В декабре 1946 в Пало Альто сгорел только что построенный дом вернувшего с войны ветерана-афроамериканца Джона Уокера. В бутылке ему оставили записку:

«Мы сожгли твой дом чтобы донести до тебя что твое присутствие среди белых нежелательно. Ты наверное уже понял что мы очень серьезные люди. Черные ветераны ошибаются, если думают что могут жить в белых районах.»

Дальше совсем феерический пассаж.

«Так как ты ветеран, мы предупреждаем тебя в последний раз. Не будь ты ветераном, ты бы уже был мертв. Обычно Клан нападает без предупреждения, но так как ты ветеран, мы проявляем к тебе добрую волю и даем шанс спасти свою черную шкуру.»

Опыт Уокера не был уникальным. Он был одним из 900,000 чернокожих ветеранов, которые вернулись с войны и которым их страна сказала «Спасибо за вашу службу, а теперь отправляйтесь на свое негритянское место». Три четверти чернокожих военнослужащих были родом с Юга и там любая их попытка воспользоваться той самой свободой за которую они сражались, пресекалась насилием.

Вот что рассказывает автор книги на тему, лауреат пулитцеровской премии, историк Леон Литвак: «Расисты изо всех пытались донести мысль что во внутриамериканских расовых отношениях война не изменила ровным счетом ни-че-го. Только они не учли что афроамериканцы не будут больше это терпеть.»

1946 стал поворотной точкой в сопротивлении чернокожих американцев сегрегации и дискриминации – именно потому что с фронта вернулись сотни тысяч человек. В начале войны существовал вполне себе гласный общественный договор – афроамериканцы идут воевать, а вернувшись получают полный пакет гражданских прав. Это называлось Double V, Две победы – победа над фашизмом в Европе и победа над расизмом дома. Лицемерие войны с гитлеровской расовой идеологией в рядах сегрегированной по расовому признаку армии не ускользнуло от чернокожих солдат. Более того, для выходцев из штатов где не было официальной сегрегации столкнуться с ней в армии было огромным шоком. «В одной казарме могли оказаться выпускник Гарварда и сын издольщиков из Джорджии» — приводит пример Рон Джеймс-младший, автор книги «Две победы – как война, протесты и Гарри Трумэн десегрегировали вооруженные силы США.» Нацистское командование ухватилось за этот вопиющий образчик лицемерия. На позиции чернокожих джи-аев сбрасывали листовки с небольшим экскурсом в историю «Ваши отцы воевали в первую мировую – вам это сильно помогло?». (Кстати уже после десегрегации армии, противники США тоже любили оседлать расовую проблему. В Корее и особенно во Вьетнаме тоже были листовки на тему «ваша страна относится к вам как к второсортным». И нельзя сказать чтобы это было уж совсем неправдой. Во времена войны во Вьетнаме в южных штатах сегрегированными оставались военные кладбища и родственникам погибших приходилось выбирать – хоронить сына или мужа на унизительном сегрегированном кладбище или хоронить далеко от дома, через полстраны. Знаю я еще одну страну с сегрегированными военными кладбищами.).

Неудивтельно что членство в Национальной Ассоциации Прогресса Цветного Населения (NAACP), главной афроамериканской правозащитной организации выросло с 50000 в 1940 до 450000 в 1946. Белый Юг взвыл от перспективы что набравшиеся крамольных идей чернокожие откажутся быть дешевой сельскохозяйственной рабочей силой. Они там привыкли что рабочая сила дешевая, бесправная и безответная. (Напомню всем что в начале 1960-х Фанни Лу Хаммер выгнали с плантации за то что она зарегистрировалась как избиратель, а ее мужа принудительно оставили, держали в карцере и водили на работу под конвоем потому что никто кроме него не умел водить трактор. То есть разлучили супругов, совсем как во времена рабства). Сенаторы от южных штатов озаботились главной послевоенной проблемой – контактами чернокожих солдат и белых женщин в Европе и завалили командующего американскими войсками в Германии генерала Эйзенхауэра злобными письмами. Лейтмотив был такой – «из за вашей расхлябанности черные наберутся идей что они равны белым, вернутся в Джорджию (Миссисипи, Алабаму) и что мы тут с ними делать будем?»

Но главной угрозой расисткому порядку и главной надеждой афроамериканцев оставалось право голоса. В 1944 Верховный Суд США в деле «Смит против Олрайта» постановил что Демократическая партия обязана разрешить чернокожим избирателям участвовать в праймариз. По сравнению с 1940 к 1946 число таких избирателей на Юге выросло в трое (речь идет о зарегистрированных). Медгар Эверс, чья мученическая смерть на крыльце собственного дома подняла на борьбу следующее поколение активистов, сам начал свою карьеру активиста в 1946, когда вернулся из армии. Они с братом Чарльзом начали регистрировать избирателей.

В июле того же года в Джорджии ветеран второй мировой Масео Снайпс не обратил внимания на угрозы Ку Клукс Клана и стал первым чернокожим голосовавшим на праймариз. На следующий день он вышел на крыльцо своего дома, а там оказалось четверо ку-клукс-клановцев. Масео сказал что ему не о чем с ними разговаривать и повернулся чтобы уйти в дом. Ему выпустили пулю в спину. Через несколько дней он умер в больнице от потери крови. Переливать кровь от белых доноров ему отказались, а кровь от черных доноров никто не запасал и не хранил.

Всего через несколько дней после гибели Снайпса, в другом округе штата Джорджия толпа из трех десятков белых развесила на деревьях четырех чернокожих – ветерана Джорджа Дорси, его беременную жену Мэй, и другую супружескую пару – Роджера и Дороти Малком. Джордж предстал перед судом за драку с белым фермером на тему кто кому сколько должен и его отпустили на поруки – прямо в лапы Ку Клукс Клана. Никому обвинений в убийствах этих людей не предъявили.

Одновременно типичная и беспрецедентная история случилось в городе Колумбия, штат Теннеси. Типичная – потому что «шерифа Алабамы не волнуют проблемы н*гров Алабамы». Беспрецедентна – потому что условные «н*гры Алабамы» сформировали комитет самообороны и обороняли свой квартал. Однако обо всем по порядку. К девятнадцатилетнему ветерану ВМФ Джеймсу Стивенсону пришла его мама и пожаловалось что сдавала в починку радио, а ее обманули, не починили. Стивенсон взял радио, маму и пошел разбираться. Работник магазина, оскорбленный тем что какой-то черный тут претензии предъявляет, догнал Стивенсона на выходе и ударил по голове. С детства занимавшийся боксом Стивенсон вспомнил детство и ударил белого, да так, что тот влетел в стеклянную витрину. Приехавшая на вызов полиция арестовала только Стивенсона и ему были предъявлены обвинения в попытке убийства (!). Дальше все пошло по отработанной схеме – отпустить подозреваемого прямо в лапы Ку Клукс Клана. Но Стивенсон оказался хитрее, ночью огородами пробрался в другой город, а там прыгнул на поезд в Чикаго. Его маму спрятали так что власти не могли ее найти.

Полиция, в сопровождении разъяренной толпы, пришла запугивать жителей черного квартала, но не тут-то было. На крышах засели снайперы, ветераны с фронтовым опытом. После того как четверо полицейских были ранены, нападавшие отступили – но вернулись на следующий день в куда большем количестве. Начался самый настоящий погром. Толпа врывались в частные дома, забирала деньги, драгоценности, оружие, даже в местном похоронном доме на гробах написали KKK. Более сотни чернокожих жителей квартала было арестовано.

Бывшая первая леди Элеонора Рузвельт сформировала комитет по расследованию. Туда вошли такие непоследние люди как Альберт Эйнштейн и голливудский продюсер Дэвид Селзник. В написанном в мае 1946 года письме Элеонора призывала освободить 30+ человек арестованных (двух в тюрьме уже успели убить, как водится). «Эти люди, половина из которых ветераны вооруженных сил – жертвы ненависти и расизма» — строки из этого письма.

Звезда NAACP блестящий адвокат Тургуд Маршалл отправился в Теннессии помогать местным адвокатам добиваться чтобы арестованных отпустили. Когда Маршалл и его команда уезжали из города, их остановила полиция и выписала штраф за вождение в пьяном виде. Собралась агрессивная толпа, и не води будущий первый чернокожий судья Верховного Суда США быстро машину – болтаться бы ему в петле на дереве. (Еще более дикая история произошла с будущей конгрессвуман Беллой Абзуг. В 1945 25-летняя адвокат из Бронкса отправилась в Миссисипи защищать обвиненного в изнасиловании белой женщины Вилли МакГи. Ни в один отель ее не прописали, ни одна черная семья не взяла на постой, узнают что в доме черных ночевала белая женщина – сожгут весь квартал. Беременная Белла спала в кресле на автобусной станции и мылась в вокзальной уборной. И так три дня).

Но история которая сильнее всего зацепила президента Трумэна произошла в Южной Каролине. Сержант армии США и ветеран тихоокеанской кампании Исаак Вудард после демобилизации ехал на автобусе с военной базы в Джорджии домой к родителям в Северную Каролину. Домой он не доехал. Где-то в Южной Каролине он попросил водителя автобуса подождать на остановке – надо было срочно сходить. Водитель оскорбился что его не назвали «сэром», позвонил в полицию следующего по маршруту городка и наговорил с три короба что Вудард скандальный и опасный. В городке Бейтсбург Вударда стащили с автобуса местные полицейские в главе со своим капитаном Линвудом Шалом и избили дубинками до полной слепоты и частичной амнезии. Не помогло ни то что Вудард был в военной форме, ни то что он предъявил документы о демобилизации. После избиения он был арестован за хулиганство и заключен в тюрьму.

Вся общественность стояла на ушах и член делегации NAACP в Белый Дом впоследствии вспоминал что Гарри Трумэн, сам ветеран первой мировой, был просто в ярости – как это так, солдат оставшийся в живых в тихоокеанской мясорубке не может спокойно доехать домой по территории Соединенных Штатов. В декабре 1946 была сформирована президенсткая комиссия по гражданским правам, в следующем году она выпустила обстоятельный доклад, а 26 июля 1948 Гарри Трумэн подписал приказ о десегрегации вооруженных сил. Осенью 1946 федеральная прокуратура предъявила обвинения Линвуду Шаллу (федеральная потому что автобусная остановка находилась на федеральной земле и на Исааке Вударде была форма армии США). Однако присяжных все равно пришлось набирать из местных. Все они были белыми и оправдали полицейского-садиста выдавившего ветерану глаза меньше за полчаса. Судья Джулиус Уаринг пришел в ужас. Да, он был южанином и сыном ветерана-конфедерата – но при этом он был порядочным человеком и в какой-то момент решил не быть расистом (если посмотреть на дела под его председательством там где не было присяжных, он последовательно поддерживал равноправие). Для Исаака Вударда Уаринг ничего не мог сделать – все по закону, присяжные решили. Но он мог помочь делу равноправия и он это сделал. Отправился прямиком в юридический отдел NAACP и сказал «ребята, слушайте сюда, будет проистекать.» Уаринг был в составе коллегии из трех судей, у которой находилось на рассмотрении дело «Бриггс против Элиота» и он рассказал адвокатам из NAACP как конструировать свой аргумент против сегрегации чтобы ему, Варингу, было на что напирать в своем особом мнении. Варинг знал, что двое его коллег-судей сегрегацию поддержат, что дело будет обжаловано в Верховный Суд и что в Верховном Суде на особые мнения всегда очень пристально смотрят. Так и вышло. Опираясь на его особое мнение, первое за 55 лет опровергающее прецедент «Плесси против Фергюсона», в 1954 году Верховный Суд США решил что сегрегация по расовому признаку незаконна.

* * *

Те кто давно меня читает, наверное помнит что у меня были долгие и серьезные отношения с чернокожим коллегой-офицером, я даже его дочку воспитывать собиралась, он очень этого хотел. В рассказах про Ирак он регулярно мелькает. Так вот, как-то раз, в Шарлотсвилле, штат Вирджиния, заходим мы поесть в едальню, она же diner. В уголочке, не совсем на виду – мемориальная доска. В начале пятидесятых (!) линчевали человека за то что он попытался там пообедать. Чтобы вы понимали, Шарлотсвилль – это не глубокий Юг. Это три часа езды от столицы. Посмотрели мы на эту доску, потом друг на друга и говорит он мне: You know what, Catherine? Let’s sit down and eat. И подумали мы одинаковое – что бы с нами было явись мы в этот diner в том же составе за полвека до. И если кто-то думает что с такой вот недавней историей, с таким багажом в США не должно быть расовых проблем или что их все уже порешали – тот в компании розовых пони витает в облаках.