— Нет абортам!
— Позор убийцам детей!

Рут Конкэннон заперла свою машину и направилась к центральному входу, который обступили демонстранты. Она была так занята своими мыслями, что забыла про боковую дверь для персонала. Обычно, когда вокруг клиники собиралась демонстрация, Рут пользовалась боковой дверью. Она не любила конфронтаций. Всё равно она останется при своём мнении, а демонстранты при своём.
Рут шла по тротуару по направлению к клинике и смотрела на деревья, притихшие под снежными шапками и рождественскими лампочками. Звонок мужа поднял её с постели рано утром вчерашнего дня. В Ираке тогда был глубокий вечер. Кто бы мог подумать что её Том, который восемнадцать лет прослужил в резерве и не уезжал никуда дальше Вайоминга, отправится добровольцем в Ирак. Он был прекрасным механиком, чинил вертолёты и любил своё дело. “Пойми, Рут” – сказал он в день мобилизации – “Там же один молодняк. Они думают, что они всё знают, но в механике нужен опыт. Вертолёт штука серъёзная, она тяп-ляп не любит”. Глядя, как муж вместе с другими мобилизованными резервистами садится в автобус, Рут думала “. Что мне твои вертолёты: вертолётов в армии много, а ты у меня один».
В голове у Рут всё ещё звучал голос мужа и рокот пропеллеров на заднем плане. Том сказал, что на следующий день уезжает вместе с группой других солдат на север от Багдада, в лагерь “Анаконда” и не знает будет ли там телефонная связь. Так что если он на следующей неделе не позвонит, то пусть она не волнуется. И вообще всё идёт хорошо. Он здоров. В столовой нормальная еда. Вчера в душе наступил на пятнистую жабу. Рут только приготовилась спросить откуда в душе взялась жаба, как на заднем плане раздался взрыв, который на мгновение перекрыл все остальные звуки. Не волнуйся, Рут, услышала она голос мужа. Это наши сапёры взрывают бесхозные боеприпасы. Хорошо, подумала Рут. Допустим, я тебе поверила. Допустим, бесхозные боеприпасы взрывают по ночам.
Вот и дверь клиники.
— Доброе утро, Линда – обратилась Рут к регистраторше.
— Припёрлись с раннего утра… Доброе утро, миссис Конкэннон… Работать не дают.
Клиника открылась в середине семидесятых годов и с тех пор вся медицинская деятельность проходила под аккомпанимент ворчания регистраторши Линды. Это было беззлобное, но очень колоритное ворчание, к которому привык весь персонал. Более того, стоило Линде уйти в отпуск или взять больничный, как все начинали чувствовать, что им чего-то не хватает.
Рут зашла в комнату отдыха персонала с намерением выпить кофе. Около кофеварки возились молоденькая практикантка Фелисити Брэдфорд. На ней был оранжевый жилет охранника-волонтёра. Рут впервые увидела Фелисити несколько месяцев назад, когда они обе провожали мужей на войну. Оказалось, что у обеих мужья будут служить в одной части. Узнав, что Фелисити учится на социального работника и ищет стажировку, Рут помогла ей устроится в клинику.
— Привет, Филли. Как дела?
— Как всегда. Добро пожаловать в сумасшедший дом. Люди пришли за медицинской помощью, и не могут спокойно войти в здание. – ответила Фелисити.
— Филли, охранять пациентов не твоя обязанность. Ты стажёр-социальный работник.

— Правильно, поэтому я и называюсь «охранник-волонтёр”. Сейчас выпью кофе для тепла и пойду на улицу. Судя по всему, скучать мне сегодня не придётся. Наши демонстранты в особо скверном настроении.
Рут знала, как это произойдёт. Фелисити выйдет на улицу, займёт свой пост у двери и будет просматривать толпу на предмет женщин-пациенток. Их всегда можно узнать по неуверенному выражению лица, а при виде толпы демонстрантов это выражение из неуверенного становится затравленным. Фелисити быстро подойдёт к женщине, станет рядом с ней на манер живого щита и доведёт до клиники. Потом повторит то же самое с другой, третьей. Потом другая девушка в оранжевом жилете сменит её, а Фелисити будет сидеть около регистратуры и греть замёрзшие пальцы о бумажный стаканчик кофе. И Линда будет совать ей булку с маком и ворчать: “Совсем распустилась… Ты стажёр, вот и занимайся своим делом… С какой радости там на холоде стоять.”
Вся первая половина дня прошла в обычных заботах. Демонстрация у входа постепенно рассосалась. Рут осталась в офисе на обеденный перерыв немного перевести дух. Ей предстоял долгий день. После работы надо было забрать из школы внучку Молли, забросить её на занятия балетом, а пока она занимается, отвезти к ветеринару таксу по кличке Пропеллер. Вечером хорошо бы заняться сборами очередной посылки для Тома. Мысли текли плавно и спокойно и Рут не сразу услышала, что в дверь кто-то тихонько стучится.
— Добрый день, миссис Конкэннон. Вот отчёт из лаборатории, который вы просили.
— Спасибо, Билл. Я сейчас посмотрю.
Билл как-то странно смотрел на неё и не спешил уходить.
— Билл, у вас ко мне ещё что-нибудь?
— Миссис Конкэннон… По новостям сказали, что к северу от Багдада сбили вертолёт.
— Кто-нибудь погиб? – прошептала Рут и бросилась в вестибюль, где висел в углу телевизионный монитор. Но в это время на всю клинику взвыла сирена и в динамиках раздалась голос Линды:
— Внимание! Внимание! Всем-всем-всем! Код 13! У нас пятнадцать минут! Код 13! У нас пятнадцать минут!
Билл и Рут переглянулись. Код 13! Бомба. Недавно в соседнем штате ночью пострадало от взрыва здание гинекологической клиники. Но чтобы вот так среди дня, когда в здании полно пациентов…
Рут быстро обыскала оба женских туалета и присоединилась к остальным. Справа от неё пыхтела Линда, прижимая к груди коробку с какими-то бумагами. Многие пациентки не успели одеться, только накинули пальто на госпитальные халаты. Две ещё не совсем отошли от послеоперационного наркоза и сотрудники клиники катили их на каталках, заботливо укутав одеялами. С улицы слышался вой полицейских и пожарных сирен.
Холодный воздух ударил Рут в лицо. Она оглянулась, ища глазами Фелисити, но её нигде не было. Они отошли на безопасное расстояние. Больных увезли на машинах скорой помощи. Рут смотрела на здание, которое вот-вот могло взорваться. Перед глазами у неё вставал другой взрыв, горящие обломки вертолёта. И Том на подножке автобуса с военным рюкзаком за плечами. Она вздрогнула от того, что кто-то тронул её за плечо.
— Пошли обратно. Чего на холоде стоять. – сказала Линда.
— А взрыв?
— Ложная тревога, миссис Конкэннон. Кто-то из наших “друзей” позвонил и сказал что через полчаса наша клиника взлетит в воздух. Сапёрная команда обыскала здание и ничего не нашла.
Рут медленно дошла до своего кабинета, открыла дверь. Вот её знакомый стол с зелёной лампой, герань на подоконнике, дипломы на стене, фотографии в рамочках. Неужели она только что сидела тут и думала о уроках балета Молли, о визите Пропеллера к ветеринару, об административных делах клиники? В то время как в небе над Багдадом сбили тот самый единственный вертолёт…
Зазвонил телефон. Рут машинально потянулась за трубкой.
— Администрация гинекологической клиники, Рут Конкэннон.
— Рут, ты меня слышишь?
— Том… ты…
— Ты не волнуйся. Я долетел до “Анаконды”. Это другой вертолёт упал. Я в порядке. Всё, целую тебя, я тут по чужому телефону, по большому блату.
— Том, стой! Подожди! Брэдфорд! Муж Фелисити Брэдфорд! Подожди, не вешай…
В трубке раздались гудки. Очевидно, прервалась связь. Что она скажет Фелисити?
Рут рухнула в кресло и просидела там минут десять в полном остолбенении. Когда она вышла в вестибюль, сотрудники стояли вокруг телевизора и молчали. Фелисити с ними не было.

* * *

Рут Конкэннон вела машину через тихий заснеженный город. Кругом перемигивались рождественские лампочки. Периодически она набирала по мобильному телефону номер Фелисити Брэдфорд, но там никто не отвечал.
Вскоре она остановилась у нового белого здания начальной школы. Тщательно отряхнула мокрый снег с сапог и синего пальто и открыла дверь.
Не успела Рут войти, к ней бросилась секретарша и затараторила:
— Ой, вы бабушка Молли Конкэннон из 3-его “Б”, слава Богу что вы пришли. Молли забилась в угол и плачет и никто из учительниц не может её успокоить.
Рут удивлённо взглянула на секретаршу. Молли была спокойной, разумной девочкой и почти никогда не плакала.
— Вот ваш пропуск. Идите скорее. Третья дверь по коридору направо.
Рут миновала стенды с детскими рисунками и ёлку в разноцветных лампочках и вбежала в класс.
Молли сидела в углу и тоненько всхлипывала уткнувшись в свой рюкзак. Рут присела с ней рядом.
— Молли, деточка, что случилось?
Молли перестала рыдать и вперила в бабушку серьёзный взгляд из-под каштановой чёлки.
— А дедушка не умрёт?
— Откуда ты это взяла? Дедушка не болеет, он здоров.
— Вертолёт упа-а-ал… — Молли снова захлебнулась слезами.
— Откуда ты знаешь про вертолёт?
— Брат Саманты сказа-а-ал. Он новости смотре-е-ел.
— Молли, послушай меня внимательно. Дедушка звонил мне из… издалека. Он жив и здоров. Вытри слёзы, умойся и мы поедем на занятие.
Молли, шмыгая носом, отправилась в туалет умываться, а Рут сняла с вешалки её куртку и шапку.
Они шли через пустую стоянку. Молли оживлённо болтала о своих школьных делах и и вдруг вне всякой связи с общей беседой просила:
— Значит про вертолёт это ложная тревога, да?
Рут не успела ответить. У неё в сумке затренькал мобильный телефон. Звонила Фелисити Брэдфорд. Прежде чем нажать кнопку ответа Рут вгляделась внучке в лицо и сказала:
— Молли, тревога всегда настоящая. Просто иногда она проходит мимо.