Гражданская война: почему ирландцы сражались за Союз Штатов

Ричард Уэлч

До Великого Голода (1845-1853) ирландцы эмигрировали в Америку в индивидуальном порядке. Их было просто слишком мало чтобы влиять на политику или внушить кому-то страх. Все изменилось в середине 19-ого века. Ирландцы стали первой массовой непротестантской иммиграцией и столкнулись с религиозными и этническими предрассудками в основном англосаксонского населения. На волне антиирландских и антикатолических настроений возникла даже политическая партия Know-Nothing. В начале 1850-ых она пользовалась большим влиянием пока общественный и политический раскол на тему рабства не загнал все остальные вопросы на задворки.

Растущее присутствие и политическое влияние ирландцев в городах беспокоило американскую элиту. Элита разделяла взгляды британских высших классов на ирландцев как на суеверных, невежественных и опасных людей, которых надо держать под контролем, раз уж не пускать их в страну не получится. Ирландцы действительно отличались от англосаксов обычаями, религией и языком. В своем дневнике нью-йоркец Джон Темпльтон Стронг описал как столкнулся с группой ирландских женщин, которые пели традиционный кельтский «плач» по погибшим в строительной аварии мужьям. «Это было нечто абсолютно новое для меня, я ни разу не слышал ничего подобного… Наши кельтские сограждане так что же далеки от нас по конституции и темпераменту как китайцы».

В 1840-1850-ых годах в крупных городах прокатилась волна антиирландских погромов (В Нью-Йорке от погрома спас свою общину железобетонный архиепископ Джон Хьюс заявив мэру – «если сгорит хоть один католический храм, мы превратим Нью-Йорк во вторую Москву». Имелся в виду пожар Москвы 1812 года). В 1854 году партия Know Nothing получила контроль над законодательным собранием штата Массачусетс и тут же приняла закон о запрете формировать ополчение и национальную гвардию штата из мужчин рожденных заграницей. Ирландцы видели что старая элита, даже если не членствовала в партии Know Nothing, смотрела на них с высока. Предшественница Республиканской партии, партия вигов, не сделала ничего чтобы привлечь ирландцев на свою сторону. А вот Демократическая партия сделала на ирландцев ставку. Ирландцам разрешили вступать в эту партию и занимать в ней ответственные должности. Через поколение (1870-1880-ые годы) большую часть демократических партийных должностей на муниципальном уровне занимали ирландские иммигранты или их рожденные в Америке сыновья.

Когда Республиканская партия бросила вызов Демократической на выборах 1854 года, она не нашла у ирландцев поддержки. Республиканцы унаследовали немало бывших Know Nothings, а тон в партии задавали выходцы из Новой Англии известные своим бескомпромиссным аболиционизмом. Ирландцы были против отмены рабства потому что боялись конкуренции от освобожденных рабов. Большая часть ирландских иммигрантов были неквалифицированными рабочими, вчерашними крестьянами, и им совсем не хотелось конкурировать с неграми за одно и то же место в пищевой цепочке. Они боялись что соглашаясь работать уж совсем за гроши, бывшие рабы вытеснят их с рынка. Хотя республиканская платформа 1860-ого года ограничилась призывом не распространять рабство на новые территории, те ирландцы что интересовались политикой понимали что этим дело не закончится, а только начнется.

Несмотря на это, когда прозвучали выстрелы в форте Самтер и президент Линкольн призвал волонтером, ирландцы были захвачены общим порывом. Влиятельная газеты «Бостон Пайлот» под редакцией Патрика Донахью с энтузиазмом поддержала войну за целостность союза штатов. Уже упоминавшийся архиепископ Хьюс призвал свою паству отдать долг благодарности стране которая их приютила. Правда он же в начале войны предупредил администрацию Линкольна, что ирландско-американские солдаты готовы выполнять свой патриотический долг и подавлять мятеж, но не сражаться за освобождение рабов.

Два самых известных в стране ирландца жили тогда в Нью Йорке. Их звали Майкл Кокран и Томас Мигер. Кокран, полковник 69-ого полка милиции штата Нью-Йорк, прославился тем что отказался построить своих людей на парад когда город Нью-Йорк посещал с официальным визитом принц Уэльский. Полковника сместили с должности и отдали под трибунал за невыполнение приказа, но тут началась война. Кокрану вернули должность и в первую весну войны, когда существовала реальная опасность что конфедераты возьмут столицу, Кокран первым привел своих солдат в Вашингтон и успешно отбивал атаки врага. 69-ая хорошо сражалась в первой битве при Булл-Ране, где Кокран попал в плен. Он отказался сотрудничать с властями Конфедерации, просидел год в плену покуда его не обменяли.

У пока что оставшегося в Нью-Йорке Томаса Мигера были большие планы. Он мечтал о том чтобы создать ирландскую бригаду, вроде тех которые регулярно сражались под знаменами католических королей Европы в 17-ом и 18-ом веках. Мигер надеялся что из бригады со временем вырастет дивизия. Он сумел заручиться поддержкой архиепископа Хьюса, хотя в частных беседах и письмах прелат выражал сомнения. Хьюс опасался что укомплектованные по этническому признаку воинские части приведут к проблемам и внесут рознь в ряды солдат. Но с помощью Хьюса Мигер сумел уговорить губернатора Нью Йорка Эдвина Моргана поддержать создание ирландских полков, которые сформируют ирландскую бригаду. Мигер набрал три тысячи волонтеров для начала и выцарапал себе звание бригадного генерала. Ядром новой Ирландской бригады стал 69-ый полк, в дополнение к нему сформировали 63-ий и 88-ой.

Вокруг этих частей сформировались организации взаимопомощи. Очень старались женщины, каждой нашлось дело по вкусу и способностям – от опеки над семьями ушедших на фронт солдат до шитья зеленых боевых знамен. 63-ий полк называли себя «парни миссис Мигер». Когда после мясорубки Антиетама и ФРедериксберга массовым потоком пошли раненые и инвалиды, женщины впряглись в организацию госпиталей и уход за ранеными. К концу 1863 Католическое общество помощи бездомным и беспризорным детям опекало около тысячи сирот погибших солдат. Католические монахини, в основном ирландки по национальности, служили медсестрами в госпиталях на фронте и в тылу в Нью-Йорке. Из 140000 уроженцев Ирландии воевавших в войсках Союза Штатов примерно треть была из Большого Яблока.

(Дальше о том как по примеру Нью-Йорка ирландские части сформировали в Массачусетсе и Пенсильвании)

Хотя многие полки в федеральной армии носили этнический характер (в смысле происхождения солдат), ирландские части были уникальными. Ни одной другой группе не позволили официально создавать свои части и официально называть их по национальному признаку (из цветных солдат формировали цветные части не спрашивая их мнения, но это другая история). В армии США было много формирований про которые все знали что они немецкие, в смысле состоят из немецкоязычных иммигрантов, включая офицеров, что там все говорят по немецки. (В одной такой части служил будущая звезда журналистики Джозеф Пулицер и даже не выучил английский, незачем было, все кругом говорили по немецки). Однако не было официальных названий «Немецкая бригада» или «Легион Франца-Иосифа» и никто не маршировал в бой под знаменами с немецкой символикой.

За исключением 116-ого ирландского полка Пенсильвании, который шел в бой под флагом Пенсильвании, ирландские части шли в бой под зеленым флагом с золотой арфой и с характерным кельтским боевым кличем. Такие исключения из правил демонстрировали готовность политиков, от Линкольна до губернаторов штатов, использовать ирландскую политическую активность ради дела сохранения союза.

Пропаганда службы в армии нацеленная на ирландцев стояла на нескольких опорах. Во первых, ирландские лидеры, такие как Мигер и Кокран на каждом углу кричали что ирландцы прирожденные воины. Это повторялось так часто что в это поверили все – и ирландцы, и все остальные. Ирландцам обещали то чего они не видели в протестантской Великобритании – уважение к их религии, разрешили иметь в каждой части католического капеллана. И большую роль в ирландском призыве сыграл национализм. Многие из тех кто стоял у истоков формирования ирландских частей – Кокран, Мигер и Джеймс Маллиган, собравший ирландский полк в Чикаго – были членами фенианского братства. Целью этой организации, прообраза IRA, было свержение власти Англии над Ирландии и провозглашение независимой ирландской республики. По мнению Кокрана и многих других, одной из главных целей участия ирландцев в войне было получить соответствующий опыт и навыки. В 1862 Кокран сказал на митинге в Филадельфии: «будут тысячи благородных сынов Ирландии которые освободят свою родную землю от английского владычества». Однако поддержка войны была весьма условной, с существенными оговорками. Те ирландцы которые поддерживали войну, поддерживали сохранение целостности США, а не борьбу с рабством. Ирландцы видели в призывах освободить негров угрозу своему весьма хрупкому и непрочному статусу в Америке.

Неудивительно что на этом фоне отношения между ирландцами и офицерами-янки, среди которых было немало идейных аболиционистов, были весьма натянуты. Один такой офицер, Джон Уинтерботтом, принял командование батальоном в 155-ом Нью Йорк, которым командовал Коркоран вернувшийся из плена. Уинтерботтом хотел побыстрее получить звание и сделать карьеру и пошел туда где это было возможно. Домой он писал что ирландские солдаты «как дети, вечно пьяны и до ужаса невежественны». Роберт Гулд-Шо, который потом возглавил легендарную негритянскую бригаду 54-ую Массачусетс, не делал секрета из своего презрения к ирландцам и это презрение только усиливалось как только ему приходилось вступать с ними в контакт. В 1861 он писал семье «Ирландцы просто необучаемы». В марте 1862, желая похвалить прибывшую на фронт часть из Массачусетса он писал «Избавившись от ирландцев, эта часть может служить примером». Когда он начал в 1863 обучать цветных солдат, Гулд-Шо сравнивал их с ирландцами – не в пользу последних. Негры «осваивают дисциплину в гарнизоне и военную науку лучше чем любые ирландцы с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться.»

Какую-то роль здесь конечно сыграли предрассудки Гулд-Шо, но доля правды в этом все-таки была. Многие командиры, включая уроженцев Ирландии, жаловались на то что внушить ирландским солдатам понятие о воинской дисциплине – легче удавиться. Полковника Патрика Гурни, уроженца Ирландии и командира 9-ой Массачусетс критиковали за его драконовские дисциплинарные меры. Он ответил – «я уже давно понял что мягкость ирландцы принимают за слабость. С ними надо обходиться настолько сурово насколько позволяет справедливость когда они косячат».

Чернокожие солдаты 54-ой Массачусетс были первыми ласточками, знали что вся страна на них смотрит и усиленно доказывали что могут быть солдатами не хуже белых, а то и лучше. Ирландцы не понимали для кого стараться – для офицеров-янки которые их в открытую презирали? Гражданская жизнь плохо подготовила ирландцев к военной дисциплине. У многих был опыт подпольной работы в фенианском братстве и борьбы с английскими властями. Даже уроженцы США провели детство и юность в этнических анклавах где царила полная анархия, кто сильнее и сколотил банду – тот и прав. Ирландцы привыкли с недоверием относиться к любой власти, а каждый приказ рассматривать как сигнал к протесту.

Пьянство среди личного состава было проблемой как у северян, так и у южан. Сами ирландцы косвенно признавались в том что в их частях вопрос стоял острее чем в других. Очень много в ирландской культуре завязано на посещении салуна и совместных попойках. Отец Корби, капеллан Ирландской бригады, признавал что пьянство уникально ирландское проклятье. В январе 1863 уроженец Ирландии Джеймс МакАйвор, командир одного из полков в легионе Кокрана был вынужден опубликовать официальную просьбу не продавать младшим офицерам виски. «Иначе» — писал он – «никого на рабочем месте в течении месяца не останется». (Надо полагать, уйдут в запой).

Чрезмерное увлечение бутылкой портило карьеру ведущим ирландским деятелям. Взять хотя бы Томаса Мигера. Его бригада отважно и успешно сражалась при Антиетаме, но заслуга принадлежит простым солдатам и младшим офицерам. Самого Мигера унесли с поля боя на носилках и тут же распространился слух что он был так пьян что упал с коня. Под Фредериксбергом, когда надо было командовать, Мигер исчез и снова не мог объяснить куда. Его репутация была безнадежно испорчена и после разгрома под Чэнселорсвиллем он подал в отставку. Линкольн его отставку не принял и отправил в тыловую часть, откуда Мигер вскоре вылетел за пьянство. В 1864 Мигер был единственным ирландским лидером который поддержал переизбрание Линкольна, но его положение в общине сильно пошатнулось. Через два года после войны, будучи губернатором территории Вайоминг, Мигер упал с парохода в реку Миссури и утонул. Все время что он был на пароходе он не переставал пить.

(Дальше перечисление в каких битвах сражались ирландские части и с какими результатами)

Недели не прошло с отчаянной схватки Ирландской бригады под Геттисбергом, а в Нью-Йорке начались так называемые призывные погромы. Бузили в основном ирландцы и больше всего их злила поправка к закону о призыве, дававшая возможность откупиться за триста долларов. Лишь у немногих ирландцев водились подобные деньги. В то же время элита города, известная своими аболиционистскими взглядами, такие деньги имела и некоторые этим воспользовались. Напряжение в ирландских районах еще больше усилилось с изданием Прокламации об освобождении, которая официально объявила отмену рабства одной из целей военной кампании. Опасения ирландцев что дешевый негритянский труд сведет на нет их американскую мечту обрели реальную форму когда на доках Нью-Йорка взяли работать негров в качестве штрейкбрейкеров. Погромы очень разозлили городские власти и неирландское население Нью-Йорка. Когда в январе 1864 очень поредевшая Ирландская бригада вернулась домой на побывку, никто кроме ирландцев их даже не встречал. Но офицеры все-таки устроили для солдат банкет и даже отдали им честь. Наблюдатели отметили что среди приглашенных гражданских большинство женщин были в трауре.

По мере того как шла война и у ирландских солдат накапливался общий опыт с товарищами по оружию, влияние фенианства, религии и национализма постепенно сходило на нет. Но полностью забыть о своей идентичности и раствориться ирландцы не хотели, а даже если бы захотели – кто бы им дал. Протестантские элиты Нью-Йорка и Бостона могли разговаривать с ирландцами через губу, то боевая слава ирландских частей говорила сама за себя. И никто не был властен принизить значения костей тысяч ирландских солдат навсегда оставшихся на полях Вирджинии, Мэриленда и Пенсильвании. Когда в июне 1865 года Ирландская бригада вернулась в Нью-Йорк, маршем по улице прошли всего 700 человек. И это несмотря на то что многие ирландцы видели войну как «борьбу за свободу негров возглавляемую протестантами-янки». Ирландцы были не в восторге ни от цели, ни от тех кто эту борьбу возглавил.

Фото — реконструкторы на параде