— Девочки, ну как же так! О чём это только командование думает!
— Командование не думает. Ему на наших мужей наплевать. – Бренда отправила в рот горсть чипсов и с наслаждением захрустела. После Косово и Сомали, это была уже третья война, на которую она проводила мужа, и ей давно стало ясно, что потеряй она аппетит на нервной почве, это ему ничем не поможет.
— Нет, вы послушайте что он пишет, – кипятилась экспансивная Демарис. Она достала из сумочки письмо, нашла нужную строку и прочла, на ходу переводя с испанского.
— «Осколки пробили дверь нашего джипа, но никого не задело». А вдруг в следующий раз кого-нибудь заденет? Почему на их джипе не могут установить бронированные двери?
— Дорого, наверное, – тихо сказала Джан и опустила голову. Три месяца назад ее мужа перевели из Кореи на здешнюю базу в Германии, а через несколько дней уже отсюда послали в Ирак.
— А может эта броня где-то продаётся? – задумчиво сказала Бренда, прожевав наконец свои чипсы и отряхивая крошки со свитера.
— И где же ты деньги возьмёшь? – иронически поинтересовалась яркая стройная турчанка Фикрие, бывшая танцовщица стрип-клуба в Дюссельдорфе. Именно там она и познакомилась со своим будущим мужем. Увидев её впервые, рядовой Берриган сказал : «Если бы я увидел тебя в постели , я бы умер от счастья” ”, на что Фикрие ответила: “Если бы я тебя увидела там, я бы умерла от смеха”. С тех пор рядовой Берриган стал сержантом, а Фикрие стала миссис Берриган и оставила свою работу. Но она сохранила острый язычок и красивые ноги, которые не упускала возможности продемонстрировать.
— Для своего мужа я из-под земли достану, – невозмутимо ответила Бренда. – Твой муж, между прочим, тоже там , а тебе до лампочки?
— Тихо, тихо, – засуетилась Демарис, стремясь погасить начавшийся конфликт. – Такие дела в одиночку не делаются. Уж ты-то, Бренда, должна это знать, твой уже в третий раз воюет. Надо достать деньги. Хотя бы только на наших – на всю роту Альфа. Хорошо, хоть боевая техника у них бронированная, а то мы бы вообще разорились. Давайте прикинем, сколько же нам нужно?
— На два грузовика и на два джипа. Сейчас рассчитаю.. – отозвалась Джан, доставая карандаш. Она была в ладах с математикой.
Четыре головы склонились над столом. Каждая прикидывала в уме, где взять денег. Джан пришла в голову мысль продать мотоцикл мужа, но потом она решила, что эту потерю он не переживёт. Примерно такие же невесёлые мысли приходили в голову остальным. Внезапно лицо Демарис осветилось.
— Девочки, идея! Предлагаю выставку-распродажу. Напечём-навяжем всякого добра и выручим денег. Я берусь узнать, где продаётся эта самая броня и сколько она стоит. Фикрие, ты у нас обаятельная, вот и займись рекламой. Тебя, Джан, в бухгалтеры с твоей аккуратностью. А тебе, Бренда, придётся взять на себя командира базы. Ты у нас жена ветерана, личность уважаемая. На сегодня разбежались, завтра встречаемся в это же время.
Бренда кивнула, медленно вставая из-за стола и вешая сумку на ручку коляски, где спали её близнецы.
На следующий день она предстала перед очами командира базы и изложила ему свою просьбу. В жизни Бренды Уэллс это был не первый разговор с начальством. Обычно начальство занимало в таких вещах половинчатую позицию – чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Так вышло и на этот раз.
— Я не могу разрешить вам проводить ярмарку в таком ключе, – сказал командир базы. — Вы создадите впечатление, что командование не заботится о безопасности солдат. Можете проводить свою распродажу, но о броне – ни слова. Я лично проверю.
Бренда вышла из офиса начальника, тихонько притворив за собой дверь. Ей было абсолютно нечего ему сказать.
— Ну что, не разрешил? – спросила Демарис, когда они собрались на следующий день. – Так я и знала! Распродажу мы всё же проведём, устроим лотерею, только не будем афишировать зачем. Тем более, что стоит эта броня хоть и не дешёво, но все же доступно.
— А как народ привлекать будем? – поинтересовалась ответственная за рекламу Фикрие. – Если бы мы могли сказать, зачем нам деньги, у нас бы от покупателей отбоя не было. А так могут подумать, что мы на какие-нибудь глупости собираем…
— Можно в дополнение к распродаже карнавал устроить – предложила Демарис. — Или любительский спектакль.
Идеи полились рекой. Наконец Бренда сказала:
— Девочки, хватит ля-ля. Мы так ничего не решим. Остановимся на распродаже. Фикрие, вот тебе список всех телефонов и начинаем работать.
И они занялись делом.
В течении многих дней женщины роты Альфа пекли, варили, шили, вязали, плели, и расписывали не покладая рук. Бренда пожертвовала для лотереи весь свой чешский хрусталь и польскую керамику, а Демарис отдала шварцвальдские часы с кукушкой. Они переписали отдельным списком всех холостых солдат своей роты и связались с их родственниками в Америке. Из-за океана пришло несколько посылок. Бабушка рядового Райта прислала целую коробку самодельных прихваток. Из родной резервации рядового Науат пришёл ящик с поделками из бирюзы. Немецкая тёща сержанта Фостера пожертвовала два ящика домашних заготовок. На своем хромом английском она разъяснила Демарис, что, конечно же, возражает против войны в Ираке, но если сержант Фостер найдёт в иракских песках преждевременную смерть, то Марихен будет плакать, а этого допустить никак нельзя. Малиновое варенье и квашеная тыква Мари Фостер славились на всю роту Альфа. Так вот, кто её, оказывается, обучал. Жена капрала Хантера чуть не спалила свою квартиру, наклеивая утюгом на майки и детские слюнявчики эмблему роты Альфа – бравого крокодильчика с саблей в лапе. Но в остальном обошлось без ЧП.
И вот в один прекрасный день всё население базы нашло в своих почтовых ящиках приглашение на выставку-продажу и лотерею, устраиваемую жёнами солдат роты Альфа в спортивном зале.
Бренда, Демарис, Джан и Фикрие сидели за одним столиком в одинаковых майках – тех самых, которые чуть не спалила Энн Хантер. Правда, Фикрие в основном носилась по залу надзирая за ходом событий, и каждый раз возвращалась с довольной улыбкой на лице.
Торговля шла бойко, народу было много. Поэтому Бренда не сразу заметила, как к их столику подошёл командующий базой в сопровождении двух журналистов. Один был с блокнотом, другой с видеокамерой.
— Добро пожаловать на нашу ярмарку, сэр! – лучезарно улыбнулась Демарис. – Не хотите ли купить мыла? Наша Фикрие сварила чудесное домашнее мыло. Этот рецепт использовался ещё в Оттоманской империи…
— Какие у вас хорошенькие детки, – сказал Бренде один из журналистов.
— Спасибо, – ответила Бренда, разворачивая коляску так, чтобы бы были видны сразу два слюнявчика – розовый и голубой, с одинаковой эмблемой роты Альфа. – Такие маленькие, а уже пришли своему папке помочь.
Командир базы покраснел и молча отошёл от стола.

* * *

Зашуршали по гравию тяжёлые шаги, и путаясь в служившей дверью плащ-палатке, в помещение ввалился капрал Хантер.
— Сержант, нам пришёл контейнер!
— Какой контейнер, капрал Хантер?
— Не знаю, но тяжёлый, собака. Нам понадобится грузовик, чтобы привезти его с почты.
Мастер-сержант Уэллс схватил со стола свою каску и направился к двери. На ходу он спросил Хантера:
— А кому он собственно адресован, твой контейнер?
— Роте Альфа.
Так, опять Брендины штучки. В прошлый раз она прислала ящик шоколада на всю роту. Шоколад по дороге растаял до такой степени, что его можно было только слизывать с обёртки. В тот день вся рота Альфа ходила чумазая. Теперь Бренда учёная и шлёт только печенье. Это сколько же печенья надо прислать, чтобы контейнер оказался неподъёмным? Если она будет продолжать в том же духе, он скоро в бронижилет не влезет.
Мастер-сержант Уэллс был бывалым человеком, мало что могло его удивить. Но то, что он увидел на почте, было настолько невероятно, что он замер на пороге с остановившимся дыханием. Там стояли тщательно упакованные листы брони – как раз столько, сколько требовалось, чтобы укрепить два грузовика и два джипа. На упаковочном картоне большими буквами было написано: «Мы вас любим. Возвращайтесь скорее».
Уэллс положил руку Хантеру на плечо и сказал:
— Всё будет в порядке, Хантер. Они нас любят.