Война за Независимость (29 ноября 1947 – 20 июля 1949) была небольшой по масштабу, но очень кровавой, с высокими процентами жертв по отношению к населению, как среди гражданских, так и среди военных. Целые куски новорожденной страны становились зоной боевых действий и линия между гражданскими и солдатами подчас стиралась. Евреи старались удерживать каждое поселение покуда это было возможно, но не существовало никаких указаний относительно вероятности попасть в плен и как себя в плену вести.

В марте 1948, через четыре месяца после начала война и за два месяца до основания Израиля, Международный Красный Крест обратился к обеим сторонам с призывом соблюдать положения Женевской Конвенции в отношении раненных, больных и военнопленных. Еврейское Агентство и Арабская Лига согласились. Израиль подписал Конвенцию в августе 1948, она была переведена на иврит и копии разосланы командирам. Однако к тому времени сотни людей – и мужчин, и женщин – находились в арабском плену. Некоторые из них были гражданскими лицами и Женевская Конвенция к ним не относилась. Это, в сочетании с отказом арабских государств признать Израиль, делало положение пленников очень шатким. Израиль, со своей стороны, старался захватить в плен как можно больше солдат арабских армий – чтобы пополнить обменный фонд. Мне не удалось найти ни одного упоминания о том чтобы в израильский плен попала арабская женщина как комбатант.

Всего в Войну за Независимость в плен попало порядка тысячи евреев, из них 96 женщин. Большая часть этих пленных – около 800 включая 81 женщину – оказались в Иордании. Из этих 75 женщин были жительницами агломерации поселений Гуш Эцион, которая пала под натиском Иорданского Легиона 13 мая 1948. Больше половины были кибуцницами – 4 из Кфар Эциона, 24 из Ревадим, 21 из Масуот Ицхак и 14 из Эйн Цурим. Они были медичками, связистками, несли караульную службу. За несколько месяцев до, когда ситуация с безопасностью ухудшилась, из Гуш Эциона эвакуировали матерей с детьми, но бездетные молодые женщины в основном остались. Среди военнопленных преобладали незамужние девушки, но замужние женщины тоже попадались. В единичных случаях у военнопленной были дети, которые эвакуировались с кем-то еще. Кроме того, в группе военнопленных женщин из Гуш Эциона было по крайней мере две беременные женщины. За исключением жительниц кибуца Ревадим, почти все были религиозными сионистками. (Ревадим относился к социалистическому и антиклерикальному Хашомер Хацаир). Среди пленных попадались и те кто выжил в Катастрофе.

75 пленниц из Гуш Эциона сначала держали в тюрьмах Хеврона и Бейт-Лехема, потом перевели в лагерь Умм-эль-Джамаль в северной Иордании. К ним посадили еще двух еврейских женщин, которых Иорданский Легион захватил в плен когда атаковал электростанцию Нахараим 15 мая 1948 года. (Там же было захвачено тридцать человек мужчин). Обе были замужние и имели детей. Ализа потеряла всю семью в Катастрофе, кроме мужа у нее не было ни одного близкого человека и она отказалась его оставить. Санинструктор Сара не поехала в эвакуацию потому что тогда бы защитники электростанции остались без медицинской помощи.

Еще две женщины-медички попали в иорданский плен когда пал Старый Город Иерусалима 28 мая 1948 года. Там в плен попала смешанная группа бойцов самообороны и гражданских, около трехсот человек, среди них мальчишки, старики и раненные. Женщины отказались эвакуироваться когда еще это было возможно и отправились в плен чтобы заботиться о раненых. Они просидели в плену семь месяцев.

В иорданском плену оказались еще две женщины – жительница Тверии, плененная при туманных обстоятельствах и жительница мошава Ришпон, которую просто похитили предварительно убив мужа.

В египетский плен попали семь женщин (и 148 мужчин) из южного кибуца Ницаним. Это случилось 7 июня 1948. Все это были молодые и незамужние бойцы Хаганы. Они просидели в плену больше года.

Восемь женщин из поселения Мишмар-ха-Ярден попали в сирийский плен 10 июня 1948. Среди них одна беременная, одна раненная и одна шестидесяти-пяти-летняя. Они провели в плену разные сроки от восьми до четырнадцати месяцев. Всего сирийцы взяли в плен 46 израильтян.

* * *

Транспортировка к месту заключения для пленниц почти всегда сопровождалась унижениями и иногда смертельной опасностью. В лагерь Умм-эль-Джамаль женщин везли на открытых грузовиках под градом камней от местных. Иорданские легионеры из охраны дочиста ограбили женщин, забрали у них наличные деньги и часы. По улицам Кунейтры и Хеврона женщин гнали пешком и там повторилось то же самое – агрессивная толпа готовая их растерзать. Некотором досталось от конвоиров ногами и прикладами, с некоторых срывали одежду.

«Мы примирились с мыслью что нас изнасилуют» — эта фраза часто встречается в воспоминаниях. Похоже идею что иначе с военнопленными женщинами быть не может разделяли как сами женщины, так и те кто захватил их в плен. Понимавшие по арабски женщины регулярно слышали одно и то же «мужчин убьем, а женщин поделим между собой». Известно что по крайней мере одна женщина – Эти Розенцвайг из Кфар Эциона – предпочла самоубийство плену и бросилась на гранату.

Дежрали военнопленных женщин обычно в тюрьмах и лагерях. Везде царила скученность и спали на полу. Женщин из Мишмар ха Ярден поместили в тюрьму которая уже много лет не использовалась. Можно себе представит какая там была грязь. Военнопленным-мужчинам обрили головы, но не женщинам. Всем выдали одеяла и соломенные маты. Потом женщинам заменили соломенные маты на матрасы. В Каире женщин отправили в тюрьму для уголовников, в женское крыло, поселили в одну комнату, выдали матрасы и тюремную форму. Лагерь Умм-эль-Джамаль, где держали всех пленниц и часть пленников Иорданского Легиона, представлял собой кучу палаток посреди пустыни, окруженную периметром из колючей проволоки с вышками по углам. Иорданцы не были озабочены нравственностью пленных, не разделили мужчин и женщин и в большинстве палаток население было смешанное и стали формироваться пары.

Еда везде была скудная. В Египте получали утром питу, вечером плошку супа из чечевицы. В Умм-эль-Джамале пять сухарей в день. Из этих скудных пайков старались подкармливать больных и беременных. Везде не хватало воды на попить-помыться-постирать.

В отличии от мужчин, женщин не водили на принудительные работы и почти совсем не таскали на допросы – у арабов не укладывалось в головах что кто-то мог доверить женщине важную военную информацию. Женщины старались как могли заполнить медленно тянущееся время – читали импровизированные лекции, писали письма, пели хором, делали зарядку, занимались рукоделием – последнее стало возможным когда стали приходить посылки. Никаким организованным сопротивлением женщины не отметились – если не считать одной, Ривки Грабовской. Ривка была старше большинства своих товарок, на момент плена ей уже было под пятьдесят. Она потереяла мужа и сына во время арабских беспорядков конца тридцатых, другого сына в самом начале Войны за Независимость. Она не только по-матерински опекала других заключенных годившихся ей в дочки (дело было в Сирии), но и не боялась ругаться с лагерной администрацией. Несколько раз ее сажали в карцер. Женщины старались отмечать шаббат и еврейские праздники, но в некоторых местах это приводило к ожесточенным идеологическим спорам.

Военнопленные женщины находились в разной степени информационной изоляции. В Египте основным источником информации служили обрывки газет на английском языке, которые выдавали в качестве туалетной бумаги. Женщины понимавшие по арабски могли уловить кое-что из разговоров охранников. Иорданцы допустили представителей Красного Креста к военнопленным почти сразу, а у сирийцев и египтян это заняло несколько месяцев. Теперь женщины могли отправлять письма и получать из дома посылки, что конечно было громадным облегчением. В новом еврейском государстве еще не было процедуры сопровождения семей военнопленных, многие родственники военнопленных ничего не знали об их судьбе, а некоторым даже сообщили что имярек погиб(ла).

Из захваченных иорданцами ни одна военнопленная изнасилована не была. Возможно это объясняется стремлением новорожденной иорданской армии хорошо выглядеть в глазах британских офицеров и инструкторов. Ходили слухи что лично король Абдалла приказал не зверствовать. (Король Абдалла судя по всему не был ни кровожадным, ни антисемитом. Он искренне предлагал Голде Меир вариант еврейской автономии в составе своего королевства и обещал защиту. За что и поплатился, был убит).

* * *

Пленных начали отпускать по мере того как Израиль заключал с арабскими странами соглашения о прекращении огня. Каждое такое соглашение включало пункт об обмене военнопленными. Первыми отпустили большинство женщин плененных Иорданией, 6 июня 1948, то есть получается они просидели в плену меньше месяца. Через полгода, в ноябре, иорданцы отпустили гражданских мужчин, в основном мальчишек и стариков. Раненых комбатантов отпустили в феврале 1949, а здоровых месяц спустя. Первая группа отпущенных из Египта включала женщин и раненных – в марте 1949. Женщин как правило отпускали первыми потому что арабы рассуждали так: женщина все равно никогда не будет полноценной боевой единицей, так что можно выглядеть гуманно при этом ничего не потеряв. Некоторым женщинам не повезло – власти сочли их особо ценными для еврейского государства и держали долго, чтобы торговаться. Двух женщин-медиков захваченных в Иерусалиме иорданцы продержали семь месяцев – почему-то сочли их особо ценными. В феврале 1949, накануне переговоров о прекращении огня с Сирией, сирийцы в качестве доброй воли отпустили четверых – очень беременную Эстер, раненную Цилю и двух раненых мужчин. Потом сирийцы сделали еще один жест доброй воли – отпустили двух по тогдашим меркам пожилых женщин, включая Ривку Грабовскую. Остальные женщины просидели в сирийском плену четырнадцать месяцев.

Те женщины которые просидели в плену не долго, вернулись домой без каких-то особых церемоний. После короткого отдыха многие вернулись в ряды женского корпуса Армии Обороны Израиля. Кибуцницы вернулись в свои кибуцы. Но многим было некуда возвращаться. Их дом оказался на вражеской территории или был полностью разрушен. Матери смогли наконец обнять своих уехавших в эвакуацию детей. И еще у бывших военнопленных была достаточно неприятная встреча с вдовами павших защитников Кфар Эциона. Общее воспоминание об этой встрече звучит так – «как будто я виновата что осталась жива и должна извиняться». А вот те женщины которые вернулись спустя много месяцев из Египта и Сирии, уже получили торжественную встречу, на которую приходил сам премьер-министр Давид Бен Гурион.

В раввинистической литературе широко освещается вопрос статуса женщины которая попала в плен, а потом вернулась в еврейскую общину. Никто не подвергал сомнению предположение что такая женщина подверглась сексуальному насилию. А это в свою очередь влияло на ее шансы выйти замуж или вернуться к своему мужу. Но хотя большинство военнопленных женщин принадлежало именно к религиозным сионистам, я не нашла ни одного вопроса раввинам на эту тему. (У Исаака Башевиса-Зингера в романе «Раб» целая история про женщину по имени Тирца-Теме, которую увел в плен казак, потом она сбежала и пыталась через раввинский суд заставить мужа принять ее обратно. Это где-то 1650-ые годы).

Можно сказать что военнопленных женщин окружал заговор молчания. Никто их конечно не преследовал и не сажал, как это было в СССР, но все считали что гордиться тут нечем и в общем сами женщины были с этим согласны, потому молчали. Так в популярном женском журнале «Давар hа поэлет» часто публиковались материалы на темы «женщина на фронте», «мать погибшего сына» и т.д. Про военнопленных женщин там за все время один материал – письмо бойца Тамар матери из египетской тюрьмы, опубликованное без каких бы то ни было комментариев.

В комментариях фильмец про оборону и падение Кфар Эциона (иврит, субтитры на русском)