войны, когда Хадасса открыла свою первую клинику в Иерусалиме, младенческая смертность среди евреев составляла десять процентов, среди арабов – вдвое больше. К началу второй мировой войны иерусалимской Хадассе удалось понизить младенческую смертность до трех процентов у евреев и до девяти у арабов.
Однако сразу после провозглашения государства младенческая смертность в лагерях временного пребывания для репатриантов подскочила аж до 14%, при том что общенациональный показатель составлял четыре процента. Такие цифры не удивительны – в лагерях царили скученность и антисанитария. Так в лагере Тель Монд не было туалетов и беженцы справляли нужду в ближайшие кусты недалеко от своих палаток – там где бегали их дети.
В 1949-1951 младенческая смертность в лагере Рош Ха Айн подскочила до 60%. Такого еще не было в истории сионизма и вообще скандал. Но ни одна из комиссий Кнессета по вопросу об исчезновении йеменских детей не изучила источники о медицинской ситуации в лагерях. Обследование сделанное в лагерях Минздравом показало что там пышным цветом цветут желудочно-кишечные заболевания, такие как тиф и дизентерия, а именно эти болезни и убивают большую часть умирающих в младенчестве. Туда же полиомиелит, ибо он тоже передается с фекалиями. В 1950-1951 в Израиле заболело полиомиелитом 1500 детей, из них 122 – в лагере временного пребывания в Рош Ха Айне. Население паниковало потому что вакцины еще не было, но йеменитские матери не паниковали – они просто не знали что такое полиомиелит и не могли поверить что несолько дней температуры и поноса могут убить их ребенка или навсегда лишить возможность самостоятельно передвигаться.
Кроме того, в йеменской еврейской общине девочек старались выдать замуж как можно скорее после первой менструации. За кого выдать проблем не было – по примеру арабов часто брали одну жену, а когда та переставала рожать – вторую. Физиологическая неготовность к родам у совсем юных мам – фактор риска младенческой и материнской смертности и недоношенности. Даже на вид здоровые недоношенные младенцы умирают чаще доношенных – из за того что не до конца сформировавшиеся внутренние органы в какой-то момент отказываются работать.
Отделение канализации от источников питьевой воды является возможно главным фактором в победе над такими болезнями как полиомиелит и холера. В пятидесятые годы туалеты со смывом были не везде, много где, в том числе в Европе и в Америке продолжали засыпать выгребные ямы хлоркой и известью, но йеменитам и это было неизвестно. В их деревнях было отдельное место, овраг или кусты, куда все ходили.
Борьба за эпидемией требует не только медицины и гигиены, но и бюрократии – документирования данных, которые необходимы чтобы отслеживать, предотвращать и лечить инфекционные заболевания в масштабах больше одной семьи. Из всех еврейских общин оказавшихся в Израиле йемениты были знакомы с бюрократией меньше всего. Они не понимали что это такое – идентификационный номер, документы удостоверяющие личность. У них не было даже фамилий. Обозначались так: такой-то, сын такого-то или такая-то, дочь такого-то, иногда прибавлялась профессия или название деревни откуда человек был родом. («Что же касается человека по имени Агабек, то не разыскивает ли путник того мельника, что в прошлом году так выгодно продал свою хромую корову, искусно скрыв от покупателя ее порок? Или, может быть, кузнеца Агабека? Или того, старший сын которого недавно женился?
– Спасибо вам, добрые люди, только мне нужен совсем другой Агабек.
Другой? Тогда не тот ли, что минувшей осенью провалился со своим навьюченным быком на ветхом мостике через ручей? Или коновал Агабек?.. Стремясь услужить Ходже Насреддину, они назвали десятка полтора Агабеков, но владельца горного озера среди них не было.») И уж к чему йемениты совершенно не привыкли, это к тому чтобы о детях заботился кто-то кроме их родственников. Подавляющее большинство женщин не умело читать и писать, что приводило к многочисленным ошибкам и путанице в записи данных на детей, особенно тех кто еще не умел говорить.
Все эти факторы в сочетании с неразберихой в набитых под завязку лагерях приводили к трагическим ошибкам. Иногда детей клали в больницу не написав домашнего адреса или написав в качестве такого номер палатки (последние регулярно менялись).
Армия на помощь не пришла
Так же как сейчас правительства идут на экстраординарные меры чтобы остановить распространения ковида, задействуя для этого армию и полицию, первый командующий медицинским корпусом Армии Обороны Израиля доктор Хаим Шиба считал что только армия может администрировать лагеря для иммигрантов и защитить население от инфекций. Он добивался что АОИ предоставили соответствующие полномочия, но безуспешно. Правительство не хотело принимать силовые меры. Даже во время эпидемии полиомиелита взрослым разрешалось покидать лагеря временного пребывания для иммигрантов чтобы искать работу, работать или посещать родственников.
Однако детей изолировали жестко и чем младше, тем жестче. Даже если клиника находилась в лагере, родителей туда не пускали – нечего носить уязвимым маленьким пациентам заразу. А йеменские матери не находили себе места – почему нельзя увидеть своего ребенка? С какого перепугу чужой человек будет об их ребенке заботиться? Это искреннее чувство невосполнимой необъяснимой потери стало зерном вокруг которого наросла легенда о похищении детей. Но для властей это был логичный необходимый шаг против которого могут возражать только невежественные дикие люди.
Йемениты были привычны к младенческой смертности, но не могли понять почему никто не заморачивается ребенка похоронить. Они не понимали зачем кипятить воду в которой разводят молочную смесь и стерилизовать бутылочки. В Йемене они лечились так же как лечились там все – травами, амулетами и заклинаниями – и не знали ничего другого. Администраторы лагерей хотели как лучше – чтобы хоть дети находились в местах где есть водопровод, канализация, отопление зимой и холодильник для еды. Поэтому больных детей развозили по больницам, детским домам и кибуцам, а родители не знали как до них добраться. Умерших детей хоронили в тот же день. Это было абсолютно легально и считалось что матери лучше не видеть умершего ребенка.
Не подходящие для усыновления
Слишком часто врачам и медсестрам приходилось принимать решения которые на самом деле должны были принимать соцработники. В частности – куда девать ребенка, жизни которого уже ничего не угрожает, но который слишком ослаблен чтобы вернуться к своей семье в лагерь. Потом начались обвинения что йеменских детей изымали из семей чтобы отдать на усыновление. Из медицинских документов ясно что подавляющее большинство йеменских детей были слишком больны и ослаблены чтобы представлять интерес для потенциальных усыновителей. В те годы израильтяне вообще не шибко рвались усыновлять детей (кроме осиротевших близких родственников) и даже здоровым детям не всегда находились приемные родители. До 1959 года по закону биологические родители могли потребовать своих усыновленных детей обратно. И в то время как временные опекуны получали от государства поддержку, усыновители не получали ничего. Держать усыновление в секрете тоже было невозможно потому что для того чтобы зарегистрировать ребенка в школу и получить на него продовольственные карточки требовалось оригинальное свидетельство о рождении.
1) Хашед
2) Изолятор для больных малышей в Рош Ха Айне
3) Мама с детьми
4) Тоже Рош Ха Айн. Обратите внимание на пол в палатке
