Когда Меир Даган в середине девяностых планировал создать отдел финансовой разведки, он надеялся на круглый стол за которым будут сотрудничать представители армии, полиции, военной разведки, минфина, налогового управления, таможни, COGAT, Банка Израиля и министерства иностранных дел. И конечно представители Шабака и Моссада, без этого никуда. Как начальник отдела борьбы с терроризмом при канцелярии премьера, Даган по идее должен был собрать всех за одним столом легко. Но вышло иначе. Никого в военном и разведывательном истеблишменте его идея не заинтересовала. Его просто игнорировали, не отвечали на его письма и звонки. Но Меир Даган был сделан из железа с кремнем пополам. Чем больше его игнорировали, тем больше он наседал – методично, спокойно и неотвратимо. Израильтяне называют это «давка», что можно перевести как «упереться рогом назло». Первые встречи представителей разных силовых и разведывательных ведомств проходили в атмосфере хаоса и взаимного недоверия.

* * *

То что в большинстве американских и европейских газет называлось «палестинскими территориями» просто тонуло в коррупции. Лишь крохи жертвуемых денег доходили до рядовых граждан. Большинство оседало на швейцарских счетах и в карманах парижских поверенных раиса. Приближенные тоже не оставались в накладе – ездили на БМВ и Мерседесах, строили себе роскошные виллы на холмах вокруг Наблуса и Рамаллы. У многих офицеров COGAT (Гражданской администрации) над столами висела газетная карикатура. Арафату звонят с претензиями что почту не доставляют и мусор не вывозят, а он поворачивается к кому-то из своих приближенных и говорит «Захватывать самолеты было определенно легче». Да, ему было определенно легче колесить по миру строя из себя борца за свободу или даже сидеть в бейрутских траншеях чем строить государство и улучшать жизнь своего народа. Палестинская Автономия задумывалась как переходный шаг к суверенному палестинскому государству. По соглашениям Осло в свое управление ПА получила Газу и восемь крупных городов на Западном берегу – Хеврон, Иерихон, Бейт-Лехем, Калькилию, Тулькарем, Наблус, Дженин и Рамаллу. (В Хевроне уникальная ситуация, там еврейский анклав занимающий семь процентов площади города и бесконечные международные наблюдатели из разных организаций). Везде правили бал силовики Арафата и в зону А израильским гражданам, а уж тем более израильской армии, путь был заказан.

А деньги продолжали поступать на хамасовские счета. В 1997 Хамас осуществил три теракта с применением самоубийц, самый кровавый 30 июня, когда на рынке Махане Иегуда в Иерусалиме взорвались сразу два террориста с интервалом в несколько минут. Погибло 16 человек, сотня раненых. Заместитель Меира Дагана Лави С. изо всех сил старался убедить всех кто соглашался его слушать что деньги Хамаса – это легитимная цель, как тактическая и так и стратегическая. Вот его слова:

«Да’уа это долгоиграющая инвестиция с далеко идущей целью – воспитывать людей в определенном духе буквально от колыбели до могилы. Если бы не да’уа, Хамас остался бы без кадров. Эти деньги оплачивают школы, зарплаты учителям. На эти деньги покупаются продуктовые корзины для бедняков. Если кто-то заболевал, Хамас оплачивал лечение в Иордании, Израиле или даже в Катаре. И из того же источника поступали деньги на зарплаты боевикам, на пособия их семей пока они сидят в тюрьме, на выплаты вдовам, на похороны.»

Вся эта инфраструктура, вся эта долгосрочная программа по обработке населения в нужном духе, не могла быть уничтожена одним авиаударом или дистанционной миной заложенной в чей-то телефон. Это была невероятно сложная задача требовавшая долгосрочного планирования, методичности и терпения. Израильское общество, регулярно хоронившее жертв терактов, было к такому не готово. Силовики смотрели на инициативы Дагана и аналитические справки Ури и Лави С. как на досадные помехи отвлекающие от насущных и понятных задач.

* * *

Весной 1999 правительство Беньямина Нетанияху получило в Кнессете вотум недоверия. 17 мая 1999 израильтяне недвусмысленно продемонстрировали свое недовольство предыдущим правительством и на избирательных участках дали Нетанияху хорошего электорального пинка. Премьером стал Эхуд Барак, бывший командир Нетанияху в десантных войсках и выдвиженец Ицхака Рабина. У Барака было впечатляющее резюме – из всех живых на тот момент израильтян у него было больше всего боевых наград, бывший начгенштаба, бывший министр иностранных дел. Меир Даган решил что с новым премьером не сработается и ушел с поста начальника отдела борьбы с терроризмом при премьерской канцелярии. Он стал неофициальным консультантов у нового начгенштаба Шауля Мофаза. Ури остался и занимался в основном командировками в США – пытался открыть американцам глаза на то что Хамас собирает деньги на теракты прямо у них под окнами.

В мае 2000 по приказу Барака израильтяне в одностороннем порядке ушли из Ливана. Военное экспертное сообщество расценило это как капитуляцию перед Хизбаллой, да и с ливанскими союзниками вышло некрасиво. Последнюю попытку вдохнуть силы в умирающий мирный процесс Барак предпринял в июле того же года, когда поехал в США договариваться с Арафатом относительно финального статуса соглашений Осло. Встретились в Кэмп Дэвиде. Билл Клинтон, который досиживал свой второй президентский срок, страсть как хотел войти в историю миротворцем на Ближнем Востоке. Барак был готов предложить Арафату куда больше чем Израиль как коллектив был готов предложить – включая разделение Иерусалима. Но Арафат уперся и ничего меньше чем самоубийства еврейского государства принимать не желал. Этого Эхуд Барак не мог ему предложить, даже если бы захотел. И тем не менее Арафат знал что вину за провал переговоров мировое сообщество возложит на него. Ему срочно нужен был предлог для втягивания израильтян в конфликт – а там можно затянуть старую и всем привычную песню про израильскую агрессию.

Такой предлог нашелся 28 сентября 2000 года. Ариэль Шарон, тогдашний глава партии Ликуд и оппозиции, поднялся на Храмовую Гору в сопровождении охраны. Этот визит содержал четкое послание израильским избирателям – когда Ликуд вернет себе власть, суверенитет еврейского государства в Иерусалиме больше не будет предметом торга и переговоров. На следующий день, в пятницу, израильские силы безопасности на Храмовой горе оказались под ливнем камней и бутылок с коктейлем Молотова. Насилие быстро выплеснулось за пределы Старого города. Так началась вторая интифада.

Эхуд Барак призвал к внеочередным выборам премьер-министра 6 февраля 2001. Ариэль Шарон назначил своего давнего и верного друга Меира Дагана директором своей избирательной кампании.

Работа была в общем-то синекурой, типичный «джоб». Для большинства израильтян мечта о мире с палестинцами вылилась в кровавый кошмар. У Барака не было платформы, которую он мог бы продать избирателям и победа Шарона была в общем-то решенным делом. Он получил 62% голосов. Через месяц Шарон уже принимал присягу премьер-министра Израиля. Директор его избирательной кампании стоял рядом.

* * *

Вскоре после своей победы Шарон созвал кабинет безопасности. Целью этого собрание было обменяться важной информацией, вместе ее проанализировать и посоветовать премьеру как действовать в сфере безопасности. И вот в конференц-зал стали приходить генералы и политики, некоторые в сопровождении собственной охраны. У некоторых в руках были портфели и папки, некоторые несли с собой карты. Каждый старался занять место за полированным дубовым столом поближе к премьерскому креслу. Когда Шарон зашел, все быстро встали и сели на свои места.

Уже началось заседание, уже Шарон огласил повестку и тут появился Меир Даган. Он был абсолютно невозмутим, презрительные взгляды и осуждающий шепот скатывались с него как капли с тефлоновой сковороды. Даган спокойно дошел до единственного пустого стула на другом конце стола от премьера и сел. Генералы и высокопоставленные спецслужбисты осуждающе качали головами и вполголоса комментировали «какое нахальство». Шарон был скорее удивлен и тут же сам удивил всех присутствующих – усмехнулся и обратился к Дагану: «Меир, иди садись со мной во главе стола». Стало очень тихо. Даган даже не подумал встать. Он улыбнулся своей фирменной улыбкой, даже не Шарону, а каким-то своим мыслям и тихо ответил «Господин премьер-министр, где я сижу – там глава стола».

Именно в результате этого заседание отдел по борьбе с финанисрованием терроризма получил наконец формальный статус и полномочия. Теперь отделу нужно было название – без этого не получишь бюджетных денег, не начислишь зарплаты персоналу, не отчитаешься перед госконтролером. Из нескольких вариантов Даган выбрал название – «Крючок».

На снимке — Ницана Даршан Лайтнер и Самуэль Кац с Меиром Даганом (незадолго до его кончины)