Обсуждение истории польского феминизма обычно начинается с Клементины Хоффмановой. Она действительно финансово не зависела ни от какого мужчины, зарабатывала на жизнь своим трудом, писательством и преподаванием, что в первой половине 19-ого века было большой редкостью. Но была ли она феминисткой? Она призывала девочек получать образование, но из написанного ею следует что она не представляла себе жизни вне рамок традиционных гендерных ролей.

Настоящий бунт подняли ученицы Клементины, в первую очередь Нарцисса Змиховска. Она закончила институт подготовки гувернанток в Варшаве, устроилась гувернанткой в семью Замойских и поехала с ними в Париж. Там Нарцисса столкнулась с идеями первой волны первой волны феминизма и потеряла работу. В Варшаву она вернулась уже достаточно радикализованной. Участвовала в демонстрациях, сидела в тюрьме, ездила верхом по мужски и курила сигары – последние два обстоятельства особенно всех шокировали.

Нарцисса собрала вокруг себя кружок единомышленниц и они назвали себя «Энтузиастки». Целью было увеличить женское влияние на жизнь общества и обеспечить женщинам равный доступ к образованию. Они распространяли идеи экономической независимости и интересов вне семейного круга и семейных обязанностей. Змиховска писала: «Учись, если возможность. Серьезно подумай о том чтобы зарабатывать себе на жизнь самой. В час нужды никто не возьмет на себя твои проблемы». (Полтораста лет назад написано, а как актуально звучит).

Тексты этих женщин публиковались в журнале «Первоцвет» (не знаю как транскрибировать польское название). Этот журнал стал первым в Польше изданием которое делали целиком женщины. Весь этот кружок был пронизан духом дружбы и взаимопощи между женщинам, которые Змиховска называла «пощестшене», то есть сестричество. И еще там открыто высказывались против браков по расчету, которые по сути являлись соглашением между двумя семьями. Из «Энтузиазток» вышло немало будущих суфражисток. С начала двадцатого века польские суфражистки требовали двух вещей – голосовать и избираться в местные органы власти (других не было, Польши как государства еще нет) и равный с мужчинами доступ к образованию. Первой в сейм Галиции в 1908 избралась Мария Дулебианка. Она получила 400 голосов (только мужских). Если бы она было мужчиной, этого было бы достаточно чтобы избраться в местный сейм, но ей отказали в депутатском месте «по техническим причинам».

Польских суфражисток не арестовывали и не били, как их английских сестер по борьбе, но их много кто не одобрял и критиковал. Их полоскали в газетах, рисовали обидные карикатуры – ну что они лезут с глупостями когда Польша поделена между тремя империями и не имеет национальной независимости? Мария Дулебианка отвечала – «если половина населения будет бесправна, мы свободную нацию не построим».

Польский феминизм был тесно завязан на национальных чаяниях всего народа. В результате суфражистки не польских национальностей (украинки и еврейки) места в движении не нашли. (Автор деликатно пишет «сотрудничества с украинскими и еврейскими феминистками не получилось из за сильных национальных чувств со всех сторон». Я подозреваю что национально ориентированная украинка вступала в общество «Просвита» и ехала в деревню учить соплеменников, а еврейке с хоть какими-то национальными чувствами была одна дорога – в сионизм, в идеале в Палестину. Этим женщинам право голоса в будущей независимой Польше было не сильно надо. Конечно были еврейки и украинки, которые видели себя гражданками будущей Польши, но к ним отношение было примерно такое же как у американских белых суфражисток к афроамериканским. По ссылке в комментарии можно посмотреть отрывочек про это отношение с русскими субтитрами имени меня).

Невозможно писать о женском движении в Польше начала двадцатого века не упомянув Полину Кусласку-Райншит, основательницу Ассоциации Полек за Равноправие и главную редакторку журнала «Стер» — Штурман. Главное задачей «Стер» был обмен идеями, опытым и лайфхаками между польскоязычными суфражистками из Российской, Германской и Австро-Венгерской империй. Там публиковались и художественные произведения и даже колонку по домоводству – последнее было для того чтобы привлечь более широкую читательскую аудиторию.

На рубеже веков пышным цветом расцвело неформальное женское образование – бибилиотеки, книжные клубы и летучие университеты. Тут следует упомянуть Казимиру Буйвидову, основательницу первой гимназии для девочек с преподаванием на польском и подготовкой к вступительным экзаменам в университет. Тогда это было нечто неслыханное. Она же организовала кампанию чтобы женщин начали брать в Ягеллонский университет в Кракове и в 1897 порог университета переступили первые три студентки.

Польские суфражистки активно боролись за права фабричных работниц. На абсолютно законных основаниях женщины получали хорошо если две трети мужской зарплаты и их увольняли в случае замужества или беременности. Большую проблему представляло вовлечение женщин в протституцию. Сутенеры рыскали по деревням и маленьким городкам, заманивая девушек обещаниями хорошей работы – чтобы потом заточить их в борделе. Активистки дежурили на вокзалах, встречали наивных деревенских девушек и спасали их из сутенерских лап.

К концу первой мировой войны все поняли что независимость Польши из мечты нескольких поколений вот вот станет реальностью. Закрепление в законе гендерного равноправия стало насущной необходимостью. Первый проект конституции будущего польского государства (1917) никаких соображений по поводу гендерного равноправия не содержал. Маршал Юзеф Пилсудский, будущий глава польского государства, был человеком консервативных взглядов и считал что политика это не женское дело. 28 ноября 1918 толпа суфражисток окружила дом Пилсудского на окраине Варшавы. Все были с зонтиками – день был дождливый. Зонтики которыми женщины стучали в окна и двери стали феминистским символом – и сейчас правнучки этих воительниц выходят на демонстрации с зонтиками, независимо от погодных условий. Пилсудский несколько часов промариновал делегаток на холодном дожде, но видя что они никуда не собираются уходить, сдался и подписал вариант конституции в котором были великие слова «без различия пола». Возможно тут не обошлось без влияния второй жены Пилсудского, Александры – она тоже была феминистка. (У Юзефа и Александры было две дочери. Ванда не вышла замуж и стала врачом. Ядвига стала летчицей, принимала участие во второй мировой и получила от британских ВВС Бронзовый крест за заслуги с мечами. Она была замужем и родила двоих детей. Так что похоже что родители дали им главную феминистскую ценность – свободный выбор).

* * *

По ссылке можно посмотреть совершенно замечательную докудраму об этих женщинах и их деятельности. Я получила огромное удовольствие и всем кто любит #историю_женскими_глазами прям рекомендую. Это склад европейских фильмов. Заходите через фейсбук, платите пейпалом или карточкой десять шекелей и оно ваше. С такой историей, с такими предшественницами, я не сомневаюсь что польские женщины добьются того, чтобы их правительство перестало низводить их до положения бесправного инкубатора. Я от души им этого желаю.