Современная история поселения Хар-Тув (Хорошая Гора) началась в 1870 году. Местный арабский землевладелец поистратился и продал часть своих земель испанскому консулу в Иерусалиме. Тот, не будь дурак, загнал землю подороже лондонскому Обществу Распространения Христианства Среди Евреев, которое на свои деньги отправляло в Палестину еврейских беженцев из восточной Европы в надежде что те перейдут в христианство. Под эгидой этого общества 20+ еврейских семей приехали, поселились и начали заниматься крестьянским трудом, но в христианство никто не перешел.

Вскоре ту же землю купил болгарский филиал организации Хибат Цион и в 1896 прибыла еще одна группа еврейских поселенцев. Жили как все тогда – бедно, трудно, голодно, а коррумпированные оттоманские чиновники только и знали что карман подставлять. Поселение с трудом держалось на плаву, пока в 1910 не пришла помощь в лице коммерсанта Исаака-Лейба Гольдберга, известного своей щедростью и приверженностью сионизму. Его даже прозвали «жертвователь-пожелавший-остаться-неизвестным». Гольдберг вложил деньги и поселение стало не только выживать, но и развиваться и приносить прибыль. Однако долгие годы в Хаар-Туве не было своего врача. Жители обходились без, к роженицам приглашали арабских повитух, а серьезные случаи посылали в Иерусалим. Так было до 1925, пока в Хар-Тув не приехала доктор Мирьям Дукер – не только работать, но и постоянно жить.

Мирьям родилась в 1898 в Минске в состоятельной и ассимилированной семье, настолько состоятельной и ассимилированной что Дукеры получили разрешение жить в Москве. Глава семьи торговал лесом и владел сетью лесопилок. У Мирьям было три брата, но кроме нее никто из детей семьи Дукер не увлекся сионизмом. В 1915 Мирьям начала изучать медицину в Москве (в статье не сказано где именно, я не знаю брали ли женщин на медицинский факультет). На каком-то сионистском собрании Мирьям познакомилась со своим будущим мужем Нисаном Гарди. Они порознь приехали в Палестину в 1922 и вскоре поженились.

К Мирьям потянулись пациенты – она была не только знающим и компетентным врачом, но и добрым и мудрым человеком, всегда готовым слушать и вникать. К удивительной женщине-доктору валом повалили арабы из Исдуда (Ашдода), Эль-Маджаля (Ашкелона) и даже из Газы. Сын Мирьям, Шалом, вспоминает что ежедневно на рассвете у двери в клинику уже стояла очередь. Но, как это почти всегда бывало, это не помогло. Арабские беспорядки 1929 года ударили по Хар-Туву. 4 мая евреи заперлись в одном из немногих каменных зданий и отстреливались, но тогда обошлось – арабов интересовало больше грабить чем убивать. Все дома были разграблены, многие сожжены, а евреи пробились к железнодорожной станции и сели на поезд в Тель-Авив.

Прошел год прежде чем жители Хаар-Тува решили вернуться домой. За это время семья Мирьям и Нисана рассыпалась – в Хаар-Тув Мирьям вернулась вдвоем с сыном. От здания клиники остались одни головешки и Мирьям заняла две комнаты в уцелевшей школе – в одной жила, в другой принимала пациентов. И продолжала на запряженной ослом двуколке объезжать арабские деревни и всех лечить.

С конца 1947 года дорога на Хар-Тув находилась под постоянным арабским обстрелом. В поселении остался только самый необходимый костяк – и в их числе доктор Мирьям Дукер. Она писала сыну, который воевал где-то еще, что ждет когда ее заменит военный хирург и тогда сможет покинуть свой пост. И беспокоилась что будет с полями, с несобранным урожаем.

Давид Бен Гурион решил что у маленького изолированного Хар-Тува просто нет шансов. 5 ияра 1948, в день провозглашения государства Израиль, в Хар-Тув явился с небольшим отрядом офицер Хаганы Шломо Лахат (будущий мэр Тель-Авива с 1975 по 1990) и передал приказ – всем эвакуироваться. Дальше все было совсем как в фильме «Эксодус» 1960-ого года. Для отвода глаз во всех домах оставили свет, включили из репродуктора музыку, а сами по тайным тропам ушли в полной тишине, неся с собой детей, предварительно их усыпив и заклеив на всякий случай рты. Через два месяца Хар-Тув удалось отбить и эта территория стала глубоким тылом, но на восстановление во второй раз у жителей уже не было моральных сил. Мирьям поселилась в Тель-Авиве, до глубокой старости продолжала работать врачом. В 1977 умерла. Ее сын Шалом стал архитектором. На месте Хар-Тува теперь промзона.

Из писем Мирьям сыну:

«Я сейчас привязана к Хар-Туву и не могу оставить его даже на полдня, так как я здесь единственная врач, — писала она в декабре 1947 года сыну. — Я собрала все вещи, и жду, когда сюда прибудет хирург. Мне обещали, что его привезут на бронированной машине… ».

«…Сейчас в Хар-Туве есть все, — сообщает она в письме, датированном 1 января 1948 года. — Есть достаточно людей для обороны и даже радиосвязь. По вечерам все семьи собираются в одном доме, как в 1936-39 годах. Примерно раз в две недели прибывает бронированная машина и привозит все необходимое. Затем сменяют людей… Есть здесь при штабе двое отчаянных парней, которые время от времени берут машину и едут в Иерусалим. На них все смотрят как на сумасшедших…

Сегодня 1 января, и я, по своей старой привычке, поздравляю тебя с новым, 1948 годом. Новый год получился у нас грустным: есть несколько раненных и несколько убитых. Но есть и лучик света: я надеюсь, что скоро у нас будет наше маленькое еврейское государство. Говорят, под новый год в страну прибыло 15 000 нелегальных репатриантов, и это тоже очень хорошая новость…».

1) Мирьям

2) Жители Хар-Тува