Для начала, как всегда, цитаты.

«А если дамам приходится обходиться без нарядных туалетов, если чай и сахар стали редкостью, это может служить лишь предметом шуток, не более. К тому же отважным контрабандистам нет-нет да и удавалось провозить все это под самым носом у разъяренных янки, и обладание столь желанными предметами доставляло особое удовольствие. Но скоро Рафаэль Семмс и военно-морской флот Конфедерации дадут жару канонеркам северян и откроют доступ в порты. Да и Англия окажет Конфедерации военную помощь — ведь английские фабрики бездействуют из-за отсутствия южного хлопка. И, конечно, английская знать не может не симпатизировать южанам, как всякая знать — людям своего круга, и не может не испытывать неприязни к янки, поклоняющимся доллару.»

«— Просто отвратительно, что вы можете хотя бы в шутку говорить такие вещи, когда всем прекрасно известно, что Англия и Франция не сегодня-завтра выступят на нашей стороне, и тогда…

— Господи, Скарлетт! Да вы, никак, стали читать газеты! Я просто поражен. Никогда не делайте этого больше. Крайне вредное занятие для женского ума. К вашему сведению, я был в Англии всего месяц назад и могу вам сообщить, что Англия никогда не придет на помощь Конфедерации. Англия никогда не выступает на стороне побежденного. Потому-то она и Англия. К тому же толстая немка, восседающая на английском престоле, чрезвычайно богобоязненная особа и не одобряет рабства. Пусть уж лучше английские ткачи подохнут с голоду из-за отсутствия хлопка, лишь бы, упаси боже, не шевельнуть пальцем в защиту рабства. А что касается Франции, то нынешнее бледное подобие Наполеона слишком занят внедрением французов в Мексику, ему не до нас — скорее даже на руку, что мы увязли в этой войне: она мешает нам выгнать его солдат из Мексики…»

(«крайне вредное занятие для женского ума» — это неточный перевод. Ретт, конечно, тот еще сексистский подарок, но в данной ситуации он чист как слеза младенца. В оригинале написано “It addles a woman’s mind”. Но если бы Ретт разговаривал с мужчиной, он бы сказал “It addles a man’s mind”. Это скорее общая рекомендация не читать перед обедом советских газет, но поскольку Ретт обращается к Скарлетт, он использует слово woman. Если бы он хотел сказать что-то сексистское, он бы сказал Women have no business reading newspapers или что-нибудь в этом роде).

Начиналось для Конфедерации все достаточно выгодно. Дипломаты США были вынуждены объяснять европейским коллегам что правительство возглавляемое президентом Линкольном сражается не за отмену рабства, а за сохранение территориальной целостности страны. Дипломаты Конфедерации напирали на куда более успешные аргументы – борьбу за свободу, приверженность свободной международной торговле и необходимость американского хлопка для европейской экономики. Большинство европейских политиков в начале войны считали позицию США лицемерной – что США отказывают одному из своих регионов в той самой независимости которую он отвоевали у Англии меньше века назад. И так как северяне топтались на месте и никак не могли решиться заявить что воюют за искоренение рабства (почему – тема отдельного поста) и потому не могли уговорить европейцев что «нонеча не то что давеча». И европейская аристократия даже не скрывала своего злорадства при мысли о том что нахальная молодая республика посмевшая поставить эксперимент обойтись без монархии и нобилитета вот-вот рассыпется.

Когда началась война, Конфедерация очень надеялась на военное вмешательство Англии и Франции. Руководство Конфедерации не знало что у Англии на год хватит запасов хлопка из Египта и Индии. Англичане закупали в США огромное количество зерна чтобы прокормить свое быстро растущее городское население и терять эти поставки совершенно не хотели. А потом правительство Конфедерации совершило роковую ошибку – не национализировало хлопок. Он остался в частных руках и плантаторы сформировали картель – надеялись посидеть на хлопке чтобы взвинтить цены и отказались вывозить его в Европу. Этот «патриотизм» обошелся Конфедерации в миллионные суммы, как раз тогда когда она в них отчаянно нуждалась. Но правительство в Ричмонде хотело выглядеть хорошим, в отличии от тирана Линкольна, который без всяких сантиментов национализировал железные дороги и телеграф.

Всю войну продолжалась трансатлантическая торговля между США и Англией – зерно на восток, оружие на запад. Не прекращалась эмиграция из Европы, причем подходящих по здоровью мужчин брали в армию США сразу с корабля тепленькими. К концу войны 20% армии США состояло из иммигрантов (у Митчелл Эшли рассказывает об этом Скарлетт и сетует что пленные лыка не вяжут по-английски). Что касается торговли с Югом, она захирела из за морской блокады. Блокаду удавалось прорывать лишь небольшим суденышкам контрабандистов, которые снаряжали английские частные фирмы.

Премьер-министр Великобритании лорд Пальмерстон симпатизировал Конфедерации. Когда дело касалось Англии и ее колоний, он конечно был против рабства и работорговли, но при этом ненавидел США и считал что распад бывшей колонии на две части усилит позиции его страны. 13 мая 1861 Англия объявила о своем нейтрелитете и признала Конфедерацию воюющей стороной, но не независимой страной. Англия больше зависела от импорта зерна чем от импорта хлопка и воевать с США в их планы совершенно не входило.

В 1862 году всплыл вопрос о гуманитарном вмешательстве Англии и Франции в американский конфликт. Но военный министр Джордж Корнуолл Льюс зарубил этот план из за возможного огромного количества жертв, а у Палмерстона были свои заботы. В начале1862 зашатался трон под баварским принцем Отто Виттельсбахом, которого с английской подачи посадили на греческий престол. Надо было срочно искать другого кандидата пока Россия не посадила своего, православного. Это отвлекло внимание Форин-офиса от американских дел и все дальнейшие попытки Конфедерации добиться от Англии признания своей независимости просто игнорировались.

Вторая французская империя во главе с Наполеном III всю войну оставалась нейтральной и не признала независимости Конфедерации. Признала статус «воюющая сторона». Без поддержки англичан Наполеон III не мог решиться на что-то большее. Сам монарх и его министр иностранных дел Эдуард Тувенель делали все чтобы отношения с Вашингтоном не выходили за рамки корректности. Более либеральная французская пресса выражала солидарность с Севером, более монархически настроенная – с Югом. Вскоре американские дела вообще отошли на задний план и французская внешняя политика сфокусировалась на Мексике.

В 1861 мексиканские консерваторы решили что Наполеон III поможет им свергнуть республиканское правительство, которое возглавлял Бенито Хуарез. Хуарез не устраивал их своими либеральными реформами и тем что был индейцем, а не европейцем. Граница между Конфедерацией и Мексикой существовала только на бумаге и часть оружия Конфедерация получала из Франции по этому каналу (а Тувенель заверял Вашингтон что это все мексиканцы, я не я и лошадь не моя). Осознав что США не введут войска в Мексику пока Техас является частью Конфедерации, Франция ввела в Мексику войска сама в том же 1861 году. В 1864 французы провозгласили императором Мексики австрийского принца Максимилиана из дома Габсбургов. США продолжали поддерживать правительство Бенито Хуареза как единственно легитимное.

Как только США выиграли Гражданскую войну, они смогли вплотную заняться Мексикой. Сменивший убитого Линкольна президент Эндрю Джексон отправил на мексиканскую границу 50000 солдат во главе с имевшим репутацию настоящего мясника генералом Вильямом Шерманом. Наполеон III понял намек и отозвал из Мексики своих солдат. Император Максимилиан отказался от возможности уехать в изгнание и был казнен.

Так что международную обстановку Ретт для Скарлетт обрисовал правильно.