Восстановить степень вовлеченности женщин в еврейскую религию и общинную жизнь по документам не всегда бывает легко. Для мужчин легко найти доказательства такой вовлеченности – уплата налогов в кехилу, участие в делах синагоги, обрезание и бар мицва. У женщин еврейская идентичность, если она была, проявлялась в основном дома и не так хорошо задокументирована. Архивы синагог упомянают женщин как правило в двух случаях – свадьба и похороны. Однако мы все-таки сумели разработать более или менее объективную шкалу вовлеченности женщин в еврейскую жизнь (речь идет, понятно, о довоенной Европе). По возрастающей – 1) женщины у которых были евреями родители 2) женщины которые признавали свое еврейское происхождение 3) женщины у которых было членство в общине через мужа или отца, платившего тот самый налог в кехилу 4) женщины у которых круг общения был в основном еврейский и муж, если он был, тоже был евреем 5) женщины которые праздновали основные еврейские праздники, дома или в синагоге 6) активистки еврейских женских и молодежных организаций, сионистские организации туда же 7) женщины которые в течении всей жизни изучали еврейские предметы или работали на общину женщины которые соблюдали заповеди иудаизма, такие как шабат и кашрут, в повседневной жизни.

Почти нигде женщины не допускались в руководство кехилот и других общинных организаций. Так было почти во всех общинах центральной Европы. Даже голосовать на выборах в эти организации могли только «главы семейств платящие налоги». Еврейские женщины в Германии и Австрии в основном занимались социальной работой на общественных началах. БОльшая часть евреек с университетским образованием этого не делало – не было ни времени, ни желания работать «за спасибо». Профессионалкам с карьерой было трудно вписаться в еврейскую общинную жизнь – она была заточена под домохозяек.

Для удобства можно поделить еврейских женщин центральной Европы с университетским образованием на три категории. Около четверти составляют «бывшие еврейки» — те кто формально оставил общину посредством крещения или регистрации «без конфессии». «Ну еврейки» формально из общины не выходили, но происхождение никакой особой роли в их жизни не играло – понятно, до 1933 года. Они составляют 60% женщин в нашей выборке. И наконец «да, еврейки» которые активно демонстрировали свое еврейство поведением как в обществе, так и дома – они составляют в нашей выборке 15%.

Бывшие еврейки

Как уже говорилось, «бывшие еврейки» — это те кто оставил общину посредством крещения или регистрации «без конфессии». Половина «бывших евреек» в нашей выборке крестились сами или были крещены детьми, а остальные оставили религию по идеологическим и(или) политическим причинам. Тут прослеживается разница между крестившимися и «без конфессии». Крестившиеся часто бывали патриотками Германии или Австрии и поэтому политически находились в центре или даже чуть правее центра. А в категории «без конфессии» преобладали социал-демократки, социалистки и коммунистки.

Из крестившихся примерно четыре пятых составляли протестантки, в основном лютеранки, а одну пятую – католички. Евреи выбиравшие крещение – как женщины, так и мужчины – в основном происходили из уже очень ассимилированных семей и не получали об иудаизме практически никаких знаний, ни дома, ни в школе. В таких семьях еще в девятнадцатом веке на рождество ставили елку и обменивались подарками, а еврейские праздники игнорировались почти повсеместно.

Нельзя сказать чтобы крещение сильно облегчало женщинам получение профессорских мест, во всяком случае мы такой корреляции не заметили. Ядерный физик Лиза Мейтнер, химик Клара Иммервар-Хабер, бактериолог Лидия Рабинович-Кемпнер и археолог Маргрете Бибер крестились уже сделав себе имя в науке. Лиза Мейтнер говорила от имени многих своих коллег, когда сказала: «Я чувствую себя самозванкой когда американские евреи поднимают меня на щит как одну из своих. Я не разделяю принципов иудаизма, не знаю его истории и не чувствую себя ближе к евреям чем к другим людям.»

В некоторых случаях к крещению «бывших евреек» приводили самые настоящие духовные искания. Так было с активной феминисткой и основательницей соцработы как научной дисциплины Алисой Соломон и философом и богословом Эдит Штейн (будущей монахиней и католической святой Терезой Бенедиктой). Но в основном «бывшие еврейки» крестились по практическим, а не идеологическим соображениям – когда выходили за неевреев замуж. Так поступили сестры-врачи Наталья и Елена Зигельрот, еще одна врач Хедвиг Юнг-Данилович, нобелиантка в медицине Герти Радниц Кори, адвокат-социалистка Эрна Залоссер-Сайлер и другие.

Из наших данных нельзя выделить какую-то тенденцию как переплетались между собой брак вообще, смешанный брак в частности и еврейская идентичность у евреек с университетским образованием. Как правило эти женщин выходили замуж за мужчин сходных религиозных и политических убеждений. «Бывшие еврейки» вообще реже выходили замуж чем еврейки имеющие хоть какие-то связи с общиной. Когда выходили – выходили в основном за христиан, бывших христиан «без конфессии» или же бывших евреев «без конфессии». Иногда бывало что выйдя замуж за еврея не потерявшего связей с общиной, «бывшая еврейка» проходила обратный процесс, который можно назвать «тшува на минималках». Эмилия Мельхиор Браун родилась в 1897 году. Крестились еще ее родители. Они развелись и мать воспитывала Эмилию в протестантской вере. Но даже ребенком девочка интересовалась иудаизмом и всем еврейским. Эмилия изучала право в гейдельбергском университете и вступила там в студенческое сионистское общество. Там же она познакомилась с адвокатом-евреем и как только была объявлена их помолвка – формально присоединилась к еврейской общине (не формально в смысле pro forma, а в смысле документально это оформила). Эмилия больше не отмечала рождество в доме своей матери, а своем доме отмечала шабат и еврейские праздники и детей своих воспитывала как евреев. Иногда даже в смешанных браках еврейки хранили какие-то обычаи из родительского дома.

Хана Арендт, одна из наиболее известных университетских выпускниц-евреек в двадцатом веке – пример женщины с такой сильной еврейской самоидентификацией, что даже смешанный брак не помешал. Как и многие другие получившие образование и профессию женщины, она забила на традиционные нормы семейной морали и правильного женского поведения. После длинных отношений с Мартиной Хайдеггером, который одно время ей преподавал, Хана вышла замуж за еврея, писателя и философа Гюнтера Штерна – и через несколько лет развелась с ним по собственной инициативе. Следующим ее мужем стал тоже философ, но совсем другой – немец, бывший коммунист, из очень простой семьи. Хана отказалась брать его фамилию потому что не хотела чтобы про нее подумали что она своей еврейской фамилии хочет избавиться. Она писала своему наставнику Карлу Ясперсу: «Чтобы быть респектабельной и всем угодить, мне надо либо притворяться нееврейкой, либо не выходить замуж по своему выбору. Оба требования нечеловеческие и совершенно безумные». Хана имела сильные национальные чувства – при полном при отсутствии религиозных. Ассимилированных евреев она делили на «парий и парвеню» и про себя говорила «Я парией быть выбрала».

Другим примером еврейки не растерявшей своей идентичности в смешанном браке стала Хелен Сильвинг-Риё, первая женщина профессор права в США. Она родилась в 1906 в Кракове в религиозной, но модерновой семье – там девочек учили ивриту и Торе наравне с мальчиками. Хелен изучала политологию в венском университете, посещала лекции по субботам – но не делала записей, не носила зонтик и не ездила в экипаже. В 1939 она эмигрировала в США и единственная работа преподавателя права, которую она смогла получить, была в Пуэрто Рико – очевидно среди мужчин не нашлось охотников ехать в эту тропическую глушь. Но и там Хелен продолжала соблюдать и писать в дневнике о своих религиозных переживаниях. Лишь в 51 год она впервые вышла замуж – за коллегу-профессора, протестанта по религии и корейца по национальности. Они жили очень вместе очень хорошо. Оставшись вдовой, Хелен завещала похорнить себя вместе с мужем в его семейной усыпальнице – но под звездой Давида.

Большая часть евреек с университетским образованием не крестились и не покидали общину. Во многих случаях они оставались только потому что считали непорядочным бросать преследуемое меньшинство. (В царской России было полно евреев, которые растеряв всю религию тем не менее принципиально не крестились – из тех же соображений). В нашей выборке «ну еврейки» составляют около 60%. Они принимали свое еврейство как факт, но особой роли оно в их жизни не играло, по крайней мере до прихода нацистов к власти. Для этих женщин «еврейка» — это было то что ты есть, а не то что ты делаешь или то во что ты веришь.

Для евреев центральной Европы в те времена их еврейская идентичность была скорее религиозной чем культурной и национальной. Что касается языка, культуры и политической лояльности, они считали себя немцами и австрийцами. Для многих евреек с университетским образованием еврейство сводилось к фото из семейного альбома. Ну и конечно антисемитизм, не без этого. Хотя у некоторых в мемуарах проскальзывает «до Гитлера у меня не было никаких проблем с национальностью», большинство прекрасно знало про антисемитизм в Веймарской республике, даже если он не был направлен на них лично.

В нашей выборке встречаются и еврейки для которых национальная идентичность была неотъемлемой и важной частью их личности. В разные этапы своей жизни они соблюдали еврейские традиции, работали в еврейских добровольческих организациях, изучали иудаику и распространяли эти знания. Некоторые, такие как Рахель Готейн Штраус, воспитывались в семьях которые потом стали называть «модерн-ортодокс» и получали больше еврейского образования чем получали девочки предыдущих поколений. Другие были дочерьми родителей-сионистов или в молодости ушли в сионизм в качестве бунта против ассимилированных родителей.

Кстати можно сказать что сионизм был для евреек в нашей выборке главным (хоть и не единственным) способом жить своим еврейством, а не носить его как неудобное клеймо. К таким можно отнести уже упомянавшуюся Эмили Мельхиор и Рудольфину Мензель. (Примечание переводчика – это Рудольфина Мензель стал матерью израильской кинологии и одомашнила древнюю породу келев канаани). Бывало так что женщины из ультраортодоксальных семей переставали соблюдать, но становились активными сионистками, находя эту идеологию более современной, более человечной и более равноправной.

Надо сказать что возможностей для углубленного изучения иудаики у женщин в межвоенный период было ничтожно мало. Европейские университеты не предлагали никаких таких курсов кроме семитских языков, а в раввинских семинариях, даже в либеральных, женщинам не было особо рады. Несмотря на это, небольшая, но упорная группа женщин формальными и неформальным методами добирала знания по иудаике в дополнение к университетскому образованию.

Среди «таки евреек» есть несколько ярких звезд которые успевали буквально всё, например Рахель Готьен Штраус. Она не бунтовала против роли еврейской жены и матери, вела кашерный дом, приглашала стопятьсот гостей – от заезжих сионистских деятелей до иногородних еврейских студентов, которым некуда было податься в пятницу вечером. На их с мужем даче под Мюнхеном действовала импровизированная синагога и общинная сука. Рахель прославилась в Мюнхене как успешная шадханит. И в то же время Рахель была активной феминисткой – читала лекции женщинам про правильную диету и контрацепцию, поддерживала право на аборт и написала руководство как матерям объяснять девочкам подросткам про телесные изменения и откуда дети берутся.

* * *

В девятнадцатом веке еврейки активно участвовали в прото-феминистских движениях Германии и Австрии. По словам историка Майи Фассман из шестидесяти самых известных активисток немецкого феминизма первой волны двадцать имели еврейское происхождение. Феминистки первой волны в немецкоязычной центральной Европе занимались в основном вопросами образовательной реформы, прием женщин в университеты, улучшения условий труда для женщин и защиты материнства. В 1894 разрозненные женские организации объединились под зонтиком Bund deutscher Frauenverein (Федерация Немецких Женских Организаций, BDF). Большая часть тогдашних феминистских организаций были очень умеренные, видели главную роль женщины в материнстве и призывали ее в этой роли защищать и ей помогать. Организации которые сделали фокусом своих усилий сексуальную реформу и избирательные права считались песец какими радикальными. К началу первой мировой войны многие из умеренных женских организаций сползли вправо, стали консервативными, антисемитскими и ксенофобскими. Евреек из движения стали потихонечку выдавливать. Хотя после первой мировой войны гражданки Германии и Австрии получили право голоса, феминистское движение захирело (то же самое случилось в США, движение добилось своей главной цели и лет на сорок растерялось что ему делать дальше). На фоне всего этого не удивительно что в период между двумя мировым войнами лишь немногие еврейки с университетским образованием, особенно из более молодого поколения, называли себя феминистками.

В начале двадцатого века самой известной немецкоязычной феминисткой-еврейкой стала Алиса Соломон. Это основала социальную работу как академическую дицспилину. Ее жизнь была посвящена борьбе за социальную справедливость с фокусом на женщинах и детях; еще при жизни ее называли «немецкой Джейн Адамс» (ссылка про Джейн Адамс в первом комментарии). Она была одной из первых женщин получивших докторат по политэкономии (в Берлине, в 1906 году) и использовала эти знания чтобы сделать из социальной работы профессию (диссертация называлась «Причины неравенства в зарплатах у мужчин и женщин»). В 1908 она основала первое учебное заведение где женщинам давали образование соцработниц. В 1920 – уже целую академю которая называлась Немецкая Академия Социальной и Педагогической Работы для Женщин. Ее научные работы вовсю переводились на английский. В 1900, в возрасте 28 лет Алиса Соломон, была избрана в совет директоров BDF и была там самой молодой. Она проявила себя как блестящий организатор, международного масштаба феминистская звезда – но ей даже не дали выставить свою кандидатуру на пост главы BDF – куда еврейка лезет руководить немецким феминизмом. (В 1933 у Алисы забрали все ее звания и регалии и запретили появляться в ею же основанной академии. С 1938, когда ей было 65 лет, стали таскать в гестапо на допросы, но убить или посадить побоялись, времена еще были сравнительно вегетерианские. Ограничились тем что выпихнули в эмиграцию. Алиса Соломон умерла в Нью-Йорке в 1948).

Известная деятельница австрийских социал-демократов Кэте Лейхтер исходила из интересов женщин практически во всем что она делала, хоть и находила термин «феминистка» слишком буржуазным. Докторат у нее тоже был в политэкономии, только не из Берлина, а из Гейдельберга. Кэте заведовала женским отделом всеавстрийского социалистического профсоюза Арбайткаммер. Она собирала информацию и статистику о работающих женщинах в Австрии, составляла отчеты и справки. Она лоббировала законы о защите прав трудящихся женщин, включая крестьянок, служанок и занятых в семейных бизнесах – эти категории никакой правовой защиты не имели. Изменением законов чтобы облегчить трудоустройство образованных женщин Кэте тоже занималась. Она не только писала на эти темы, но читала лекции, вела занятия в вечерних школах и выступала по радио. С 1934 социал-демократическая партия находилась в Австрии вне закона. Кэте активно работала в подполье. Сыновей четырнадцати и восьми лет ей удалось отправить в Швейцарию, но сама не успела – была арестована. В 1940 Кэте Лейхтер была отправлена в Равенсбрюк и спустя два года там погибла.

Хотя многие еврейки с медицинским образованием в начале двадцатого века не определяли себя как феминистки, они занимались самыми что ни на есть феминистскими делами – распространением контрацептивов и борьбой за легализацию абортов. Каждый день пациентки являлись к женщинам врачам и просили контрацептивы в которых врачи мужчины им отказывали. Регулярно являлись пациентки и просили сделать аборт, что было незаконно. Если сама врач боялась нарушать закон, у нее всегда были контакты тех кто не боялся. Многие еврейки-врачи возглавили клиники семейного планирования и сексуального здоровья в больших городах Германии и Австрии. Они следовали по стопам еврейки же Алетты Якобс, которая открыла такую клинику в Аместердаме в 1882 году – первую в мире.

Среди евреек с университетским образованием было немало тех кто не только учил других контрацепции и сексуальной грамотности, но и сами не были связаны нормами обязательными для женщин предыдущих поколений. Понятно что далеко не все можно задокументировать, но случались и добрачные связи, и связи с женатыми мужчинами, и лесбийские отношения. Некоторые женщин (как правило политически очень левые), такие как Роза Люксембург, Тони Сендер и Кэте Франкенталь напоказ делали что хотели, а другие предпочитали не превращать личную жизнь в продолжение политчиеской. (В шестидесятые годы одна из столпов уже второй волны феминизма Глория Стайнем скажет – «личное это политическое»).

До 1908 женщины в Германии и Австрии были совершенно выключены из политического процесса. Право избирать и быть избранными они получили лишь после первой мировой войны. В результате небольшая группа женщин, среди них несколько евреек с университетским образованием избрались на должности в городских советах, сельских ландтагах или общенациональных парламентах. Но в основном еврейки с университетскими дипломами были рядовыми активистками либеральных и социалистических партий или женами таких активистов. Гертруда Клаузнер избралась от Немецкой Демократической Партии в прусский ландтаг на срок между 1919 и 1923 годами. (Сестра Гертруды Эдит стала судьей по трудовым конфликтами, а другая сестра, Ирма – врачом). Гертруда родилась в 1877, получила докторат по романским языкам в берлинском университете и начинала с места учительницы в школе для девочек. От Немецкой Демократической Партии избралась еще одна еврейка – Фрида Вундерлайх. До избрания он работала чиновницей и профессором экономики на полставки. Она провела две каденции в городском совете Берлина и одну в прусском ландтаге.

1) Хелен Сильвинг-Риё

2) Алиса Соломон

3) Кэте Лейхтер

У меня Хелен Сильвинг-Риё не идет из головы. Она производит впечатление верующего и небезразличного к своему еврейству человека. Как же у нее получилось вступить в смешанный брак? Может она сказала себе – 51 год, рожать мне уже не светит и можно получить кусочек личного счастья. Я нашла фото Пола Риё, там лицо достаточно обезображенное, такое впечатление что он перенес в детстве что-то вроде проказы. Наверное сильный был человек, во всех смыслах.