Как новоорлеанские огородники спасли новоорлеанский овощ кабачок после урагана Катрина

Рейна Гаттузо, перевод меня.

«Обычно весной мы урожай не собираем» — говорит Поль ДеАнна, пенсионер-огородник из Метери (Луизиана). Но в этом году, благодаря не то погоде, не то своим чудесным способностями (в чем скромный ДеАнна никогда не признается), ему повезло: на лозах вьющихся у него на заднем дворе уже висит несколько десятков плодов. Зеленые грушевидные тыковки с продольными складками складываются в вазоны, а фотографии этих вазонов украшают вебсайт хозяина. Для многих жителей Нового Орлеана и побережья Мексиканского залива этот овощ редкий и любимый и называется он мирлитон луизианский.

Мирлитоны, больше известные в англоязычных странах под своим центрально мериканским названием «чайот» (само слово ацтекское), сразу почувствовали себя в Новом Орлеане как дома, как только были завезены туда в начале девятнадцатого века. Когда-то эти лианы оплетали в городе каждый забор между двумя участками – а плоды не считались чьей-то собственностью, ешь кто хочет. Мясистая сочная мякоть, по вкусу похожая на цуккини великолепно играет в блюдах креольской и каджунской кухни – супах, салатах и уникальной запеканке подаваемой на День Благодарения. Но в последние десятилетия двадцатого века мирлитон чуть не исчез – сказывалась интенсивная застройка Нового Орлеана не оставляющая людям мест для частных огородов и импорт более дешевых сортов из стран центральной Америки.

А потом случилась беда – во время урагана Катрина в 2005 полгорода затопило. Луизианская разновидность мирлитона – продукт двух веков селекции и хотя можно было купить заморский чайот в супермаркете, они не давали людям такого же чувства дружеского плеча и общего с соседями дело. Местный активист Ланс Хилл описывает так: «Это очень коллективный овощ. Он обладает способностью сближать между собой соседей.» Именно эту культуру местные не хотели потерять. И тогда Хилл объединил несколько десятков таких же энтузиастов и стал собирать и публиковать информацию – историю, рецепты, советы огородникам и просто фольклор, которого вокруг мирлитона накопилось немало. Они объездили всю Луизиану в поисках семян и раздавали эти семена всем желающим. Теперь мирлитоны растут в ботаническом саду Нового Орлеана, а плоды растения продаются на фермерских рынках.

Хилл считает, что мирлитон в Новый Орлеан привезли беженцы от гаитянской революция (революция была такая кровавая что бежали не только белые, но и черные). Письменных источников мало – их вообще мало на креольских наречиях Гаити и Луизианы. Но эти два места – единственные, где мерлитон называют мерлитоном («мельетон» — поправляет меня Хилл по телефону – «мирлитон, так только янки говорят»).

В 1967 Гаити выпустило марку с изображением мирлитона в честь революционера Жан-Жака Дессалина. За тысячи километров, на острове Реюньон в Индийском океане, где вся экономика держалась на рабском труде на плантациях сахарного тростника, беглые рабы брали с собой в горы мирлитон в качестве универсального пайка – в еду годились клубни, побеги и даже листья, а ботва годилась на растопку. Новоорлеанцы всех цветов кожи растят, готовят и любят мирлитон, но фольклор вокруг него явно негритянский. Мирлитоны пышно разрослись по всему Новому Орлеану и солнечный свет пронизывал их листья, превращаясь в прохладный и зеленый. «Его даже собирать на надо» — замечает один из энтузиастов – «поставить рядом стульчик, открыть пиво и ждать когда сами начнут падать в корзину». Одна лоза может дать от 50 до 100 плодов.

Для новоорлеанцев выросших на креольской и каджунской еде, конец октября – это время фаршированных мирлитонов. Мякоть выскребается, смешивается с мясом, креветками и хлебными крошками и закладывается в плод обратно. Мирлитон удивительно подходит для самых разных рецептом – от солений, которые хорошо идут к коктейлю «Кровавая Мэри» до хлеба. Но для чего мирлитон совсем не подходил, так это для массового рынка. Было дешевле завозить центрально-американские сорта и да и выглядели они на полках супермаркета презентабельнее. С строго биологической точки зрения мирлитон это вообще фрукт – внутри у него одна большая косточка. Новоорлеанцы привыкли сберегать несколько таких косточек с каждого урожая чтобы в следующий сезон их высадить. Но привозные плоды, выведенные для прохладных высокогорных условий центральной Америки, для Нового Орлеана совершенно не подходили. Новоорлеанцы пытались сажать их косточки, но лоза высыхала не успев дать плоды.

Да и город менялся. В частности новая планировка не учитывала наличия заборов между соседскими участками, а ведь именно эти заборы и были главной «грядкой» для мирлитона. Оказалась под угрозой целая (в основном негритянская) культура огородничества и садоводства в городских условиях. Раньше в каждой семье росло фиговое или лимонное дерево, было несколько грядок с овощами, делянка с травами и обязательно мирлитоны, которым даже земли особо не было нужно.

«Мирлитоны очень чувствительные» — рассказывает Ланс Хилл – “два дня под водой – и растение погибает». После Катрины под водой оказались даже дома и машины – и куда на дольше чем на два дня. Когда вода сошла, годами создаваемые сады и огороды лежали в руинах. Большая честь погибших и пострадавших от урагана были бедными и пожилыми – и тому же чернокожими. Ланс Хилл протестовал против черствости и некомпетентности городских властей, у него были неприятности. Сам он, уроженец Канзаса, настоящий патриот старого Нового Орлеана его традиций. После урагана он пытался выращивать мирлитоны заново, но центрально-американские сорта в Луизиане не приживались. И тогда Хилл вместе с Полом ДеАнна стал ездить по сельским дорогам Луизианы. В дальних углах штата они находили уникальные сорта, выведенные огородниками, которым было уже за восемьдесят. Мирлитоны со складками на кожуре и опушенные волосками – значит местные, в отличии от гладких привозных. Хилл называл эти сокровища по именами тех кто их вывел – «папаша Сильвестр» со складками цвета мякоти авокадо и «Ишреаль Тибодо» с кожурой цвета ракушки каури, выведенный из пуэрториканского сорта.