Леви Купер, перевод мой

журнал «Сгула»

Что привело молодого ассимилированного еврея из Праги искать мудрости при дворе адмора из Бельз? Что привело этого человека, неустанно искавшего истину, в Тель-Авив? И как это все связано с его гомосексуальностью?

(Я впервые наткнулась на имя героя сегодняшнего рассказа при переводе книги Бернарда Вассерштейна «Накануне обвала»)

Прагу нельзя назвать городом с богатой хасидской традицией. Хасидизм никогда не был большой силой на землях Богемии и Моравии. Даже в хасидском фольклоре Прага занимает довольно скромное место. Но один уроженец светской Праги всю жизнь вдохновлялся хасидизмом и оставил уникальные записи на тему. Он родился в 1894 и при рождении получил имя Мордехай-Дов. Но в семье все говорили по чешски и к мальчику на всю жизнь приклеилось имя Иржи.

Корни у семьи были в Германии. Основатель рода из которого происходила мать Иржи приехал в Богемию со своим патроном – каким-то немецким герцогом – и основал железоплавильное производство. К моменту рождения Иржи семья была достаточно ассимилирована. Дед с отцовской стороны каждый шабат молился в миньяне, а отцу пришлось уже в шабат работать. Лангер-отец обещал своему отцу не курить в шабат, что сильно портило ему характер именно в этот самый святой для евреев день. Кухня в доме Лангеров была кошерной, но исключительно потому что их чешская кухарка раньше работала в ультраортодоксальной семье и так привыкла.

Большую часть того что мы знаем об Иржи Лангере, мы знаем из мемуаров его старшего брата Франтишека. (Тоже интересная личность, в конце скажу о нем пару слов). Франтишек писал что для него лично и для большинства его современников иудаизм совсем ничего не значил

Пока антисемитизм не поднимал голову слишком близко или слишком громко, наше поколение вспоминало о своем еврействе только когда читало свой паспорт

Но Иржи с самого начала был другой. Еще подростком он плотно интересовался своими еврейскими корнями и тянулся к мистицизму. В 19 лет он ушел из дома странствовать по Галиции и оказался при дворе адмора Бельз Иссахара Дова Рокеаха. (С одной стороны бельзский адмор имел репутацию сурового ретрограда, а с другой именно он дал Саре Шенирер благословение на открытие женских школ). Хасиды сначала отталкивали чужака, но Иржи возвращался, отрастил бороду и пейсы, стал носить хасидскую одежду. Ему безумно нравились духовная интенсивность хасидов, те эмоции которые они вкладывали в молитвы и ритуалы. В своей книге «Девять врат к тайнам хасидизма» он писал «Зрелище танца святого ребе наполняет нас страхом и восхищением». Вообще вся книга написана в настоящем времени, несмотря на то что собственно писать Иржи сел через много лет после того как жил при дворе бельзского адмора.

С началом первой мировой войны бельзский ребе вместе со своим двором бежал от фронта в карпатскую глушь, в город Мункач. (Там был свой ребе, которому не понравилось что конкурент лезет на его грядку). Душа Иржи продолжала гореть пламенем истино верующего хасида, но в физическом плане хасидский образ жизни не прибавил ему здоровья. Из записей Иржи:

Я с каждым днем становлюсь все слабее. Ежеутреннее окунание в холодную микву до молитвы, скверная еда, регулярные посты, недостаток сна, нехватка движения и воздуха – все это делает свое дело. Но я сдаваться я не имею права.

Австрийские власти не придумали ничего лучше как призвать Иржи Лангера в армию. Он отказался нарушать шабат и угодил в военную тюрьму. Брат Франтишек, который к тому времени выучился на врача и носил офицерские погоны, нажал на все педали – и вытащил Иржи из тюрьмы. Младший ни сказал старшему ни слова благодарности и тут же помчался к бельзскому адмору потому чтобы был уверен что спасся исключительно молитвами праведника. К концу войны Иржи все-таки вернулся в родительский дом и вот что Франтишек об этом написал:

Мой брат не вернулся из Бельза в цивилизацию. Вместо этого он привез Бельз с собой.

Иржи не только выглядел как хасид, он и вел себя соответственно – отказывался ходить даже в кошерные рестораны, демонстративно не смотрел на женщин и шаркал при ходьбе. То с чем можно было примириться дома, на улице и вообще в общественном пространстве становилось всеобщим посмешищем. Прагу заполонили беженцы из восточной Европы, на улице Иржи частенько принимали за нищего. В письмах Франтишека мелькают отсылы к «Метаморфозе» Кафки (первые раз вышла во время войны), где главный герой проснулся огромным тараканом, а его семья разрывается между стыдом, отвращением, жалостью и долгом о нем заботиться.

Но вскоре Иржи начал терять свой хасидский вид и поступил в педагогический институт в Праге, закончил его и пошел работать по специальности – преподавать еврейскую историю в школе. Он вписался в еврейские интеллектуальные круги в Праге, особенно дружил с Францем Кафкой и Максом Бродом. У Кафки в дневниках Иржи регулярно появляется и рассказывается что Иржи даже учил Франца ивриту.

Иржи Лангер писал в разные жанрах и на разные темы. Из под его пера выходили статьи, исследования Каббалы, переводы и собственные стихи. Стихи на иврите «под Иегуду Галеви», но что интересно в них со словами страстной любви мужчина обращается к мужчине – по грамматике иврита это сразу ясно. Публиковать такую поэзию было легче в Праге где иврит был редким и мало кому известным языком чем там где иврит был слышен на улицах. В 1921 в письме приятелю Иржи жаловался на ретрогадов в подмандатной Палестине которые его гомоэротическую поэзию не хотели печатать.

В 1937 вышел труд который принес Иржи Лангеру наибольшую популярность – «Девять врат к тайнам хасидизма». Эта книга задела какие-то струны в душах евреев по всему идеологическому спектру – предисловие к немецкому изданию написал сам Гершом Шолем. Хотя Иржи больше не одевался как хасид и его академические публикации и поэзия было далеки от хасидизма, несколько лет при дворе бельзского адмора наложили свой отпечаток на все что он делал впоследствии. Мы можем только гадать какую роль его гомосексуальность сыграла в том что его привлек хасидский образ жизни, а именно чисто мужской коллектив живущий коммуной. В 1961 «Девять врат» вышли на английском в Лондоне, в 1976 вышел еще один перевод в Нью-Йорке, по немецки в 1959, по итальянски в 1967, по польски в 1988, по французски в 1997 и по русски в 2011.

Невинные рассказы о хасидах переплетенные с мистикой почему-то особо не понравились немцам оккупировавшим Чехословакию. Нацистские власти конфисковали «Девять врат» отовсюду откуда могли. В 1941 Иржи Лангер бежал из оккупированной Праги. Его путь в Палестину был долгим, исполненным трудностей и опасностей. Вниз по Дунаю на каком-то старом корыте. Нелегально в Турцию, «зайцем» в Палестину, недолгое заключение в лагере в Атлите. Он продолжал активно писать и переводить, но «долгая дорога в дюнах» вконец расстроила его здоровье. Иржи Лангер умер в марте 1943 – отказали почки. Он успел дождаться выхода в свет своей второй антологии стихов на иврите – «Немножко бальзама».

Про Франтишека Лангера.

Как уже говорилось, братья были очень непохожи. Единственное что их объединяло – это повышенная писучесть. Франтишек тоже постоянно что-то писал и публиковался. Двадцать лет он был редактором литературного альманаха «Зборов» — и это в качестве дополнения к основное карьере врача. В первую мировую он был врачом в австро-венгерской армии на галицийском фронте и попал в русский плен. Прошел весь путь с чехословацким легионом через Сибирь в Китай. В 1920 вернулся в Чехословкаию и продолжил службу армейским врачом. В 1939 бежал из Польши во Францию, где возглавил медслужбу чехословацкой армии, оттуда в Англию, там занимал ту же должность. Воевал в составе чехословацкой бригады британской армии в Европе с 1944, получил чин бригадного генерала. В 1945 патриот Чехословакии Франтишек Лангер вернулся на родину. Прекрасно вписался в новый режим, получил звание «народного умельца», что-то вроде заслуженного деятеля искусств за свои литературные произведения. Умер в Праге за год до «пражской весны».

1) Иржи Лангер

2) Франтишек Лангер

3) Бельзский адмор Иссахар Дов Рокеах