В 1952 взаимовыгодный альянс сионистов и харедим столкнулся с первым серьезным испытанием. Камнем преткновения послужил вопрос о службе женщин в армии. Годом ранее Бен Гурион выставил на голосование соответствующий законопроект. Вскоре его посетили два агудистских рава, Цви Песах Франк и Исер Зальман Мельцер. Оба недвусмысленно заявили Бен Гуриону что служба религиозных девушек в армии совершенно неприемлема, будет запрещена, причем запрещена наравне с идолоклонством и развратом, то есть попадет в категорию «умри, но не преступи». Бен Гурион также встречался с одним из главный алахических авторитетов своего времени, рабби Авраамом Иешаягу Карелицем, известным как Хазон Иш. Премьер-министр пытался уговорить раввина как-то смягчить взгляды своих сторонников. Хазон Иш ответил ему аллегорической истории, как на узком горном мостике встретились две телеги – одна груженная, другая пустая. Не может же пустая телега (сионисты) ждать что груженная (истинные евреи) пойдет на уступки. (И прям откуда я взяла мысль что харедим считают себя первым сортом, а всех остальных евреев недоевреями? Вот оно, устами главы поколения). Когда после консультаций с раввинами Бен Гурион снова представил на голосование закон о женской военной службе в августе 1952, Агуда демонстративно вышла из коалиции, хлопнув дверью – такое неуважение.

Но Бен Гурион был на голову выше раввинов в политических и аппаратных играх. Выставляя закон на голосование, он уже знал кем заменит харедим в правящей коалиции. К середине следующего года был принят закон о женской военной службе, с опцией гражданской службы для религиозных женщин. Агуда села в оппозицию, но ей неожиданно там понравилось. Уже не надо было отвечать на вопросы рядовым харедим – а чего это вы сидите в коалиции с безбожниками. А правящая партия (до 1977 это были левые сионисты под разными названиями) быстро поняла что представители Агуды будут голосовать за что угодно – лишь бы на их школы выделяли деньги.

Вообще в пятидесятые и шестидесятые годы отношения между ультраортодоксами и сионистским истеблишментом были менее враждебными и более похожими на сотрудничество чем до или после. Основной причиной для этого было то что харедим сидели в основном в своих анклавах и большинство светских израильтян их практически не видело. Даже Нетурей Карта не выносили свои протесты за пределы своих районов. Именно в это время произошло окончательное разделение на светские и религиозные районы – районов со смешанным населением почти не осталось. Авторитет за авторитетом призывал рядовых харедим «оградить детей от влияния улицы». Лучший способ этого достичь – сделать так чтобы улица стала харедимной и не содержала соблазнов.

Бен Гурион сдержал свое обещание харедим в отношении того что они будут контролировать образование своих детей без государственного вмешательства. Однако многие годы доля государственных ассигнований в бюджете на харедимное школьное образование вертелась вокруг 70%. Продолжая брать у государства деньги, харедимный сектор все больше и больше закукливался и замыкался в себе. Когда я был мальчиком в Бней Браке, «сионистские» газеты продавал один киоск на весь город, пока какой-то ревнитель его не поджег. Рав Элиезер Шах (главный «литовский» авторитет) запретил телевизор. На пляжах Тель-Авива, Герцлии и Холона стали огораживать отдельные пляжи для харедим и строить вокруг них буквально бетонные стены.

В 1977, но волне недовольства войной Судного Дня и последовавшим экономическим кризисом израильские избиратели дали левым сионистам электорального пинка. Впервые за все время существования государства они не формировали будущее правительство. Партия Маарах (союз Мапая и Аводы) скатилась с 51 мандата до 32, то есть потеряла почти сорок процентов. Партия Ликуд подскочила с 39 до 43 мест. Это был скромный прогресс, но он дал возможность для формирования правительства председателю партии Менахему Бегину. Сначала к нему потдянулись Ариэль Шарон с двумя мандатами и партия поселенцев Мафдаль с двенадцатью. Это повысило счет Бегина до 57, то есть до заветных 61 ему не хватало четырех депутатов. Моше Даян перебежал из партии Маарах в коалицию взамен на кресло министра обороны. А вот центристская партия Даш во главе с популярным генералом и известным археологом Игалем Ядином в коалицию не пошла. Бегину не хватало трех мандатов и он был вынужден начать переговоры с Агудой.

Бегин сделал Агуде предложение от которого та не смогла отказаться, вернее несколько десятков предложений. Из восьмидесяти пунктов коалиционного соглашения почти пятьдесят касаются религиозных вопросов и везде какие-то уступки Агуде. Из этих уступок долгоиграющие последствия имели две. Во в первых было увеличино финансирование для школ Агуды. Во вторых отменили лимит на острочку от призыва для йешиботников, который раньше составлял 800 человек. Сочетание увеличенного финансирования и возможности для всех не призываться привело к тому что резко увеличилось число учащихся и в школах для детей и в коллелях для взрослых. И впервые в ультраотродоксальной общине наметилось финансовое расслоение. Раньше все харедим, включая их институты, были примерно одинаково бедны, где «бедненько-но-чистенько», где «бедненько-и-не-так-чтобы-чистенько». Но теперь допущенная к госкормушке Агуда стала выделяться на фоне остальных харедим тем что у них стало много денег. И вот тут взошла звезда рава Овадьи Йосефа. Он понял что способ получить доступ к кормушке – это сформировать партию, получить много голосов и войти в коалцию. Потенциальных избирателей у него было много, все евреи из арабских стран и всем этим евреям нужно было куда-то канализировать свою вполне обоснованную обиду на ашкеназов – за десятилетия дискриминации и статуса «второй сорт». На выборах 1984 его сефардская партия ШАС получила три мандата, на следующих, в 1988 – уже шесть, а в 1999 достигла своего пика с 17 мандатами.

С 1977 харедим сидели в коалиции почти всегда, не считая короткого перерыва при Рабине. Харедимные партии шли в коалицию с теми кто обещал им больше денег и льгот потому что у них не было принципиального мнения ни по политическим, ни по военным, ни по экономическим вопросам. Но вместе с видимостью и ростом политического влияния пришла проблема – харедим стала ненавидеть и бояться часть светских израильтян, те кто раньше их просто не замечал. Партия за партией – Рац, Мерец, Цомет, Шинуй, (это он еще НДИ забыл) – пробивала себе дорогу в Кнессет на страхе избирателей что харедим превратят Израиль в Иран и сядут на голову. Появились общественные организации, чьей миссией стала борьба с религиозным влиянием на общественную жизнь, а уж пресса и вовсе учуяла горячую тему.