(В первых нескольких абзацах рассказывается о том что корабль «Прекрасная мальтийка» попал в бурю и буря потрепала его до такой степени что единственное что оставалось – дотащиться до ближайшего порта. Это оказался город Таранто в Апулии. Чтобы представить себе где это, вообразите изгиб между носком и каблуком итальянского «сапога». Таранто у основания каблука на внутренней стороне).

Таранто принадлежал Неаполитанскому королевству. Там правили король Фердинанд и королева Мария-Каролина, старшая сестра казненной Марии-Антуанетты. Можно себе представить как они ненавидели Францию вместе с ее революцией. В середине февраля до Египта дошли новости, что в Таранто было поднято успешное либеральное восстание по французским лекалам, а король с королевой отправились в изгнание. Поэтому Дюма и его соотечественники не ждали от этой гавани ничего кроме дружеского и теплого приема.

Когда «Прекрасная мальтийка» дохромала до доков, капитана известили что всех кто хочет сойти не берег посадят в карантин. Собственной в этой просьбе не было ничего не обычного – в Египте свирепствовала очередная чума. Но когда Дюма, Доломье и другие французы сошли на берег, очевидно холод пошел у них по спине. Вместо революционного триколора, на башнях развевались флаги с гербом неаполитанских королей, причем герб этот был еще изменен – к бурбонской лилии прибавился крест. Монархия и церковь, два института побежденные революцией, оказались весьма живучими.

Вообще Неаполитанское королевство отличалось запутанной и странной истории и возможно никогда ситуация не была такой запутанной и странной как весной 1799 года. Из всех мест в Европе, куда могли попасть Дюма, Манкур и Доломье, Неаполитанское королевство было одним из наиболее опасных.

Королевство занимало всю территорию южной Италии и на севере граничило с владениями римского Папы. (В 1799 Папа там уже не владел, а была Римская республика на французских штыках). Династия была сравнительно молодая – ее в 1759 основал отец Фердинанда, Карл. До этого территорией вечно правили какие-нибудь иноземцы – византийцы, мусульмане, крестоносцы, французы и испанцы. Испанцы владели южной Италией с начала шестнадцатого века, с тех самых времен когда Кортез завоевывал Мексику. С начала шестнадцатого века и до середины восемнадцатого южная Италия была такой же колонией Испании как Перу и Аргентина. Под их управлением столица, Неаполь, в какой-то момент соперничал с Парижем за звание «самый большой город в Европе». До сих пор никуда не делись лингвистические и культурные различия между югом и севером Италии.

Фердинанд и Мария-Каролина правили в лучших традициях абсолютизма. В отличии от пустоголовой младшей сестренки, Мария-Каролина была похожа на мать, великую Марию-Терезию, и государственным умом, и плодовитостью – рожала 18 раз. Все геополитические вопросы в королевской семье решала именно она, Фердинанд предпочитал развлекаться. В конце 1770-ых она пригласила на службу английского флотского офицера Джона Актона и приказала ему с нуля построить флот, торговый и военный. Актон справился и впоследствии занимал в Неаполе разные государственные посты, стал для королевы незаменимым конфидентом и кабы не фаворитом.

После казни Марии-Антуанетты в 1793 году неаполитанский абсолютизм стал принимать совсем уж мрачные авторитарные формы. Мария-Каролина объявила войну всему французскому – французским идеям, французскому тамиздату, носителям французских идей. Почти все 1790-ые французская армия несла в Италию республиканские идеи на своих штыках, но идеи всем так нравились, что для их внедрения штыков не требовалось. В еврейском гетто Рима посадили символическое «дерево свободы» и объявили евреям что они вправе селиться где хотят. (Про то как одновременно происходили процессы объединения Италии и эмансипации ее евреев см. материал по ссылке в комментарии). Неаполитанские монархи чувствовали что вокруг них сжимается кольцо. Когда весной 1798 года наполеоновский флот проплывал мимо Италии по пути на Мальту, им уже казалось что все кончено. В какой-то момент король с королевой прихватили казну и бежали на Сицилию.

Однако власть пришедшая им на смену, типа республиканская, оказалась столь же слабой, а население, за исключением образованной городской прослойки, республиканские идеи не восприняло. Началось восстание под предводительством кардинала Фабрицио Руффо. Он превратил разношерстные банды в дисциплинированное войско и назвал его «Армия святой веры». К тому времени как Дюма оказался в Таранто, этот город уже был занят роялистскими повстанцами. И флаги на башнях были собственного дизайна кардинала Руффо – крест и бурбонская лилия.

В конце концов, всех пассажиров «Прекрасной мальтийки» отпустили на все четыре стороны – но предварительно дочиста ограбили и заставили подписать обязательство впредь не поднимать оружия против неаполитанского короля, да благослови его бог. Всех, кроме Дюма, Манкура и Доломье. Доломье, всемирно известного ученого, сначала хотели отпустить. Но тут вмешался глава мальтийского ордена и потребовал чтобы Доломье выдали на Мальту. Магистр имел на ученого большой зуб и винил его в том что именно он на переговорах обманул орден и таким образом Наполеон провернул свою военную хитрость и занял остров. «Да забирайте» — сказал кардинал и Доломье посадили в подземную тюрьму в Мессине. Там он просидел в очень тяжелых условиях почти два года. С помощью щепок и раствора сажи от лампы он писал на геологические темы на полях тех немногих книг которые были ему дозволены. Потом этот труд вышел под названием «Философия минералогии». Надо сказать, что Доломье в беде не бросили. За него вписалось все научное сообщество Европы, даже английская королевская академия, хоть Англия находилась в состоянии войны с Францией. Талейран пытался договориться об его освобождении через папу римского. Точку в этой канители поставил Бонапарт. 14 июня 1800 года его войска нанесли австрийцам тяжелое поражение в битве при Маренго. Следующей весной был заключен флорентийский мирный договор и условием Наполеон поставил освобождение Деодата Доломье. Доломье вышел из тюрьмы, но его здоровье было безнадежно подорвано. Несколько месяцев спустя он скончался в доме своей сестры.

Без сомнения заключение генерала Дюма в крепости Таранто подарило его сыну идею романа «Граф Монте Кристо». Так же как Дюма, Эдмон Дантес сходит с корабля в надежде что его жизнь будет идти своим чередом, и становится узником, пешкой в чужих руках, разменной монетой в делах не имеющих к нему никакого отношения. Так же как Дюма, Эдмон Дантес сидит в средневековой крепости без надежды на судебное разбирательство и без связи с внешним миром. А Доломье показан в романе в образе аббата Фариа.

Возможно что случись это все на несколько лет раньше, Александр Дюма вырубил бы охрану и сумел бы убежать. Не так чтобы крепость Таранто охранял цвет Армии Святой Веры. Многие из охранников набирались из покалеченных ветеранов, которых в бой уже не бросишь. Многие жили в крепости со своими семьями и весь гарнизон напоминал скорее табор кочующий за армией. Разве это способно напугать человека, который в одиночку удерживал целый альпийский мост? Если Дюма мог взобраться по обледенелой стене и взять вражеский редут, неужели ему было так трудно спуститься на веревке по крепостной стене?

Но Дюма был уже не тот человек, который последнее десятилетие саблей прорубал себе дорогу к славе. Египет его доконал и начиная с плавания на «Прекрасной мальтийке» он в записях жалуется на «странный спазм» всего лица. 16 июня 1799 в записках гарнизонного врача написано что узник «перегнувшись от боли, упал на пол»