Я хочу рассказать об исторической находке, о которой на русском языке, насколько я знаю, еще никто не написал. Более того, это явление замалчивали и историки на родине пока его не описал шотландский журналист и историк Вильям Дарлимпл (тоже неоднозначная личность, но исследования проводит тщательно). Итак, Хайдарабад, Индия. Конец восемнадцатого, начало девятнадцатого века. Хайдарабад долго был торговым и культурным центром. Его правители, низамы, хоть и были мусульманами, не интересовались религией подданных и приглашали в город всех, кто хотел и мог торговать, строить, заниматься ремеслами. Самые крупные в мире на тот момент алмазные прииски находились под властью Хайдарабада. В европейских источниках город фигурирует как “индийский Амстердам” из за поистине вавилонского разнообразия культур, национальностей и религий среди его жителей. Геополитическая картина выглядит так: на севере империя Великих Моголов в состоянии упадка, на юге различные княжества, иногда в вассальной зависимости от Великих Моголов, иногда целиком независимые и Англия и Франция, сцепившиеся, как всегда, в драке за влияние. Сам титул “низам аль мульк” (администратор владения) хайдарабадские правители получили от Фарука Сияра, одного из последних могольских падишахов. Но к моменту описываемых событий Хайдарабад был по факту независимым.
Первыми англичанами поселившимися в Индии еще до всяких колоний были представители, как мы бы сейчас сказали, транснациональной корпорации East India Company. И тут мы подходим к главному герою нашего повествования. Звали его Джеймс Ахиллес Кикпатрик. Он родился в Индии в английской семье, но образование получил в Англии. East India Company послала его своим представителем в Хайдарабад. И тут Джеймс Килпатрик всех удивил. Он стал одеваться по хайдарабадской моде, жевать бетель, курить кальян, выучил фарси и хиндустани, а на урду даже стихи писал. Таких англичан, которые влюбились в индийскую культуру, называли white moghuls — “белые моголы”. Мы знаем многое о жизни Джеймса Кикпатрика из его писем старшему брату Вильяму, хранящихся в архиве главной библиотеки Хайдарабада. Кикпатрику удалось войти в доверие к престарелому низаму Али-Хану. Несмотря на возраст, тот не потерял живости и остроумия и ценил Кикпатрика как интересного собеседника. Али-Хан отменил полицию нравов доставшуюся ему в наследство от отца, а вместо этого основал специальное “управление удовольствий”. Оно организовывало концерты, выступления танцовщиц и поэтов, такое министерство культуры. Кикпатрик обожал вращаться в хайдарабадском высшем обществе, охотился вместе с местной знатью (в охоте применялись дрессированные гепарды) и смотрел на выступления танцовщиц. Но и об обязанностях своих не забывал, собирал информацию и плел интриги, чтобы не допустить в Хайдарабад французского влияния.
В это время пост главного администратора East India Company на всем субконтиненте (со штаб-квартирой в Калькутте) занял Ричард Уэлсли. Хотя этот пост не был правительственным, он носил титул генерал-губернатора. Его задачи были теми же что у Кикпатрика, только в масштабах всей Индии, а не одного Хайдарабада. 1 сентября 1798 Кикпатрику удалось подписать договор с низамом Али-Ханом, где говорилось что East India Company берет на себя защиту Хайдарабада, а никакие другие европейские армии туда не допускаются. Уэлсли был счастлив и Кикпатрику светила блестящая карьера.
Но тут Джеймс Кикпатрик встретил ту, ради которой он этой карьерой, не колеблясь, пожертвовал. Звали ее Кейр ан-Нисса и она происходила из знатной хайдарабадской семьи с персидскими корнями. Кейр была мало того что мусульманкой шиитского направления, но еще и принадлежала к потомкам пророка Мухаммеда. На тот момент ей было пятнадцать лет и она уже была помолвлена с другим, но помолвку разорвала. Такое поведение могло стоит Кейр жизни, но она приобрела неожиданную союзницу в лице своей матери Шараф. Можно только гадать зачем Шараф это понадобилось. Возможно она увидела в этом союзе политические преимущества, а возможно просто желала дочери счастья. К тому времени браки между англичанами и индийскими женщинами уже исчислялись десятками и были счастливыми, во всяком случае по тогдашним меркам. Номинально семью возглавлял свекор Шараф и дед Кейр, но он, будучи первым министром низама Али-Хана, был постоянно занят, много разъезжал и дома не особенно участвовал.
Зато дальний родственник Кейр, Аристоджа, тоже придворный низама, увидел в ситуации для себя потенциальную пользу и поступил совершенно по-европейски. Вместо того, что убить Кейр и спасти семейную честь, он слил в тогдашнюю версию прессы слухи, что Кикпатрик скомпрометировал Кейр. Слухи дошли до Уэлсли в Калькутте и тот вызвал Кикпатрика на ковер. Аристоджа дал Кикпатрику понять, что может помочь — если Кикпатрик выбьет из East India Company торговые и административные льготы для Хайдарабада. Если не может — увы, пусть объясняется с Уэлсли сам, рискуя лишиться и Кейр, и своего поста. Кикпатрик стал двойным агентом. Он убедил Уэлсли, что его интрига с Кейр закончена и тот отпустил его назад в Хайдарабад с напутствием впредь держать себя в руках. Но Кейр была уже беременна.
И тут Кикпатрик повел себя порядочно. Он перешел в ислам и они с Кейр поженились в январе 1801 года. Через два месяца у них родился сын Мир Гулям Али Сагиб Алам. В это время старший брат Джеймса Кикпатрика, Вильям, получил пост личного секретаря генерал-губернатора Уэлсли. А Джеймс продолжал скрывать свой брак не только от начальства, но и от брата. “Золотой век” англо-индийских отношений, когда еще были возможны смешанные браки, быстро сходил на нет. До поры до времени Кейр с сыном даже не жили в “резиденции” — так называлось здание, где размещалось представительство East India Company. Само здание, построенное в классическом стиле, про проекту самого Кикпатрика до сих пор украшает Хайдарабад и в нем размещается женский колледж. Строительство оплатил из своей казны низам Али-Хан. К проектированию Кикпатрик привлек индийских специалистов из Мадраса, чего англичане обычно не делали, считая что ни для чего кроме черной работы, туземцы не пригодны.
Больше полугода разлуки с обожаемой семьей Кикпатрик не выдержал и летом 1801 привез в “резиденцию” Кейр с сыном. Он построил им на территории отдельный павильон с садом, по местному “зенана”. Впоследствии, уже при королеве Виктории, этот павильон был разрушен как “символ аморального поведения туземцев”. Никто не хотел признаваться, что английский дипломат построил своей индийской жене-мусульманке дом по обычаям ее культуры. В гарнизоне Кикпатрика недолюбливали, считая изнеженным интриганом, чуть ли не предателем. А когда он раскрыл систематические хищения в интенданстве, это не прибавило ему популярности. Военное руководство тут же заложило Кикпатрика губернатору Уэлсли и тот понял, что последние два года Кикпатрик лгал ему на голубом глазу. Неудивительно, что он был в ярости.
Вину Джеймса взял на себя его брат Вильям. Он был уже давно болен, терпеть не мог индийский климат и терять ему было нечего. Он убедил Уэлсли, что Джеймс ничего не скрывал, а скрыл он, Вильям, чтобы выгородить брата. Джеймс остался на своем посту и вскоре стал отцом второго ребенка, дочери по имени Нур-ан-Нисса Сагиб Бегум. Он обожал свои детей и даже сделал для них маленький зоопарк. Профессиональная жизнь тоже удалась. Благодаря дипломатическим талантам Кикпатрика, Хайдарабад никогда не воевал с Англией и остался независимым государством ближайшие 130 лет.
Детям Джеймса и Кейр было соответственно пять лет и три года, когда их отправили в Англию. Не сохранилось никаких свидетельств почему так рано и как Кейр к этому отнеслась. Родители должны были проводить детей до Мадраса, но Джеймс слег в горячке и Кейр осталась за них ухаживать. Больше они своих детей не увидят. Еще будучи больным, Джеймс поехал с донесением к новому генералу-губернатору лорду Корнуоллису, прямо сквозь муссонный ливень. Через неделю он скончался. Кейр в официальных документах после смерти мужа не упоминается, платить ей пенсию никто не собирался. Нелегко было разыскать свидетельства об ее дальнейшей судьбе, но Вильяму Дарлимплу это удалось. Они нашлись в письмах Генри Расселла, амбициозного заместителя и душеприказчика Джеймса Кикпартика. Становится понятно, что после смерти мужа Кейр искала защитника, а Расселл рассматривал ее как временное развлечение. Вскоре он женился на португальской женщине, наследнице большого состояния. Кейр умерла в Хайдарабаде в возрасте 27 лет.
А что же стало с детьми? Они добрались до Англии и стали жить в доме своего деда Кикпатрика. В 1805 они получили при крещении имена Вильям Джордж и Кэтрин “Китти” Аврора. Вильям успел только жениться, а карьеры не сделал и умер в том же возрасте что и мать, в 27 лет. А вот Китти блистала в свете экзотической красотой и стала музой шотландского философа и романиста Томаса Карлайла. Ее он вывел в качестве героини своего романа Sartor Resartus. Китти вышла замуж за офицера и родила семь детей. Ее английская семья долго запрещала ей общаться с индийской семьей. Но с помощью того самого Генри Расселла ей, уже взрослой даме и сама себе хозяйке, удалось после сорокалетнего перерыва восстановить переписку с бабушкой, Шараф ан-Ниссой. Они переписывались шесть лет. Китти (бывшая Нур-ан-Нисса Сагиб Бегум) умерла в 1889.
1) Джеймс Ахиллес Кикпатрик
2) Кейр ан-Нисса
3) их дети Мир Гулям Али Сагиб Алам и Нур-ан-Нисса Сагиб Бегум. портрет написан Джорджем Чиннери в Мадрасе перед отъездом детей в Англию.
4) Кэтрин “Китти” Аврора Кикпатрик, бывшая Нур-ан-Нисса Сагиб Бегум
