В холодный январский день 2016 года Дональд Трамп стоял за кафедрой в лекционном зале небольшого христианского колледжа в Айове. Он хвастался своими процентами в опросах и размером толп на своих предвыборных митингах. Он предупреждал об опасности которую представляют из себя мусульмане и нелегальные иммигранты и обещал построить стену на границе. Он называл американских политиков ничтожными, глупыми и слабыми. Он утверждал что христианство в Америке находится «в осаде» и призывал христиан объединиться и показать свою силу. Он обещал быть вождем и не сомневался в лояльности своих последователей. Именно там он сказал свою знаменитую крылатую фразу: «Я могу встать посреди Пятой авеню, застрелить кого-нибудь и не потерять ни одного избирателя».

Меня тогда в Айове не было, но смотрела на это действо в прямом эфире онлайн. Мне были очень хорошо знакомы эти места. Колледж – моя альма-матер. Город – Сиу-Сентер, мой родной город. Я выросла в нескольких минутах ходьбы от кампуса. Я ходила в христианскую школу, где моя мама работала учительницей физкультуры. Отец, рукоположенный священник, преподавал в колледже богословие с тех пор как я себя помню. Я регулярно посещала церковь. Стоя на той самой сцене, на которой вот сейчас стоял Трамп, я возглавляла молитвы молодежного кружка, пела в хоре и строила глазки парню который потом стал моим мужем. Мы обвенчались в церкви за ближайшим холмом. Я помнила там каждый камень. И теперь я смотрела на людей сидящих в аудитории, радостно машущих плакатами и глотающих льющийся со сцены гной – и не знала кто они. Я не узнавала тех с кем росла.

Конечно не все пришли поддерживать Трампа. Кто-то пришел из любопытства, а кто-то даже из протеста. Не страшась холода, некоторые студенты стояли на улице с плакатами «Возлюби ближнего своего» и «Любовь превозможет страх». Но их было меньшинство. 8 ноября 2016 81% населения округа Сиу проголосовал за Трампа на президентских выборах. Это было очень близко к результатам экзит-поллов по всей стране – за Трампа проголосовало 82% белых евангелистов.

Слова Трампа о безусловной лояльности своего электората казались хвастовством, а оказались пророческими. Его последователи-евангелисты не отвернулись от него даже когда он призывал к насилию и хвастал своим «мужским достоинством» по национальному телевидению. Не отвернулись и тогда когда всплыла аудиозапись с программы «Доступ в Голливуд» где Трампа со смаком рассказывал как буквально бросался на женщин и хватал их за промежность. Как могли поборники «семейных ценностей» поддерживать человека который всю жизнь отвергал эти ценности? Как могло самопровозглашенное «моральное большинство» сомкнуть ряды за человеком у которого что ни слово, то вульгарная жаба изо рта? Как люди пустившие в общественное сознание лозунг «Что бы сделал Иисус?» могли оправдать свою поддержку кандидата который был яркой антитезой тому самому спасителю которому они типа стремились подражать?

Умные говорящие головы пытались объяснить. Евангелисты голосуют за Трампа зажав нос, выбирая меньшее из двух зол, а Хиллари Клинтон это, надо понимать, большее зло. Они терпят Трампа чтобы он посадил в Верховный Суд консервативных судей. Или может быть опросы неверные. Может быть социологи зачисляют в евангелистов тех кто на самом деле таковыми не является.

Но евангелическая поддержка Трампа не является ни аберрацией, ни прагматичным решением. На самом деле это кульминация процесса начавшегося не сегодня и даже не вчера. Задолго до того как Трамп явлися и объявил себя спасителем, консервативные белые евангелисты создали себе новую религию воинствующей мужественности. Они предпочли забыть что говорил Иисус о «самом меньшим из братьев моих». Они заменили евангельского Иисуса языческим богом войны из древнескандинавского пантеона, только имя еврейское ему оставили. Поэтому не удивляет что в этом же ключе они увидели Дональда Трампа. В 2016 году многие наблюдатели были поражены как массово белые евангелисты голосовали против собственных ценностей. На самом деле они голосовали как раз за собственные ценности, только христианскими эти ценности вряд ли можно назвать.

(Примечание переводчика. Мне кажется тут важно напомнить что именно говорил Иисус о «самом меньшем из братьев моих», чтобы картина была полной. Иисус обращается к праведникам: «Я был голоден и вы накормили меня, я хотел пить и вы напоили меня, я был наг и вы одели меня, я был чужаком и вы приютили меня, я был болен и вы помогали мне, я был узником и вы посетили меня.» Праведники удивляются и спрашивают: «Господи, когда это ты был голоден и мы накормили тебя и когда ты хотел пить и мы напоили тебя? Когда был ты странником и мы приютили тебя и был наг и мы одели тебя? Когда это ты болел и мы помогали тебе и когда ты был узником и мы посещали тебя?» А Иисус им на это отвечает: «То что сделали вы для самого меньшего из братьев моих, вы сделали для меня». Евангелие от Матфея, глава 25, стихи 35-40).

Дональд Трамп конечно не начал эту трансформацию. Его возвышение лишь логическое завершение этого процесса. Данные социологических опросов дают нам картину евангелистского видения мира. Больше чем последователи любой другой конфессии в США, белые евангелисты поддерживают колониальные захваты чужих территорий, пытки и смертную казнь. Они больше чем последователи других конфессий склонны владеть оружием и везде его с собой носить. Белые евангелисты в большей степени чем последователи других религий ненавидят иммигрантов, 68% процентов считает что будет лучше если США не будут принимать беженцев. Больше половины считает что если белые перестанут быть большинством, то стране конец.

Сегодня быть «консервативным евангелистом» это культурная идентичность в той же степени что религиозная. Это ясно видно если посмотреть на пантеон героев которых чтят в соответствующих книгах, радио-программах, Интернет-пабликах и программах для домашнего обучения детей. Это Вильям Уоллес (в исполнении, ясен пень, Мела Гибсона), Тедди Рузвельт, собирательный американский ковбой, генералы Джордж Паттон и Дуглас МакАртур и обычный американский солдат. (Бухтение переводчика – то, что американские солдаты бывают не только мужчины и не только белые, эти чудесные люди предпочитают не замечтать). И конечно актер Джон Уэйн.

Как экранное олицетворение героического ковбоя и идеализированного американского солдата и консервативный политический активист на протяжении всей жизни, Джон Уэйн стал иконой суровой американской мужественности для поколений консерваторов. Пэт Бьюкенен ссылался на Джона Уэйна во время своей президентской кампании. Ньют Гингрич называл его фильм «Белые пески Ивадзимы» «тем фильмом который меня сформировал». Оливер Норт цитировал лозунги из этого фильма во время своей избирательной кампании в Сенат в 1994 году. Евангелистам нравится жесткость и высокомерие экранных героев Джона Уэйна. Сам Уэйн не был евангельским христианином. Он был трижды женат, курил как паровоз и пил как не в себя. Его нельзя было назвать олицетворением христианских добродетелей. Но евангелисты увидели в нем букет совершенно других добродетелей – ностальгическую тоску по мифической «христианской Америке», мечту о возвращении к традиционным гендерным ролям и правильному социальному порядку с белыми мужчинами наверху пирамиды.

Хотя Джон Уэйн занимает важное место в пантеоне евангелистских героев, он не единственный образец того типа мужественности, который проявляется только на фоне чьего-то бесправия. Все эти образцы евангелистских мужских добродетелей объединяет отсутствие христианских добродетелей. Эта идеология связала религиозный и светский консерватизм в один узел, что имело далеко идущие политические последствия.

В шестидесятые годы движение за гражданские права афроамериканцев, феминизм и оппозиция войне во Вьетнаме подвигнула миллионы американцев усомниться в традиционных ценностях. Социальные нормы менялись с головкружительной быстротой, включая гендерные и сексуальные. Америка больше не была олицетворением абсолютного добра и непонятно было на чьей Господь стороне. Но евангелисты держались своих убеждений что США христианская страна, что армия всегда права и что сила нации в правильной патриархальной семье. «Семейные ценности» никогда не существовали в вакууме, а всегда шли в пакете с набором идей о сексе, власти, расе и нации. Феминизм расшатывал основы традиционного гендерного порядка, давая женщинам возможности не выходить замуж, не рискуя при этом умереть с голоду или даже потерять в социальном статусе. Движение за десегрегацию общественного пространства тоже дестабилизировало десятилетиями существовший социальный порядок. Во всем этом евангелисты видели чуть ли не коммунистический заговор по разрушению американского общества.

Евангелическое информационное пространство перешло от миссионерства и спасения душ к формированию культурной идентичности. Евангелистская пресса, радио и телевидение рассказывали своим читателям, слушателям и зрителям как им жить в семье, как воспитывать детей, что читать и чего бояться. Но многие десятилетия агрессивная мужественность и покорная женственность стали теми идеалам на которые евангелисты считали себя обязанными равняться. К тому времени как евангелисты превратились в политическую силу, они уже сформировали объединяющую их культурную идентичность.

Евангелизм сильных мужчин обязательно нуждался во враге с которым надо было сражаться и которого надо было побеждать. Многие годы эту функцию выполнял коммунизм, но по окончании холодной войны евангелисты нашли себе новую войну – культурную. В этой рамке теракт 9/11 и избрание в президенты Барака Обамы рассматривались как события одного порядка – угроза старой, доброй, белой, христианской Америке. Лидеры евангелистов делали всё чтобы раскармливать страхи своей паствы потому что от этого зависела их власть и их доходы. Поколения евангелистов росли в страхе перед коммунистами, феминистками, либералами, агностиками, гомосексуалами, правительством, ООН, мусульманами, иммигрантами – и в этот список добавлялись все новые явления и целые категории людей. Ответом на эти страхи был культ отважного воина-христианина. Только он защитит. Только он спасет.

История евангелизма как культурного и социального движения не с Дональда Трампа началась и не на нем закончится.