Я просто перепишу для вас лекцию моего любимого историка on all things Civil War. Он мало того что историк, так еще и ролевик и обаяшка. Ссылка на видео в комментарии, но я сочла что субтитры для такого текста на самый лучший формат и потому выкладываю здесь.

«Они были очень разными. Некоторые говорили по английски, некоторые по французски. Некоторые всю жизнь провели в Луизиане, некоторых привезли из западной Африки. Единственное что их объединяло – это жизнь в рабстве и нежелание такую жизнь больше терпеть.

В январе 1811 года 500 рабов из региона Джерман-Кост, недалеко вверх по реке от Нового Орлеана, подняли тщательно организованное и задолго запланированное восстание. У них была цель – захватить Новый Орлеан и основать свободную негритянскую республику на берегу реки Миссиссиппи.

Почти через восемь лет после того как США купили у Франции территорию Луизианы Новый Орлеан был настоящим гнездом политических интриг. Тогда Луизиана еще не была штатом, только территорией. От имени Вашингтона территорией управлял упрямый виргинец Вильям Клэйборн. Французские плантаторы, чьи семьи жили здесь несколько поколений, смотрели на него снизу вверх и его власть признавать не желали. Креолы считали англосаксов неотесанной деревенщиной, а те не оставались в долгу и смотрели на креолов как на изнеженных тщеславных идолопоклонников (а кем еще могут быть католики в глазах протестантов?). Пока эти две группы учились жить рядом Новом Орлеане, в Джерман-Косте происходила совсем другая драма. Белые готовились к карнавалу и так и не поняли что буквально у них под носом готовится заговор и что заговорщики – те самые люди, которых они держали за что-то типа вьючной скотины.

Душой и инициатором заговора стал мулат Чарльз Делонг, надсмотрщик на сахарной плантации Мануэля Андри. Ему помогали двое недавно привезенных из Африки бывших воинов. Звали их Кук и Куамана (последнее означает «родившийся в субботу»). Сохранились описания этих двоих как диких и агрессивных, не поддающихся облагораживающему влиянию европейской цивилизации и особенно отмечаются многочисленные шрамы на лицах, возможно ритуальные. Им ДеЛонг рассказывал как за двадцать лет до описываемых событий рабы восстали на Гаити, перебили плантаторов и сделали независимую страну. Втроем они составили комбинацию из африканского военного опыта и креольского политического коварства.

Всю первую неделю января 1811 года в южной Луизиане не переставая шел ливень. Работа на плантациях встала. 8 января решили начать. Это было неслучайно. ДеЛонгу удалось подслушать что Новый Орлеан остался практически без гарнизона – всех солдат отправили на запад, в Батон-Руж, чтобы занять только что оттяпанные у испанцев земли западной Флориды. 8 января поздно вечером 25 рабов во главе с Делонгом проникли в господский дом вооруженные топорами и мачете. Мануэль Андри проснулся и увидел что его верный надсмотрщик стоит над ним с явным намерением его убить. Он среагировал быстро, прыгнул из окна второго этажа, вскочил на лошадь и был таков. Его сыну Гильберту повезло меньше. Его поймала другая группа рабов и изрубила на куски. Мануэль доскакал до реки, прыгнул в каноэ и доплыл до соседней плантации, где и рассказал ужасную новость. В это время рабы достали из подвала ружья и несколько комплектов мундиров местного ополчения. Делонг хотел чтобы все видели – на Новый Орлеан идет не банда уголовников, а легитимная армия с легитимной политической целью. За день число восставших выросло до пятисот. В толпе слышались крики «Свобода или смерть!» и «Вперед, на Новый Орлеан!»

Кто-то из плантаторов с семьями бежали в Новый Орлеан, а некоторые остались и поплатились. Так известный своей жестокостью Франсуа Трепанье отмахнулся от предостережений и сел на крыльцо своего дома с ружьем ждать восставших. Когда они проходили мимо его ограды, он стал по ним стрелять, но не попал. Тогда Кук забрался в дом с заднего хода, вышел на переднее крыльцо, где сидел Трепанье и раскроил ему череп топором.

Тем временем в Новом Орлеане узнали что происходит. Губернатор Клейборн тут же установил для всех чернокожих мужчин комендантский час, после шести вечера им было запрещено выходить на улицу. Он распорядился закрыть все бары и наскреб сотню солдат и гражданских ополченцев. Ими командовал армейский капитан Уэйд Хэмптон-второй (его сын Уэйд Хэмптон-третий был кавалерийским генералом в Гражданскую и фигурирует в «Унесенных ветром» в качестве командира Чарльза Гамильтона). Новоорлеанцы выдвинулись навстречу восставшим и сумели собрать по окрестным плантациям еще несколько десятков человек на лошадях, таким образом заимев некое подобие кавалерии. Обе армии стали на ночную стоянку у плантации Кеннер-Хендерсон. Уэйд Хэмптон решил атаковать ночью. Какого же было его удивление и разочарование когда он нашел лагерь восставших абсолютно опустевшим. ДеЛонг увел свою армию на болота чтобы навязать противникам сражение на собственных условиях. Но чего он не знал, это того, что его бывших хозяин, Мануэль Андри, времени не терял. Он собрал отряд из восьмидесяти плантаторов и ударил восставшим в тыл.

Что случилось дальше мы знаем только по описаниям победителей, которые, как вы догадались, не были рабами. У Делонга и его людей патроны кончились раньше чем у их противников. Поняв что стрелять им больше нечем, они поняли что восстание проиграно. Кто-то до последнего отбивался мачете, кто-то схоронился на болотах. Из 500 восставших плантаторы взяли в плен всего 25 человек, включая Кука, Куаману и Делонга, причем Делонга искали с собаками два дня. В качестве мести за гибель своего сына Мануэль Андри отрубил Делонгу руки, выстрелил в него и толкнул в костер. Когда Кука спросили но он ли убил Трепанье, тот ответил что да, он, и сделал бы тоже самое если бы получил шанс решить этот вопрос еще раз. Сотню рабов обезглавили, их головы насадили на колья и расставили вдоль дороги между Новым Орлеаном и Джерман-Костом. И горькая ирония в том, что плодами этой победы воспользовались не креольские плантаторы которые таки рисковали жизнью в бою, а американские политики которым этот кризис был на руку для их далеко идущих планов. Через месяц после восстания губернатор Клэйборн написал в Вашингтон письмо с требованием послать в Луизиану постоянный гарнизон. А еще через год исполнилась давняя мечта Клейборна – Луизиана из территории стала штатом. И хотя в этническом и культурном смысле Новый Орлеан продолжал оставаться французским, уже никто не оспаривал политическую власть США. Он стал на долгое время стал самым крупным портом в стране и до 1862 года оставался самым крупным невольничьим рынком.

Я бы мог закончить этот рассказ какими-нибудь вдохновляющими словами о победе движения за гражданские права и о том что дух американской революции наконец восторжествовал над расизмом. Но это неправда, и даже если бы это был правдой, это было обманчиво линейной интерпретацией истории. Жизнь обошлась с Делонгом и другими восставшими несправедливо и даже после смерти издевательства над ними продолжались. Когда они умирали в страшных мучениях, они не знали что когда-нибудь рабство отменят, расовое равноправие станет законом и что в 2020 году эта идея не будем вызывать у большинства американцев никаких вопросов и возражений. Смерть была единственной свободой которая им досталась, единственным способом избавиться от жизни ставшей невыносимой.»