Еврейской историей по голове ударенные наверняка знают имена праведных геров Валентина Потоцкого и Александра Возницына. Еще одного такого раскопала и на хвосте вам радостно несу. Спасибо раву Пини Даннеру и его книге Mavericks, Mystics and False Messiahs; Episodes from the Margins of Jewish History.
* * *
Джордж Гордон происходил из рода шотландских герцогов. Основателя династии тоже звали Джордж, первый маркиз Хантли. Как католик, он поддержал короля Джеймса Второго из династии Стюартов, последнего католика на английском престоле. Его внук, третий маркиз Хантли, по имени Космо Гордон, и стал отцом нашего персонажа. Космо женился на своей кузине Кэтрин, которая славилась независимым и эксцентричным поведением. Вообще в роду Гордон эксцентриков хватало. Джордж был четвертым сыном Космо и Кэтрин, родился в 1751 году. Через год Космо умер, а Кэтрин вышла замуж во второй раз, за мужчину на семнадцать лет младше чем она сама.
Даже по английским меркам Джордж рос нелюбимым и заброшенным ребенком. Ему было одиннадцать лет, когда мать отправила его в школу-интернат Итон, потом купила ему офицерский патент на флоте и на этом сочла свой долг исполненным. Джордж принадлежал к породе людей органически не выносящих несправедливости. Он без конца конфликтовал с властью от имени тех кто был лишен права и возможности постоять за себя – то с флотским начальством от имени простых матросов, то с властями в американских колониях от имени чернокожих рабов. В 23 года оставил флот и решил заняться политикой. В 1774 был избран в Палату общин и тут показал себя как пламенный сторонник американских повстанцев и противник вмешательства короля в управление страной, в общем как чистой воды республиканец (в тогдашнем понимании).
В 1770-ых годах одним из самых насущных вопросов на политической повестке дня была отмена законов дискриминирующих католиков. На практике никто никого особо не дискриминировал, но закон надо было изменить чтобы католические призывники могли принимать присягу – а солдат для подавления восстания в североамериканских колониях отчаянно не хватало. В конце весны 1778 года закон был принят втихаря, так чтобы депутаты из радикальных протестантских фракций о нем не узнали. Поднялся невообразимый скандал. На всех углах кричали что католикам в парламенте вообще не место, так как они лояльны Риму и Папе. И несмотря на свое происхождение, к протестантской фракции присоединился Джордж Гордон. Сделал он это из своих соображений – не хотел чтобы на войну в колонии набиралось больше солдат. Протестанты конечно обрадовались получить в свой лагерь такого человека. Этот поначалу взаимвовыгодный союз послужил началом цепочки событий фатальных для карьеры Гордона и опасных для британской демократической системы, которая тогда только-только делала первые шаги.
(Дальше история про сбор подписей под петицией о восстановлении дискриминационных законов против католиков. Пользуясь своей привилегией аристократа, Джордж Гордон преподнес эту петицию королю Георгу Третьему. Дальше начались уличные протесты, которые довольно быстро переросли в беспорядки)
К полуночи 2 июня 1780 в Лондоне царили полные анархия и беззаконие. Всюду бегали толпы агрессивных пьяных погромщиков. Грабили лавки, жгли католические церкви и дома известных католиков, членов парламента выволакивали из карет и били всей толпой. Скоро стало ясно что силами полиции с этим всем не справиться и была мобилизована армия с приказом стрелять на поражение. Лишь через неделю бунт был подавлен.
Джордж Гордон понял что его просто использовали. Использовали его ораторский дар и аристократическое происхождение, сделали из него пропагандистский мем. Он пытался обращаться к толпам на улицах с призывами прекратить насилие, но никто его не слушал. Девятого июня Гордон был арестован и заключен в Тауэр. Зачинщиков бунта тех кто происхождением попроще быстро судили и так же быстро вешали, а что делать с аристократом в лондонских коридорах власти решали долго и нудно. Лишь в конце декабря Джорджу Гордону было предъявлено обвинение в государственной измене, за которое полагалось наказание в виде комбинации повешение-четвертование-колесование. С финансовой помощью родственников, друзей и сочувствующих Гордон нанял лучшую в Лондоне команду адвокатов – Ллойда Кеньона и его помощника Тома Эрскина. Эрскин уже прославился как исключительный оратор. Однако с самого начала они предупредили Гордона ни на что особо не надеяться. Обвинение возглавлял сам генпрокурор, а судьей был лорд главный судья Вильям Мюррей, виконт Мансфильд, у которого во время погрома сожгли дом.
Суд начался 5 февраля 1781 года. Джорджа Гордона обвиняли в том что он будучи недовольным провалом своей инициативы в парламенте, он настрополил агрессивную толпу. Произошел нормальный состязательный процесс с перекрестным допросом свидетелей и всем чем положено. В заключние Том Эрскин произнес одну из самых блестящих речей за всю свою долгую и славную карьеру. Намерения Гордона были мирные и законные, несогласие с политикой правительства это не преступление. Сам Гордон никаких преступлений не совершал и никого к этому не призывал. Наоборот, пытался убедить их с миром разойтись. Если он в чем-то и виноват, то в наивности и политической близорукости, но ни то, ни другое не тянет на государственную измену. Присяжные внимали с открытыми ртами. Несмотря на явно предубежденные инструкции от судьи, они единогласно признали Джорджа Гордона невиновным.
Тюремный срок изменил Джорджа Гордона. Он задумался о смысле жизни, углубился в религию, начал серьезно изучать Библию. Из его жизни исчезло всё что раньше составляло ее смысл – политическая деятельность, светская жизнь, мимолетные связи с красивыми и доступными женщинами. Его имя практически исчезло из общественного дискурса до 1786 года – когда он снова был с треском и блеском арестован. На этот раз ему вменялась публикация самиздата – сатирических памфлетов о французской королеве Марии Антуанетте и об английской судебной системе.
На этот раз Джордж Гордон защищал себя сам, делал это отважно но неумело и в итоге был осужден в июне 1787 года по всем обвинениям. Его отпустили на поруки перед последним слушанием – уладить дела. А на последнее слушание он не явился. Поднялся переполох, но быстро угас – не похоже было чтобы власти серьезно озаботились поисками беглеца. В январе 1788 имя лорда Джорджа Гордона снова всплыло в новостях – его нашли в Бирмингеме. Глазам изумленных констеблей вместо аристократа и пэра предстал человек в польском кафтане и меховой шапке, с длинной бородой, а на вопрос об имени с гордостью ответил – Исраэль Бен Авраам. На прощание квартирная хозяйка – еврейка — сунула арестованному сверток с кошерной едой.
И тут начали всплывать интересные детали. Оказывается за год до своего третьего ареста лорд Джордж Гордон перешел в иудаизм, а со времени побега полностью перешел на харедимный вид – кафтан, штраймл и бороду. Собственно гиюр был финальной главой в религиозных исканиях Гордона. Он пришел к выводу что антисемитизм современной ему церкви это лицемерие и богохульство. Кто-то привел его к лондонским евреям. Он был поражен увидев людей которые не просто изучали Пятикнижие как священный текст, а жили им каждый день своей земной жизни. Вскоре он уже соблюдал кашрут и учил Тору по еврейским источникам.
Гиюр достался Джорджу Гордону с боем. Главный раввин Лондона, уважаемый и ученый раввин Давид Тевеле Шифф, дал ему от ворот поворот. Гордон был слишком известный, слишком знатный, слишком неоднозначный. Принять его в общину означало навлечь на общину вагон неприятностей. Тогда Гордон обратился к обновленцу местного значения Аарону Барнетту, который был кантором в синагоге евреев отколовшихся от основной общины. Тот тоже не был в восторге от идеи помогать с гиюром такому человеку, но искренность Гордона рассеяла его сомнения. Барнетт предложил решение которое всех устроило – отправить Гордона проходить гиюр подальше от Лондона, в провинциальную общину. Бирмингемский раввин, чьи имя сохранилось в документах как «рабби Яаков» устроил Гордону обрезание и погружение в микву. Оправившись после обрезания, Гордон вернулся в Лондон и стал членом общины Аарона Барнетта. Свое пребывание в этой общине он начал с как нельзя правильной ноги – сделал существенное пожертвование.
Так Джордж Гордон начал жизнь религиозного еврея. Большую часть дня он изучал иврит и арамейский, учился и молился. По несколько часов мог не снимать талит и тфилин. Никто из его нееврейских знакомых и родственников не знал где он и что с ним. Но после ареста все всплыло. Суд был очень зол на Гордона за то что он сбежал и вынес максимально суровый приговор – пять лет тюрьмы и астрономический штраф. Однако условия содержания были сносными, в глазах властей Гордон оставался герцогом, пусть с чудачествами и странностями. У него была в тюрьме отдельная квартира, где убирала английская служанка и готовила еврейская кухарка. Ему разрешили принимать гостей (в числе которых был второй сын короля Георга Третьего Фредерик, который ценил Гордона как умного незаурядного собеседника). Ему дали возможность собирать миньян для молитвы из других евреев заключенных в тюрьме Ньюгейт. Весь свой пятилетний срок он продолжал учить Тору и переписываться со всеми раввинами кто соглашался его дистанционно обучать.
В 1793, по окончании своего срока, Джордж Гордон опять предстал перед судом и судья спросил собирается ли он платить штрафы. Гордон ответил что денег у него нет и вся эта канитель со штрафами лишь затем чтобы держать его в тюрьме пожизненно. Брат предложил оплатить штрафы за него, но Джордж из принципа отказался – ничего от своей семьи он больше не хотел, он понимал что они его стыдятся и свой антисемитизм скрывать даже не пытаются. Это решение оказалось фатальным. В тюрьме как раз свирепствовала эпидемия тифа и Джордж Гордон заразился. 1 ноября 1793 лорд Джордж Гордон, он же гер Исраэль Бен Авраам, умер в возрасте сорока двух лет. Братья наплевали на его предсмертную волю и похоронили его на христианском кладбище.
В 1795 вышла биография Джорджа Гордона написанная его близким другом и пламенным почитателем Робертом Уотсоном. Уотсон был настроен сильно против католиков, да и монархию не любил – воевал в армии Джорджа Вашингтона. В этой работе упор делается на республиканские идеи и правозащитную деятельность Гордона, а гиюр подается как досадная случайность и очередное чудачество. Евреев истово верующий пресветерианин Уотсон тоже прямо скажем не жаловал.
Вскоре после того как Джордж Гордон умер, выпустили монету с его изображением достоинством в один пенс. На этой монете он изображен в штраймле и с бородой.
* * *
Я специально проверяла не родственник ли Джордж Гордон генералу на русской службе и соратнику Петра Первого Патрику Гордону. Нет, не родственник, это другая ветвь Гордонов.
