Так как у нас в этом году Пурим выпадает на день святого Патрика (17 марта), я подумала что имеет смысл рассказать о взаимодействии сионизма и ирландского национализма в Америке. Таким же историей по голове ударенным как я это может быть интересно. Да, я в курсе, что сейчас Ирландия занимает одну из самых антиизраильских и антисионистских позиций в Европе, что среди проарабских наблюдателей и миротворцев в нашей стране диспропорционально много ирландцев (в «Городе на Холме» главный отрицательный персонаж-международный-наблюдатель ирландец, ага). Но в США 1900-1920-ых годов это был настоящий бурный роман между двумя в чем-то похожими, в чем-то очень разными диаспорами. Итак, в сокращенном виде статья на тему из журнала Journal of American Ethnic History в весеннем номере за 2017 год. Автор Иегуда Бернштейн. Кельтские имена и названия я буду писать английскими буквами потому что понятия не имею как их произносить.

* * *

В начале двадцатого века глубокий интерес к ирландскому национализму объединял разные группы американских сионистов. Иммигранты и уроженцы США, сионисты разных поколений, мужчины и женщины, религиозные и светские, главы истеблишмента и иностранцы находившиеся в Америке проездом – самые разные сионисты обращались к истории и практике ирландского национализма в Ирландии и в США чтобы сформулировать свои взгляды на еврейское национально-освободительное движение и его перспективы.

Американские сионисты находили в ирландской истории и ирландских национальных чаяниях повествование о народе без страны, народе в изгнании, народе на пути к свободе и все это находило немедленный отклик в их собственном видении прошлого и надеждах на будущее. Видимость ирландского национализма в Америке, его успех, подталкивал сионистов к стремлению подражать и превзойти. Сионисты смотрели и видели как ирландцы делают образцовую политическую организацию, не стесняются выражать свою идентичность «на людях», бескомпромиссно защищают честь своего народа и успешно собирают средства. Американские сионисты разбирались даже во внутриирландских тонкостях и умели отличать сторонников автономии (Home Rule) от радикальных Шин Фейн и Clan Na Gael. Даже принятая в 1917 Декларация Бальфура не помешала этой солидарности, которая продолжалась аж до 1922, когда 26 графств провозгласили себя Ирландской республикой (а шесть остались с Англией).

В отношении всех остальных групп иммигрантов существовали факторы которые откровенно мешали сионистам взять их национализм себе за образец. Немцы и итальянцы приезжали из собственных (пусть недавно объединившихся) стран, а у евреев своей страны не было уже две тысячи лет. К тому же итальянцы отличались привязанностью в первою очередь к региону или городу из которого приехали. Никто не говорил «я из Италии», говорили «из Сицилии» или «из Калабрии». (На одной из моих работ у меня был начальник, итало-американец в третьем поколении, который с гордостью говорил «из Калабрии». При этом был женат на израильтянке – примечание переводчика). Самой крупной славянской диаспорой в США были поляки, а евреи видели антисемитизм как неотъемлемый элемент польского национализма (и их можно было понять). Наконец до 1917 года национально-освободительное движение афроамериканцев находилось в зачаточном состоянии, не было массовым, а оставалось проектом небольшой кучки интеллигентов и духовенства.

Из всех неанглосаксов-непротестантов ирландцы стали первой массовой эмиграцией в США. Все кто приехал после на них смотрели, на них равнялись. К тому времени как евреи начали массово приезжать из восточной Европы, ирландцы заняли весь средний эшелон власти больших городов. Их было видно везде – в полиции, в школах, в профсоюзах, в коммунальных службах. (Насчет школ в штате Нью-Йорк получилось очень смешно. По закону штата Нью-Йорк замужняя женщина не могла работать учительницей. Если кому-то и удавалось продержаться после замужества, то все заканчивалось с первой беременностью, когда ее становилось уже невозможно прятать. Ирландок это устраивало, они традиционно не видели трагедии в том чтобы не выйти замуж и остаться старой девой. Как только отменили запрет быть замужней и беременной для учительниц, еврейки выдавили ирландок из школ за меньше чем одно поколение. Они соглашались работать за меньшие деньги и на круг имели больше образования). Ирландцы преуспели в бизнесе и тратили огромные средства на сохранение своей культуры, на поддержку борьбы за независимость и на помощь угнетенным соплеменникам.

(Дальше несколько цитат из проповедей реформистских раввинов и еврейских газет о том как надо брать пример с ирландцев как любить свой народ и помогать ему. Дальше аналогичные цитаты из речей ирландских светских и религиозных деятелей о том что у евреев и ирландцев общий опыт быть угнетенным народом, а также о том что у евреев можно поучиться ценить образование и поменьше прикладываться к бутылке).

Интересной фигурой в сионистко-ирландском сотрудничестве стал Майкл Давитт. В Ирландии он был автором популярного проекта земельной реформы и вообще известным деятелем уже в Америке. Газета New York American, где Давитт сотрудничал как журналист, послала его в Россию, писать материал по следам кишеневского погрома 1903 года. Свои наблюдения и материалы он опубликовал в сборнике очерков «Внутри черты (оседлости)» и вернулся из России убежденным сторонником сионизма. Он не жалел громов и молний для антисемитского правительства царской России и писал что лишь своя страна убережет евреев от повторения в будущем событий а-ля кишеневский погром. Он регулярно выступал с этими идеями на страницах англоязычного сионистского журнала «Маккавей». На страницах антисионисткой реформистской газеты American Israelite Давитт сцепился в полемике с ее редактором.

Первым высокопоставленным католическим прелатом который выразил симпатии сионизму стал балтиморский кардинал Джеймс Гиббонс. Он последовательно поддерживал сионизм еще в те времена, когда Ватикан смотрел на идею возвращения евреев в Палестину очень косо. Святой престол считал что такое возвращение вызовет сомнение в христианских пророчествах о том что отвергнувшие Христа евреи вечно будут страдать в изгнании. Кроме того в Ватикане опасались что взяв власть евреи не будут допускать христиан к их святым местам. Но кардинал Гиббонс не испугался и везде где мог аргументировано и страстно поддерживал сионизм. (К сожалению некролог Джеймс Гиббонс себе все-таки умудрился испортить. Он стал пропагандистским рупором бельгийского короля Леопольда Второго, того самого который творил в подвластном ему Конго самый настоящий геноцид. Всю критику Леопольда Гиббонс отметал в стиле «мало ли что дикарям померещилось» и «это все протестанты королю-католику пакостят».)

Ни сионизм, ни ирландский национализм не были монолитными движениями. Социальные, идеологические и религиозные разногласия дробили их на разные партии и течения. У ирландских националистов имели место бесконечные дебаты какой должна быть аграрная реформа (очень важно в аграрной стране) и каким быть ирландскому государству – независимой республикой или неким протекторатом Британской империи. Сионисты никак не могли договориться какое место должны занимать в движении религия и социализм и как должно выглядеть будущее еврейское государство в Палестине. Из всего огромного лоскутного одеяла ирландского национализма разные сионисты выбирали разное, то что в данный момент было с политической точки зрения всего полезнее. Так например еврейские религиозные газеты пеняли сионизму за излишнюю секулярность и ставили в пример ирландских националистов, какую огромную роль занимает в их движении католическая церковь, как средство объединения народа. У ирландцев была дилемма – что делать с шестью графствами населенными протестантским большинством, включать их в будущее государство или нет. Республиканцы не хотели, потому что видели в протестантах пятую колонну и угрозу. А сторонники умеренной автономии (Home Rule) считали что ирландцы-протестанты тоже ирландцы и что им должно быть место в будущем государстве.

Неоднократно обращался к ирландскому опыту и один из столпов американского сионизма Луис Брандайс, будущий судья Верховного Суда США. Именно ему принадлежит выражение «Чтобы быть еще лучшими американцами, мы должны быть еще лучшими евреями. Чтобы быть еще лучшими евреями, мы должны быть сионистами». Они считал что помнить о своих этнических корнях, гордится ими, помогать соплеменникам не делает из человека недоамериканца, наоборот, делает его еще лучшим американцем. Брандайс смотрел на богатую, респектабельную и политически властную ирландскую элиту (их называли «ирландцы кружевных занавесок») и надеялся что и среди евреев распространится такой же вид национализма – национальный по форме и прогрессивно-американский по содержанию. Сионисты с восторгом наблюдали за деятельностью боевого крыла ирландских националистов, Clan Na Gael. Параллелей у евреев того времени не было и приходилось вспоминать героев антиримских восстаний, Бар Кохбу и рабби Акиву. (Через какие-нибудь 10-15 лет появятся Эцель и Лехи, а вместе с ними целый букет еврейских героев и повстанцев).