Венди Вей
Осенью 1963 года жительница Сеула Кан Ке Ан должна была пойти во второй класс. Не спросив ее согласия и ничего не объяснив, мать состригла ее длинные черные волосы, что вызвало у девочки настоящий шок. Потом Кан подслушала разговоры матери с соседками что на вырученные от продажи волос деньги удалось купить риса и макарон – такая была нищета. Свою первую стрижку Кан, уже давно бабушка, помнит до сих пор.
В следующем, 1964 году, Республика Корея эскпортировала для изготовления париков 474 тонны натуральных волос. Нищая, разоренная войной страна, стремительно превращалась в первейшего из азиатских тигров, которых мы знаем сегодня. И в центре этой трансформации оказались женщины.
По словам профессора истории из Гонконга Джейсона Петрулиса, в двадцатом веке мода на парики началась в Париже в конце пятидесятых. Оттуда париковая лихорадка перекинулась за океан. Даже икона стиля и первая леди Джеки Кеннеди носила парики, хотя так в этом ни разу и не призналась. Парики для ВИП-рынка поначалу делались из европейских волос. Но потом из Китая, Вьетнама, Индии и Кореи стали поступать в огромных количествах и задешево качественные волосы и парик стал доступен женщинам среднего класса.
Продажа волос на парики для западных женщины обеспечила Южной Корее постоянный приток иностранной валюты. Но откуда брались эти волосы? Очевидно, росли на головах корейских девочек, девушек и женщин, таких как Кан Ке Ан. Вот что она вспоминает:
Сборщики волос ходили по жилым районам и кричали «Собираем волосы! У кого волосы на продажу?». Они обходили парикмахерские. Если состриженные волосы были особенно красивые, парикмахер просто перевязывала их ленточкой и вешала на видное место, чтобы сборщик увидел.
В следующее десятилетие индустрия париков пережила настоящий бум в Южной Корее. В 1964 экспорт париков принес стране лишь четырнадцать тысяч долларов. В 1970 прибыли от экспорта париков достигли 93 миллионов долларов. Сначала Южная Корея экспортировала волосы своих гражданок как сырье для иностранных фабрик, но потом очень быстро освоили производство париков дома. К концу шестидесятых начали покупать волосы в других азиатских странах, еще дешевле. Залогом следующей фазы успеха стал дешевый и кропотливый труд тысяч корейских девушек. Многие из них не учились дальше школы второй ступени (восьмой класс), дальше у семей уже не было не денег. Они жили в общежитии при фабрике. Но они регулярно получали на руки наличные деньги – то о чем не могли мечтать их матери и бабушки, как правило крестьянки.
Но руководство фабрик делало всё чтобы держать девушек в покорности. Их обучали только одной операции, доводя ее до автоматизма – чтобы закрыть путь в бригадиры и десятники, эти должности были заререзвированы для мужчин. Кроме того, девушек затачивали на производственный процесс на конкретной фабрике, а этот процесс от фабрики к фабрике отличался, еще не был стандартизирован. В результате лишь у немногих из них была возможность сменить место работы. И платили сдельно (то есть основываясь на количестве произведенных операций), а не фиксированную зарплату. Неудивительно что первый женский профсоюз основали работницы париковых фабрик и что из него потом выросли более крупные женские профсоюзы, который по сей день продолжают отстаивать права кореянок на рабочем месте.
Глобальная индустрия париков переживает очередной бум. Она выросла в 2020 на тридцать процентом – слишком много женщин потеряли волосы от ковида. Теперь и сырье для париков, и рабочие руки в Китае, Индии, Таиланде, Бангладеш. И снова это женские волосы и женские руки. Популярность париков и шиньонов на мировом рынке дает женщинам в этих странах экономические возможности, которые когда-то давала в Южной Корее. И как в Южной Корее, за эти возможности женщинам приходится дорого платить.